Тема: Замечания философа-материалиста
Автор: Юрий Викторович Лоскутов

          Я прочитал преамбулу к данному сайту и как философ-материалист вынужден заметить: человек — это вовсе не ничтожное и рядовое явление, но, как минимум, микрокосм (как максимум — макрокосм). Уж лучше гуманистический идеализм, чем ущербный материализм авторов данного сайта, ибо благодаря гуманистической позиции у любой философии гораздо выше степень истинности и эвристический потенциал. Ставить огромные скопления водорода в Метагалактике выше "маленького" человека или хотя бы наравне с ним — это нонсенс. Физическая форма материи гораздо проще социальной. Маркс, замечу, был гуманистом в не меньшей степени, чем материалистом.

          Ну, а кроме того, любое всеобщее выражено в наиболее развитой форме именно в человеке.

Тема: Re: Замечания философа-материалиста
Автор: Материалисты

          Уважаемый Юрий Викторович, спасибо Вам за визит на наш сайт и за реплику в переписку.

          Увы, Ваши претензии к нам достаточно обычны с позиции современного понимания философии, но всё дело в том, что мы считаем философию не мировоззрением, не родом искусства, не пустословием и т.д., но нормальной наукой — а всякая наука находится в стороне от любых оценок типа "хорошо-плохо", "значимый-ничтожный", "рядовой-выдающийся" и т.п. Вся система истинно научных оценок сводится только к противопоставлению "истина-заблуждение". Соответственно, мы не можем принять Ваших упрёков по поводу негуманистичности нашей позиции в философии. Гуманизм обитает совершенно по другому адресу, он абсолютно чужд философии (а равно и математике, физике, химии, биологии и прочим наукам, нормальным наукам). Кстати, если уж для Вас столь важен гуманизм, то уверяем Вас: мы, материалисты с данного сайта, все сплошь гуманисты (но только не в области философии).

          Вообще, по поводу Вашего короткого послания можно было бы сделать ещё довольно много длинных замечаний, но пока что ограничимся всего одним. Вы написали следующее:

          "Ну, а кроме того, любое всеобщее выражено в наиболее развитой форме именно в человеке."

          Уважаемый Юрий Викторович, всеобщее не может иметь более или менее развитые формы, поскольку просто не может развиваться. Всеобщее — это то, что обще всему, всему в Мире. Это всеобщее, понятно, неизменно — в то время как развитие есть особое изменение. Ещё раз: существование вообще, активность вообще, раздельность вообще, целостность вообще и т.п. никаким изменениям не подвержены, поэтому не могут выражаться "в наиболее развитой форме".

          Мало этого, всеобщее не может быть выражено в человеке и просто и в какой-то особой — например, