А.Хоцей

          Уважаемый Вадим Валерьевич, я с интересом прочитал Вашу статью "Мозг и сознание: выходы из лабиринта" ("ВФ", 2006, № 1, сс. 67-79). Но изложенные в ней соображения меня не удовлетворили. На мой взгляд, Вы (равно как и критикуемые Вами зарубежные авторы) вообще проблематизируете вопрос, который по большому счёту не является проблемой. Все затруднения с его решением проистекают у Вас (и у упомянутых авторов) попросту из неточных представлений о сущности ментальных феноменов.

          Центральным для Вашей статьи является вопрос об "отношении сознания и мозга", "соотношении ментального и физического" (с. 67), "функциональных схем, реализованных в мозге" и "ментальных состояний" (с. 68). Каково же это соотношение?

          Прежде, чем браться за выяснение характера отношения каких-либо Х и У, необходимо ясно представить себе предметность самого соотносящегося. В нашем случае это значит — понять, что мы имеем в виду, употребляя, с одной стороны, слова "мозг", "физическое", "функциональные схемы", а с другой — слова "сознание", "ментальные состояния", "ментальное". Как же всё это следует понимать?

          На мой взгляд, термины первой группы, взятые не сами по себе, а в контексте их взаимоотношений с терминами второй группы (речь, понятно, идёт о взаимоотношениях их значений и денотатов), означают на деле (если стремиться к точности и ясности выражений) не что иное, как: "строение (устройство, структурная организация) мозга".

          Мозг (центральная нервная система, ЦНС), рассматриваемый не отвлечённо и внешним образом, а конкретно, "изнутри" (а только так мы и должны его рассматривать при выяснении его взаимоотношений с сознанием, а не с телом и прочей внешней средой: сознание есть "внутреннее дело" мозга), предстаёт перед нами именно как особым образом структурно организованная материальная система.

          Толкуя о "физических" или даже "физиологических" предпосылках, основаниях ментального, мы (при адекватном, нередукционистском подходе к делу) имеем в виду вовсе не то, что мозг состоит ступенчато из элементарных частиц, атомов, молекул и клеток, не то, что происходящие в нём на этих уровнях процессы носят, соответственно, физический (в основном, электрический), химический и клеточный характер, не то, что тут тем самым "работают" законы физики, химии и физиологии клеток. Мы понимаем, что, несмотря на реальность всего перечисленного, ментальное к такому "физическому" и "физиологическому" не сводится, — оно появляется лишь на надклеточном уровне. То есть на уровне как раз собственного устройства мозга как целостного образования, а не простого случайного скопления нейронов. Выражаясь Вашими словами, "сознание — прерогатива скорее не мозга как такового, а его функциональной организации" (с. 68). (Впрочем, эта Ваша мысль сформулирована неудачно: согласно ей мозг как таковой есть нечто отдельное от его строения, то бишь как раз сводится лишь к пустому скоплению нервных клеток. Это какой-то рецидив "субстратного" подхода — в его традиционном ошибочном понимании. Неужели же, если свалить в кучу множество нейронов, то получится мозг? Мозг отдельно, его устройство отдельно? Так не бывает. Мозг "как таковой" только тогда и появляется и только там и есть, где налицо не одно лишь множество нейронов, но и некая их структурная организация. Последняя и делает кучу нейронов мозгом. А иначе его просто и нет. Точно так же, как бессвязное скопление атомов — не молекула, аналогичное множество молекул — не клетка, колония клеток — не организм и толпа людей — не общество).

          Наконец, выражение "функциональные схемы, реализованные в мозге" вообще почти синонимически переводится в выражение "устройство мозга". Разве что во втором случае акцент делается на результате реализации схемы, на собственно строении мозга (или даже, лучше выразиться, — на собственно мозге как материальной структуре с особым строением), тогда как в первом — на схеме (на "проекте", "плане", "чертеже", "идее"), которая в нём реализована. Нас же должна интересовать, разумеется, не эта схема сама по себе (не "функциональная организация", отдельная от организуемого), а непосредственно мозг как особым образом устроенный "механизм".

          Отсюда — резюмирую: первым "субъектом" исследуемого нами соотношения является строение мозга или, точнее, сам мозг как материальное образование, взятый в аспекте его устройства. Ибо в конечном счёте именно это устройство как-то (нам ещё предстоит выяснить — как) обусловливает бытие (и содержание) сознания. Говорить об отношении сознания к мозгу — значит прежде всего говорить о его отношении к устройству мозга.

          Теперь обратимся ко второй группе терминов. В их числе термин "ментальное" является обобщающим, общим. И конкретные ментальные состояния, и сознание, интегрирующее, включающее в себя как указанные состояния, так и кое-что другое, — всё это, безусловно, входит в класс ментальных явлений (феноменов).

          Выражением "ментальные явления" я и буду преимущественно пользоваться ниже. При этом специально обращаю Ваше внимание на то, что данное выражение вовсе не синонимично используемому Вами повсеместно выражению "ментальные состояния", которое (если понимать его буквально, строго) излишне узко. Ибо среди ментальных явлений встречаются не только состояния, но и, скажем, процессы.

          Состояние — это такая определённость (характеристика) чего-либо, которая есть лишь постольку, поскольку она устойчива, не изменяется. Процесс же, напротив, представляет собой совокупность, последовательность, цепочку изменений; устойчивой, определённой, сохраняющейся здесь в лучшем случае может быть лишь направленность, тенденция этих изменений (но далеко не всякий процесс тенденциозен). В составе ментальных феноменов есть и то, и другое. К числу ментальных состояний, например, принадлежат представления, настроения и эмоции, которые именно существуют только в той мере, в какой они постоянны, сохраняются в своей определённости (на протяжении некоторого времени). Примерами же ментальных процессов выступают мысли: недаром продуцирование их мы и называем ПРОЦЕССОМ мышления. Каждая мысль представляет собой не статическое одновременное возбуждение какой-то группы нейронов, которое мы могли бы назвать её, этой группы, состоянием (таковы, повторяю, лишь другие "элементы" умственной работы мозга — представления, из которых, кстати, мысли и состоят, связями-"связками" которых они и являются; при том, что представления могут возбуждаться и сами по себе, по отдельности как друг от друга, так и от какой бы то ни было объединяющей их в совокупность мысли), — каждая мысль есть именно цепь динамических изменений, перемещение возбуждения, движущийся от нейрона к нейрону электрический импульс (или химическое вещество — медиатор). Мысль в её конечной завершённости и определённости есть цепь наследующих друг другу возбуждений, протянутая в пространстве (некоторой зоны коры мозга) и протяжённая во времени, есть не фиксированное состояние, а процесс смены состояний конкретных нейронов и целой их группы (групп). И при этом мысли без сомнения — суть ментальные феномены. В связи с чем я и считаю неправильным сведение ментального только к ментальным состояниям. Выражение "ментальные явления" в силу своей большей общности тут куда удачнее.

          Продолжая эту тему, отмечу вдобавок, что мысли наравне с эмоциями (настроениями, представлениями и пр.) участвуют в формировании сознания. Отчего последнее тоже проблематично без оговорок определять как состояние мозга. Мы, конечно, привыкли рассуждать о пребывании кого-либо в сознании ("здравом уме и твёрдой памяти"), то бишь не в чём ином, как в некоем определённом устойчивом состоянии. Однако тут на деле речь идёт не столько о собственно сознании (с его содержательной стороны), сколько лишь о его "включённости" и внешних параметрах (здравость, нормальность и т.д.).

          Содержанием же сознания Эго в каждый конкретный момент его существования является не просто то, что Эго "не спит", бодрствует, не находится под гипнозом и т.п., — содержанием тут выступает именно сам тот набор представлений, мыслей и переживаний, которые обнаруживаются в мозгу Эго в указанный конкретный момент. Надо различать: а) сознательное состояние Эго (находится человек в сознании вообще или нет, "включен" его мозг или "выключен"), б) состояние конкретного "включённого" сознания (нормальное оно или анормальное) и в) сознание как состояние (по характеру тех феноменов, которые определяют его конкретное содержание). В последнем смысле сознание состоит не только из состояний (эмоций, представлений), но и из процессов (мыслей).

          Впрочем, этот экскурс в проблематику феномена сознания сделан мной лишь к слову. За термином "сознание", к сожалению, скрывается слишком сложная реальность, чтобы пытаться определить его наскоком. Тем более, что мне здесь это, в общем-то, и без надобности. Ниже я даже постараюсь по возможности не употреблять слово "сознание". Большого ущерба выяснению характера интересующего нас отношения это не причинит. Потому как отношение сознания к строению мозга в принципе (в главном) тождественно отношению к последнему любого элементарного ментального явления. Ведь сознание во многом и есть не что иное, как комплекс, "сумма", система данных элементарных явлений (о чём пишете и Вы на с. 77). Соответственно, для решения нашей задачи достаточно рассмотреть отношение к строению мозга (к мозгу, как особому устройству) именно элементарных ментальных феноменов: скажем, мыслей и эмоций.

          Указанная проблема, насколько я понимаю, в нейрофизиологии решается следующим образом. Мозг (ЦНС), как уже отмечено, есть материальная система, характеризующаяся определённой структурной организацией своих элементов.

          Элементами же этой системы выступают исходно нервные клетки (я опускаю защитные, питающие и прочие обслуживающие "механизмы"), затем — на втором уровне — различные, состоящие из нейронов, специализированные на конкретных функциях (и, соответственно, обладающие особыми строениями) подсистемы-блоки — гипоталамус, таламус, мозжечок, гиппокамп, кора (со всеми её также специализироваными старыми и новыми зонами) и т.д. Ну и, наконец, собственно мозг (ЦНС) в целом как конечное образование ("мозг как таковой") есть скоординированная, взаимосвязанная, иерархически (с доминированием новейших отделов) кооперирующаяся система всех этих подструктур, работающих сообща, как единый "механизм". (Естественно, я описываю всё сие крайне грубо, излишне не детализируя: тут важен принцип, а не детали).

          А что такое ментальные явления? Да не что иное, как те или иные возбуждения (под коими я понимаю не только электрическую, но и химическую активность-реактивность) отдельных участков (структур) мозга, возникающие в них в ходе их работы. Подчёркиваю — именно работы: в виду имеется вовсе не та постоянная спонтанная электрическая активность (выражающаяся в испускании альфа, бета и, насколько я помню, — в состоянии сна — гамма-волн), которая попросту отличает живой (но покоящийся, не работающий "по специальности", то бишь не занимающийся непосредственно управлением организмом) мозг от мёртвого.

          Так вот, указанные рабочие возбуждения тех или иных зон (подсистем, отделов, участков) мозга и есть в действительности то, что мы осознаём в качестве наших мыслей и переживаем в виде эмоций. То бишь это и есть ментальные (умственные и — более обще — психические) явления в их непосредственной материальной данности, воплощённости.

          При этом само собой понятно, что сии явления-возбуждения, с одной стороны, имея своими источниками какие-то внешние воздействия на мозг (а, точнее, на те или иные его зоны, ибо на этапе исходного восприятия воздействий извне и реакции на них мозг ещё не выступает как единое целое), поступающие как из среды, так и от внутренних органов тела, с другой стороны, детерминируются как раз не чем иным, как устройством, структурной организацией мозга, а, точнее — его подсистем. Именно особые строения указанных подсистем в конечном счёте ответственны за то, что они (эти подсистемы), во-первых, избирательно реагируют на те или иные типы воздействий (каждая — на своё), а во-вторых, возбуждаются при этом особым образом — не только в плане локализации и конфигурации конкретного возбуждения, но и в плане его типа (скажем, в виде электрических импульсов или особых — то есть тоже различающихся между собой — химических преобразований-реакций). Строение же мозга в целом ответственно за координацию, увязку, кооперацию указанных особых деятельностей его подсистем, за то, что все эти отдельные имеющие в них место быть процессы возбуждений и состояния возбуждённостей связываются между собой, группируются в некую целостную совокупность, представляющую собой содержание конкретного сознания индивида. Такова связь материи и духа, мозга и сознания; так выражается обусловленность эмоций и мыслей строением соответствующих (отвечающих за конкретные эмоции и мысли) участков мозга. Конкретика определённых ментальных явлений "внутренним образом" отражает не что иное, как строение тех отделов (участков) мозга, возбуждениями которых данные явления и выступают ("внешним образом", повторяю, к этому делу причастны также и специфические стимулы-сигналы, к реакции на которые — в виде указанных возбуждений — и приспособлены те или иные отделы).

          Вот так, вкратце, согласно данным современной науки (во всяком случае, в моём их понимании), соотносятся ментальные явления (мысли и эмоции) и мозг. Первые суть особые (начиная уже с их локализации) возбуждения второго.

          А как представляете себе это отношение Вы, как понимают его разбираемые Вами авторы? Увы, иначе. В этом плане уже с самого начала статьи настораживает фраза: "Большинство современных авторов убеждено, что сознание в той или иной степени является продуктом мозга (при том, что меньшинство не признаёт даже и этого, склоняясь к версии "духа, витающего над водой"" — А.Х.)" (с. 68). Разве тут можно употреблять термин "продукт"? Это желчь — продукт печени. Но мысли и эмоции не являются продуктами деятельности мозга. Ибо они суть не что иное, как сама эта деятельность. Выражающаяся как в "бегущем", так и в "стоячем" возбуждении тех или иных участков мозга. Мысль есть "бегущая строка" в особой (как полагают, ассоциативной) зоне коры. Эмоции суть активные, рабочие состояния (работа) ряда других отделов мозга (так, стимуляция задних областей гипоталамуса вызывает ярость у кошек и обезьян). Ни то, ни другое не является продуктом деятельности указанных отделов. Продукт деятельности чего-либо — это по определению всегда нечто отдельное от этого "чего-либо". А деятельность не бывает отдельно от действующего: она и есть собственно действия действующего, то, что "делает" его действующим, непосредственно сама его работа, функционирование.

          Вот строение мозга, конечно, не есть его деятельность, возбуждённость, работа. Строение имеется не только у работающего, но и у покоящегося и даже у мёртвого мозга (пока он не разложился и не перестал быть пусть мёртвым, но всё-таки мозгом). Строение мозга (а, точнее, сам мозг с его структурной организацией) вполне может существовать (а тем более — рассматриваться) отдельно от какого бы то ни было его возбуждения. Но зато возбуждение не может быть самостоятельным, обособленным в отношении бытия и строения того, что возбуждено. Строение мозга, во-первых, определяет саму возможность (обратите внимание — только возможность!), а при наличии соответствующего внешнего раздражения — и неизбежность его возбуждения (обратите внимание — действительность возбуждения задаётся не собственно устройством мозга, а воздействием на него извне). Устроенное иначе, по-другому, не возбуждалось бы от данного стимула; устроенное ТАК, напротив, не может не возбуждаться. Характер конкретного возбуждения, во-вторых, напрямую обусловливается характером строения активирующегося отдела мозга (каждый из этих отделов не только возбуждается особым стимулом, но и возбуждения его своеобразны).

          Повторяю ещё раз: мозг (с его определённым строением) может существовать (и рассматриваться) отдельно от его деятельности (как фундамент может существовать без надстройки), но его возбуждения никак не существуют (и даже не могут рассматриваться) отдельно и независимо от мозга с его строением (как надстройка не может существовать без фундамента или же быть в своих очертаниях независимой от его очертаний). И данное отношение строения мозга и его возбуждённости (зависимость возможности и характера второй от характера первого) никак не тождественно отношению производителя и его продуктов. В последнем случае налицо отношение порождения (породил и разбежались), а не постоянно поддерживающегося обусловливания одного другим. Отмечу также, что оба эти отношения — (1) порождения и (2) обусловливания возможности и типа деятельности устройством действующего — не тождественны и (3) каузальному, то есть причинно- следственному отношению. А то Дж.Сёрл (в Вашем изложении) позволяет себе утверждать, что "ментальные состояния являются каузальными порождениями мозга" (с. 68), смешивая воедино (сваливая в одну кучу) три эти совершенно разных типа отношений. При таком "понимании" дела запутаться в "концептуальных трудностях" (с. 68), конечно, пара пустяков.

          Правда, здесь следует сделать некоторое пояснение. Строение конкретного отдела мозга и его (этого отдела) работа (деятельность), конечно, соотносятся не так, как производитель и продукт его деятельности (что распространяется и на соотношение мозга и сознания в целом). Но в то же время различные обособленные подструктуры мозга, разумеется, взаимодействуют между собой и, в том числе, таким образом, что деятельность одних из них является в своём роде как бы "производительной" в отношении деятельности других. Скажем, возбуждение зрительных рецепторов запускает работу зрительной зоны коры (а через связи последней со слуховой и тактильной зонами — и эти последние); некоторые особые мысли, касающиеся прежде всего оценки положения индивида в среде, порождают у данного индивида чувства либо умиротворённости, радости, либо дискомфорта, уныния. То бишь выступают стимулами- сигналами, возбуждающими те или иные "эмоциональные" отделы. Можно ли в данных случаях утверждать, что возбуждения вторых отделов являются продуктами деятельности первых? В буквальном смысле слова "продукт" — нельзя. Во-первых, продукт — результат иного типа деятельности, чем простое преобразование одного возбуждения в другое. Мысль в приведённом примере не вырабатывает, не производит эмоцию сама по себе, а лишь запускает работу соответствующего отдела мозга, "включает" его. Во-вторых, продуктами вообще могут быть только вещи, а не действия, материальные "тела", а не их деятельности. Соотношения деятельностей, действий описываются терминами "причина" и "следствие", а не терминами "производитель" и "продукт" (промежуточно-нейтральным, то есть своего рода обобщающим является тут — в отношении терминов "следствие" и "продукт" — термин "результат". Результат какой-либо деятельности может быть представлен как в событийном, так и в вещественном виде).

          Наконец, даже если, вопреки всему изложенному, счесть возможным употребление в вышеописанных контекстах термина "продукт", то это вовсе не те контексты, о которых идёт речь у нас: мы обсуждаем не внутренние взаимоотношения подструктур мозга (их деятельностей), а отношение материи и духа вообще, мозга (как особым образом устроенного материального образования) и сознания (ментальных явлений). Которые соотносятся именно лишь как работник и его работа (деятельность).

          Другая цитата: "современные авторы" "исходят из" "тезиса о зависимости ментальных состояний (ментальных явлений — А.Х.) от физиологических процессов" (с. 68). Это тоже весьма сомнительная, двусмысленная позиция. Запутывающая, вводящая в заблуждение. Ни собственно ментальные СОСТОЯНИЯ, ни тем более ментальные процессы не зависят от протекающих в мозгу физиологических процессов. Поскольку попросту сами и являются таковыми. Как буквально (для мыслей как бегущих от нейрона к нейрону возбуждений), так и "в переносном" смысле (для настроений, представляющих собой "стоячие" возбуждения, то бишь рабочие состояния соответствующих зон: ведь эти возбуждения тоже суть не что иное, как физиологические процессы деятельности нервных клеток, просто постоянно воспроизводящиеся, поддерживающиеся в своей идентичности — скажем, постоянством их стимулирования извне или собственной инертностью). Подлинная зависимость обнаруживается лишь между СТРОЕНИЕМ мозга и протекающими в нём физиологическими процессами (ментальными явлениями).

          Третья цитата (касающаяся аргумента Ламетри и Пристли): "опыт свидетельствует о зависимости ментальных состояний от состояний мозга, и самым простым объяснением этой зависимости будет признание того, что мозг порождает их" (с. 68). Опять зависимость, опять порождение! Да сии ментальные состояния и есть прямиком не что иное, как указанные состояния мозга (выражаясь Вашим языком). От которых они якобы зависят и которыми якобы порождаются. Эти "два" предмета вовсе не существуют раздельно, а суть лишь две стороны одной медали, то бишь, ещё точнее, две явленности, данности нам одного и того же. Просто в одном случае мы наблюдаем "ЭТО" как особое состояние (возбуждённость) определённого участка своего мозга (с помощью электродов и иных приборов, регистрирующих его электрическую и прочую активность), а в другом — "регистрируем" эту же возбуждённость "вживую", непосредственно испытывая её в качестве некоего своего переживания или мысли. Определённое состояние (или, для мысли — совокупность сменяющихся состояний) какого-то отдела моего мозга и есть на деле не что иное, как определённое моё переживание — радость, горе (или конкретная мысль: "Где бы перекусить?"). Это и есть моё ментальное состояние собственной персоной — в его непосредственном материальном воплощении (а ни в каком другом оно и не существует).

          Подумайте сами: на каком таком основании мы вдруг заключили, что наши ментальные состояния (эмоции и т.п.) ЗАВИСЯТ от состояний нашего мозга? Только на том, что первые всегда наблюдаются (обнаруживаются) совместно, одновременно со вторыми. Где одно, там непременно и другое. Но из этого отнюдь не вытекает зависимость одного от другого (да к тому же ещё и обязательно сознания от мозга: а почему бы и не наоборот?). Эту "связанность" (а, точнее, совместную обнаруживаемость) можно объяснить и иначе. Например, представив себе её обусловленной чем-то третьим (вселенской гармонией Лейбница, действиями Бога или общей материальной причины). Наконец, сию совместную наблюдаемость ментальных явлений и возбуждений мозга можно истолковать и так, что это — одно и то же, просто данное нам посредством разных "рецепторов", наблюдаемое с различных позиций. И именно так обстоит дело в действительности! То, что наблюдая у себя определённую эмоцию (попросту — переживая её), мы одновременно фиксируем и определённое состояние (возбуждение) какого-то участка нашего мозга, свидетельствует именно о том, что одно и есть другое, а вовсе не о том, что второе как-то порождает первое. Мой работающий мозг — это и есть моё психическое "Я" (я вообще не существую отдельно от своего мозга и тела); конкретные состояния (возбуждения) различных участков этого мозга — суть мои ментальные состояния. Пора уж освободиться, наконец, от аллюзии с колебаниями воздуха (и т.п.), каковые действительно порождают в нас звуковые ощущения, то есть материально — как раз особые состояния слуховой зоны коры мозга. Ведь сам-то мозг не внешен человеку (подобно указанным колебаниям): он и есть этот человек собственной персоной. Состояния мозга не порождают у человека ощущения или переживания, а и являются непосредственно этими ощущениями и переживаниями — в их материальной ипостаси.

          В том, по-видимому, и коренятся все затруднения "современных авторов" с уяснением отношения мозга и сознания, что они (эти авторы) почему-то представляют себе Эго человека существующим отдельно от его мозга. Это ошибка. Психическое "Я" "отдельно" только от покоящегося, отключённого мозга (естественно, вместе со всем его устройством). Вот эта-то "бросающаяся в глаза" "отдельность" психического от "материального субстрата", наверное, больше всего и смущает (не распространяясь уже о том, что многие и вообще сводят указанный "субстрат" лишь к скоплению нейронов — а почему не молекул, атомов и далее? — полагая организованные взаимодействия этих нейронов, делающие их особой целостностью, новым "субстратом", чем-то посторонним делу). Однако я недаром взял тут слово "отдельность", равно как и выражение "бросающееся в глаза", в кавычки. Они (это слово и это выражение) в данном контексте совершенно неуместны. Потому как при покоящемся мозге никакого Эго попросту и нет: его бытие здесь лишь потенциально. А то, чего актуально нет, не может быть отдельным или являться предметом наблюдения (бросаться в глаза). Тут "наблюдается", если опять же можно так выразиться, только его отсутствие. Так что, повторяю, в указанной ситуации не обнаруживается никакой отдельности психического от материального (сознания от мозга). За неимением этого психического.

          Эго актуализируется, появляется ("просыпается") лишь с "включением", запуском мозга (относительное значение тут имеет ещё и наполненность данного мозга знаниями, то бишь развитость, сформированность Эго). И оно (Эго) ни в коей мере (ни минуты, ни в каком виде) не существует отдельно от данного работающего мозга. Ибо оно и есть на деле этот работающий мозг. И всё то, что мы осознаём или переживаем в качестве конкретных проявлений своей психики, своего "Я", суть не что иное, как те или иные возбуждения различных участков наших мозгов.

          Ещё цитата: "либо ментальные состояния и есть функциональные схемы, реализованные в мозге, либо они — особая реальность, скоррелированная с последними" (с. 68). В переводе на мой язык это значит: "либо возбуждения мозга и есть его строение, либо они не строение, но связаны с ним". При этом сразу становится ясной абсурдность первой половины фразы. Равно как и абсурдность последующего приводимого Вами утверждения Д.Армстронга: "хотя ментальные состояния и в самом деле мыслимы отдельно от реализующих их материальных систем и могли бы существовать сами по себе, фактически они совпадают с ними" (с. 69).

          Возбуждения мозга не могут ни быть мыслимыми, ни тем более существовать в отрыве от мозга как особого устройства, и они, конечно же, вовсе не есть сам этот мозг или его строение (действие не есть действующее или устройство действующего). Попробуйте помыслить себе конкретное возбуждение (а не просто абстрактное понятие "возбуждение") само по себе — без того, чьим возбуждением оно является. Попробуйте представить существование такого возбуждения без возбуждённого. Вряд ли из этого что-либо выйдет. Ведь это лишь о туманных, представляющих собой неизвестно что "ментальных состояниях" можно рассуждать в столь свободной манере.

          Кстати, отмечу и чисто логическую ошибку, допущенную Армстронгом при формулировании данного тезиса. Откуда он вообще вывел, что ментальные состояния могут быть мыслимы и существовать без материальных систем? Только из того, что мозг как материальная система может мыслиться и существовать без ментальных явлений (то бишь в покоящемся или мёртвом состоянии). Последнее, конечно, есть наблюдаемый факт. Но из него никак не следует обратимость данного отношения. Из того, что мозг может существовать помимо ментальных явлений (своих возбуждений), логически ошибочно заключать, что и ментальные явления, в свою очередь, могут существовать помимо мозга. Ну и, само собой, нельзя тут опереться на эмпирию: вряд ли кто-либо когда-либо и где-либо наблюдал ментальные явления в отсутствие работающего мозга.

          Что же касается второй половины приведённой цитаты (со с. 68), то она, естественно, требует дальнейшего истолкования. Вернее, в моём переводе тут тоже всё сразу становится ясно: возбуждения мозга, конечно же, вовсе не его строение, но и не нечто, существующее само по себе, не "особая реальность", стоящая как-то особняком к этому строению и вообще к мозгу. О том, как строение мозга обусловливает его возбуждения, написано выше. Однако в оригинале-то речь идёт не о возбуждениях и мозге с его устройством, а о ментальных состояних и физиологических схемах. И эти "предметы" мыслятся большинством авторов (при том, повторяю, что позиция меньшинства — в плане отрыва сознания от мозга — ещё радикальнее) всё-таки в духе завуалированного, "мягкого" интеракционистского дуализма, то бишь именно особыми реальностями, соотносящимися между собой посредством то ли порождения, то ли причинения, то ли ещё как. Короче — в любом случае не так, как устройство мозга обусловливает его возбуждения, не так, как деятельность соотносится с действующим.

          Подобных взглядов де-факто придерживаетесь и Вы сами, утверждая, что ментальные состояния "можно рассматривать как особый тип реальности, актуализирующийся при некоторых условиях в материальных системах" (с. 77). Так считает и "Главный пропонент" "теории, согласно которой ментальные состояния есть особая реальность, не совпадающая с функциональными схемами, а лишь скоррелированная с ними", Д.Чалмерс, который "признаёт зависимость ментальных состояний от физических функциональных схем, т.е. по сути допускает, что последние порождают сознание". И который, вдобавок, "отрицает возможность обратного влияния ментальных состояний на физические процессы, протекающие в структурах мозга" (с. 70). То бишь — опять двадцать пять: ментальные состояния отдельно, физические процессы — отдельно. Хотя на деле это одно и то же. Ввиду чего одни ментальные явления, естественно, влияют на другие ментальные явления (как физические процессы на физические процессы — возбуждая их или подавляя: ведь торможение тоже не надо сбрасывать со счетов), а также и вполне материально ("физически") определяют поведение индивида в целом в его воздействиях на внешнюю среду. "Ментальные состояния" вовсе НЕ "являются лишь спутниками или побочными продуктами физических процессов, не оказывающими обратного влияния на физическое" (с. 70), как полагает эпифеноменализм. Они и есть эти процессы — со всей их физичностью и соответствующей включённостью в каузальную "структуру" мира.

          Из описанного (моего) понимания сущности ментальных явлений и их отношения к мозгу и его строению естественным образом вытекает не только решение "проблемы ментальной каузальности" (с. 74), но и ответ на "вызов" эпифеноменализма, представленный в принципе: "Одинаковый мозг — одинаковые ментальные состояния" (с. 74). Верен этот тезис или ошибочен? А это смотря как понимать одинаковость мозга (лучше сказать, двух и более мозгов, потому что если взять один и тот же мозг, то сравнивать на одинаковость тут можно будет только его состояния в различные моменты времени, а эти состояния одного и того же мозга в разные моменты времени заведомо не могут быть идентичными — в силу тех особенностей мозговой работы, о которых пойдёт речь ниже). Если понимать под ней — одинаковостью двух и более мозгов — только идентичность их устройств, то из этого, конечно же, никак не следует одинаковость их рабочих состояний, то бишь возбуждённостей (ментальных явлений). Возбуждения мозга — не сам мозг и не его строение. Последние могут быть совершенно идентичны у двух и более особей, а возбуждения этих одинаковых мозгов — разными (по локализации, конфигурации, типу). Ибо продуцируются сии возбуждения исключительно внешним (в отношении ЦНС) образом — воздействиями среды (включая сюда и стимулы-сигналы, идущие к мозгу изнутри тела). Одинаковое строение мозгов гарантирует одинаковость "обитающих" в них (в данный конкретный момент — смысл этой оговорки станет ясен ниже) эмоций и мыслей лишь в том случае, если налицо ещё и полная идентичность указанных воздействий, то бишь характера внешней среды (включая и тело).

          Так что верным принцип эпифеноменализма будет лишь при условии его изложения в "развёрнутой" редакции: "Одинаковый по строению и характеру возбуждённости мозг — одинаковые ментальные состояния". Но это уже попросту тавтология. Ибо возбуждённости и есть ментальное; постулируя идентичность возбуждённостей, мы и утверждаем на деле не что иное, как идентичность ментальных явлений.

          Дополнительно отмечу: ввиду того, что ментальные явления — не строение мозга и к тому же порождаются не столько им (им они вообще не порождаются, а обусловливаются), сколько характером внешних воздействий, пожалуй, можно даже выдвинуть встречное антиутверждение: "Различные мозги — одинаковые ментальные состояния". Различающиеся по устройствам их мозгов люди в идентичных условиях вполне могут испытывать идентичные эмоции и продуцировать одинаковые мысли (конечно, в известных пределах).

          Теперь совершим поворот на 180 градусов. До сих пор я всё писал о том, как строение мозга обусловливает ментальные явления (то есть его возбуждения). Но ведь на дело можно и нужно посмотреть и с обратной стороны. Задавшись вопросом: а как возбуждения мозга влияют на его строение? Ведь без этого, надо думать, тоже не обходится? Любой механизм, например, в ходе своей работы и "греется", и претерпевает какие-то деформации, и накапливает "усталость". Всё сие, разумеется, в своих особых формах имеет место и в работающем мозге. Для борьбы с чем предназначены различные регенерирующие, удаляющие шлаки и иным образом обеспечивающие работоспособность мозга "механизмы" (сон и др.). Но изнашивание — это лишь один из типов обратного "влияния" возбуждений мозга на его строение. Для нас здесь куда интереснее другой его (влияния) тип.

          Это иное обратное влияние проистекает из того, что мозг представляет собой не просто самовосстанавливающуюся и самоподдерживающуюся (конечно, не без помощи тела) материальную структуру, но ещё и саморазвивающееся образование, работа которого в немалой своей части (а именно — в той, в которой мозг выполняет функцию управления поведением особи, то есть её действиями в отношении внешней среды) есть не что иное, как работа над собой, самоперестройка. Мозг — самонаучающееся устройство, и это его самонаучение чему-либо конкретному (приобретение некоего навыка, умения, знания) материально выражается как раз не в чём ином, как в изменении его строения. Специфика мозга (как мыслящего "механизма") состоит в том, что он воспринимает воздействия извне не просто как стимулы (для реакций), а как сигналы, как информацию, перерабатываемую им далее в знания, откладываемые в памяти (не буду здесь разъяснять биологическую выгоду и функциональную вынужденность этого "мероприятия": нам достаточно констатировать факт). Но что это значит: переработать внешние сигналы (информацию) в знания, записанные в памяти? Да не что иное, как каким-то образом трансформировать (вкупе с наращиванием тканей) некие материальные мозговые структуры. Процесс записи всякого конкретного знания представляет собой вполне материальный процесс соответствующей перестройки предшествующего устройства мозга (в некоторой его части). (Решающим образом указанное изменение строения, конечно, осуществляется посредством установления-наращивания связей, "путей сообщения" между отдельными нейронами, группами нейронов и т.д.). Результат же этой записи (собственно записанное знание) есть не что иное, как особое строение соответствующего участка (группы нейронов). Как ещё эта запись могла бы быть произведена и в каком виде сохраняться, существовать?

          Таким образом, в течение всей жизни человека умственная (и, похоже, только умственная) работа его мозга постоянно перестраивает сам этот мозг, изменяя его строение (разумеется, не в целом, а лишь в отвечающих за накопление и применение знаний и навыков зонах; структуры, отвечающие за эмоции, по-видимому, не перестраиваются: тут имеет место лишь перестройка их "вводов", благодаря которой они, эти структуры, "научаются" избирательно реагировать на определённые стимулы). Позволю себе цитату из учебника: "Ребёнок появляется на свет с полным набором нейронов, но вес его мозга составляет примерно только четверть от веса взрослого человека. Нарастание веса мозга происходит за счёт разрастания связей нейронов между собой и их дальнейшей дифференцировки (например, прорастанием аксонов к зонам иннерваций)".

          Так что изменение строения мозга происходит постоянно — по ходу работы его мыслительных отделов (естественно, вкупе с обслуживающими их рецепторами). Мозг в этом плане не нечто консервативное, данное от рождения раз и навсегда в неизменном виде, а вечно надстраивающееся и пристраивающееся здание (в особом его крыле). И, соответственно, каждое его новое (очередное, последующее) возбуждение — есть возбуждение в той или иной степени уже новой структуры (отчего я и пишу выше, что не может быть идентичности строений одного и того же мозга в разные временные моменты его существования: разве что его полностью отключат на это время). Для эмоций сие, как отмечалось, выражается в том, что они возбуждаются по разным поводам (поднабравшийся определённого жизненного опыта человек начинает переживать по такому поводу, который прежде его ничуть бы не взволновал и который не волнует человека с иным жизненным опытом, и наоборот). Для мыслей изменение строения мыслительных зон (а ведь изменяются прежде всего и главным образом именно эти зоны) прямиком отражается на их (мыслей) содержании (изменение структур связей нейронов, естественно, ведёт к изменениям "траекторий" бегущих по ним возбуждений).

          Однако — зачем я всё это рассказал? Для того, разумеется, чтобы иметь возможность переинтерпретировать в правильном ключе ещё некоторые — теперь уже собственно Ваши — рассуждения. Внимание, цитата: "физическое прошлое сохраняется только на уровне содержания интенциональных ментальных состояний" (с. 74) (и эти состояния каузально действенны, что Вы — в пику эпифеноменализму — и стараетесь по-своему доказать; при моём понимании сути дела тут и доказывать нечего). Однако "физическое прошлое" на деле сохраняется вовсе не в ментальных явлениях (возбуждениях) — оно в них в лучшем случае только выражается. Сохраняется же прошлый опыт человека чисто материально — в конкретном итоговом (на данный момент) строении соответствующих участков его мозга, — строении, выступающем результатом всей предшествующей работы этого мозга (на протяжении его существования) по усвоению и накоплению (фиксации, записи) данных индивидуального (и, естественно, общечеловеческого) опыта. И это строение, разумеется, далее даёт о себе знать при возбуждении ТАК устроенных участков. Характер оных возбуждений отражает характер данного строения, то бишь материализованный в нём опыт, "физическое прошлое". Ибо сии возбуждения суть не что иное, как воспроизведения означенных записей (знаний) — или по отдельности (и тогда мы имеем такие ментальные явления, как представления — либо натуральные, "образные", либо абстрактные, понятийные), или в определённых последовательностях (и тогда мы имеем конкретные мысли о том, о сём).

          Ещё вариация на тему: "Допустим, к примеру, что наши технические возможности позволяют нам в мгновение ока создать мою физиологическую копию. Возникает вопрос: какими ментальными состояниями будет обладать мой двойник? По-видимому, никакими, по крайней мере, в первый момент своего существования. Ведь у него нет истории" (с. 76). Комментирую: если вести речь о реальных ментальных состояниях, то Ваш двойник будет или не будет обладать ими отнюдь не в зависимости от наличия у него истории, а в зависимости от того, испытывает ли он в данный момент какие-либо воздействия внешней среды и имеются ли в его мозгу, соответственно, какие-либо возбуждения (работает ли он, мозг, вообще). Наличие истории ("физического прошлого", опыта) определяет лишь строение мозга, имеет отношение лишь к содержанию памяти индивида. И оно (это наличие истории) в предложенном Вами случае незначимо. Поскольку коли Ваш двойник — Ваша физиологическая копия, то это значит, что его мозговое строение идентично Вашему и что, следовательно, у него Ваша история, Ваша память. Которая — при условии возбуждения данного отдела мозга — "разродится", "выстрелит" Вашими воспоминаниями.

          Ещё раз поясню вопрос: прошлое у Вас "оседает в нашей памяти, фундирующей объекты наших интенций, т.е. в приватных, ментальных состояниях" (сс. 73-74). Прошлое "оседает" (записывается) на деле в виде строений определённых участков мозга. Эти особым образом устроенные участки и есть то, что мы называем "память", хранилище накопленных нами знаний (причём речь идёт вовсе не о гиппокампе, который, по-видимому, выступает лишь в роли управляющего данным хранилищем, отвечает за организацию работы со знаниями; конкретная же их запись идёт прямиком в коре). И оная память (воплощаясь на деле в строении) вовсе не есть ментальные явления. А также ничего не "фундирует" сама по себе. Ментальными явлениями выступают лишь возбуждения данных "памятьевых" участков мозга, то бишь конкретные воспоминания. Которыми, по сути, являются все наши активированные отдельные представления, а также и различные их комплексы (в том числе и такие, которые суть мысли — определённым образом организованные последовательности отдельных представлений, то бишь возбуждений соответствующих нейронов. Имеются, понятно, и комплексы представлений, организованные иначе, — как одновременные, совместные, связные возбуждения разных групп нейронов, дающие в итоге некую многоплановую цельную картину, сложное представление, сложное понятие, сложный образ). Ну и, само собой, указанные возбуждения, будучи обычными физическими процессами, "фундируют" различные другие возбуждения в том же мозге, а также (совместными усилиями и в конечном итоге) и внешние действия организма в целом.

          Опять цитата: "я сам мог прийти к сегодняшнему моему физиологическому состоянию разными каузальными путями, т.е. иметь другое прошлое. Но естественно допустить, что моё прошлое фиксируется в моих воспоминаниях, которые фундируют мои убеждения и желания. Отсюда следует, что при том же физиологическом состоянии я реально мог бы иметь другие воспоминания, а значит, другие убеждения и желания" (сс. 74-75).

          Если разуметь под "физиологическим состоянием" строение мозга, то данное рассуждение ошибочно. Ведь конкретика содержания памяти (отвечающая за конкретность возбуждаемых путём её активации воспоминаний) и выражается материально не в чём ином, как в строении мозга. Иметь определённый комплекс воспоминаний — базисно значит, иметь определённую память, то бишь определённое строение мозга. Иметь при том же строении другие воспоминания просто нельзя. (Хотя возможно, конечно, извлекать из этих идентичных содержательно "копилок" в одном случае одно, а в другом — другое конкретное воспоминание — в зависимости от характера определяющего конкретное возбуждение памяти внешнего воздействия).

          Равным образом нельзя и сформировать данные одинаковые строение-память (то есть содержание этой памяти, воспроизводящееся в воспоминаниях) различными каузальными путями. Одно и то же воспоминание-то, конечно, может быть ВЫЗВАНО "на свет божий" (возбуждено, воспроизведено) различными внешними воздействиями, но вот исходно СФОРМИРОВАНА соответствующая ему запись в мозгу, в памяти, может быть в данном своём виде только одним-единственным (или, для одинаковых записей в разных мозгах — идентичным) путём: иначе просто получится другая запись и — при её воспроизведении-возбуждении — другое воспоминание. Каждому особому прошлому может соответствовать только одна совокупность воспоминаний, одна совокупность их записей — память и (говоря просто иным языком о том же самом), только одно строение мозга.

          Если же иметь в виду под "физиологическим состоянием" характер конкретной возбуждённости мозга, то приведённые Ваши слова становится просто трудно понять. Завершающая его часть вообще получается противоречивой: раз "физиологическое состояние" мозга включает в себя его возбуждённость или сводится к ней, то как "при том же физиологическом состоянии я реально мог бы иметь другие воспоминания"? Ведь эти последние тут и есть указанная возбуждённость. Которая вроде бы предполагается одинаковой.

          Неясной становится и проблема соотношения данных возбуждений с "разными каузальными путями". Нет, то, что вспоминать, как уже отмечалось выше, при разных стимулах можно одно и то же, как и при одинаковых стимулах — разное, это-то само собой. Идентичность причин требуется только при формировании записей идентичных воспоминаний, а не при их воспроизведении. Но что из того? И вообще, при чём тут воспоминания, если речь у Вас на деле идёт вовсе не о них, а о памяти, то бишь опять же о строении мозга? Раз Вы толкуете о фиксации прошлого ("Моё прошлое фиксируется в моих воспоминаниях, которые фундируют мои убеждения и желания"). Прошлое, повторяю, фиксируется вовсе не в воспоминаниях а в памяти: воспоминания суть лишь воспроизведения данных записей. И с "фундированием" тут дело обстоит хитрее. Характер воспоминаний, например, "фундируется": содержательно — характером строений возбуждаемых участков "памятьевой" зоны мозга (что возбудилось, то и вспомнили), а "избирательно", по линии — какое именно воспоминание "всплыло", какой участок конкретно возбудился, — характером возбуждающего воздействия. Сами же воспоминания как физические возбуждения, естественно, "фундируют" уже прочие разные ментальные явления ("убеждения и желания") и, далее, поведение человека.

          Идём дальше: "Тождественные в физическом смысле люди естественным образом могут иметь разные убеждения, желания и другие ментальные состояния" (с. 75). Опять же: что значит "тождественные в физическом смысле"? По строению мозга (и тела)? Или по строению плюс характеру возбуждённости (ведь последняя тоже вполне физична)? Если второе, то ни о каких различиях в ментальных состояниях и всём прочем говорить по определению не приходится. Если же первое, то эмоции и мысли, продуцируемые конкретно вовсе не строением, а воздействиями среды, конечно, могут быть разными (при разности воздействий). То же самое относится и к чисто физиологическим врождённым желаниям (потребностям, нуждам): желание прохлады, например, испытывается только на солнцепёке. Но с воспитуемыми психическими желаниями (скажем, аккумулируемыми в выражении "Сделайте мне красиво") дело уже обстоит сложнее. Ибо они, в силу как раз своей нарабатываемости опытным путём, тем самым представляют собой тоже род знаний, представлений, записей в мозге (понятие красоты формируется исторически и у каждого своё). То есть связаны с его (мозга) строением. От внешних воздействий тут зависит только то, почувствует ли индивид вдруг тягу к эстетическому переживанию, "к общению с прекрасным", но вовсе не то, испытает ли он указанное переживание от общения с конкретным произведением искусства. И даже сама указанная тяга у людей с разным строением мозга, скорее всего, будет возникать при различных внешних воздействиях.

          Ещё хуже обстоит дело с убеждениями, которые вообще представляют собой не эмоции, а знания и, следовательно, прямиком материализуются в строении мозга. И существуют, соответственно, именно в таком виде — до и помимо каких-либо возбуждений данных "убежденческих" участков мозга (то есть не являясь подлинно ментальными явлениями). В ментальные явления убеждения (как и воспоминания) превращаются только в рамках возбуждений указанных участков и тут они суть определённого рода мысли. Впрочем, это уже — к слову. Нам здесь важна лишь та констатация, что нетождественные по строению "убежденческих" участков своих мозгов люди никак не могут обладать одинаковыми убеждениями.

          Следующая цитата: "исчерпывающего знания о нейронной структуре мозга может быть недостаточно для предсказания поведения этой системы" (с. 75). А вот это верно. Поскольку конкретное "поведение" Эго обусловливается его текущей определённостью, то есть наличным распределением и характером возбуждённостей конкретного мозга, а вовсе не напрямую строением этого мозга, да к тому же ещё и в его "субстратно"-нейронном варианте. Не распространяясь уже о том, что предсказывать "поведение" мозга (термин "поведение" тут явно неудачен, ибо поведением обладает только организм в целом) только из него самого, без учёта воздействий на него среды (включая и тело), вообще нельзя. Это ведь вовсе не изолированная система. Характер возбуждённости мозга постоянно изменяется как по внутренним, так и по внешним причинам. Что отражается и на продуцируемом им поведении особи.

          Цитирую дальше: "функциональные схемы мозга никак не тождественны ментальным состояниям, а включают их в свой состав в качестве "внешних" компонентов" (с. 76). Конечно, строение мозга не тождественно его возбуждениям — это уже многократно повторялось. Однако возбуждения мозга никак не входят в состав его строения. Не распространяясь уже о том, что я вообще не могу представить себе, как это можно входить в состав чего-либо, оставаясь вместе с тем вне этого "чего-либо". Понятие "вхождение в состав" никак не предполагает "невключённости в состав". Что это такое: внешние компоненты состава? На мой взгляд, что-то совершенно невообразимое. Крайне неудачная метафора.

          Ну и, наконец, заключительное определение: ментальные состояния — "особый тип реальности (сие, понятно, можно утверждать буквально обо всём, что хоть как-то обособленно и даже просто особенно; задача определения в том и состоит, чтобы указать именно "тип" определяемого, что конкретно он собой представляет — А.Х.), возникающий или актуализирующийся в материальных системах биологического типа (выражено опять чрезмерно обще — А.Х.) в целях детерминистической стабилизации этих систем и, возможно, более совершенной фиксации их индивидуальной истории" (с. 77). Лишь в этих последних дефинициях содержатся попытки конкретного определения. Но, увы, неправильные как методологически (нельзя определять, отсылая к целям; да ещё и к целям, видимо, Природы (не Бога же и не людей), которая вовсе не занимается целеполаганием), так и фактически. Ибо ментальные явления, во-первых, суть нормальные физические процессы и имеют к детерминизму самое обычное отношение, а вовсе не выступают в роли каких-то его "спасателей" в борьбе с (дурно понимаемой) свободой воли. Ибо, во-вторых, ментальные явления не имеют никакого отношения и к фиксации чьей-либо истории ("физического прошлого"): последняя материализуется вовсе не в возбуждениях мозга, а в его строении. Впрочем, Вы вообще пришли к данному определению, если можно так выразиться, "окольным" путём, размышляя вовсе "не о том, как в действительности выстраиваются отношения между сознанием и мозгом, а лишь о том, как мы должны мыслить эти отношения сообразно устройству наших когнитивных способностей" (с. 76). При таком подходе, разумеется, нельзя выяснить характера реального отношения сознания к мозгу, а в лучшем случае можно познать лишь характер нашего отношения к этому отношению (остающемуся само по себе неясным). (Как понятно, я не разделяю и Вашу уверенность в том, "что задача точной философии заключается не в установлении реального устройства сущего, а в прояснении нашего сознания и устранении тех кажущихся противоречий в мыслях о самом этом сознании и о мире, которые возникают при некорректной интерпретации естественных установок" — с. 76. Мне почему-то кажется, что без познания реального устройства сущего невозможно ни прояснить наше сознание в каких бы то ни было вопросах, ни корректно проинтерпретировать наши естественные когнитивные установки. Но это уже — совсем другая тема).

          На сём, пожалуй, остановлюсь. Ибо изложенного достаточно для заключения о том, что Вы исходите из традиционного (и ошибочного) представления о сущности ментального и максимум пытаетесь лишь устранить (весьма спорным путём, сомнительность которого однако при данном исходном раскладе даже нет смысла обсуждать) возникающие при таком понимании затруднения. В то время как следует просто изменить само указанное понимание, и тогда все эти затруднения сами собой испарятся.

Адрес электронной почты: library-of-materialist@yandex.ru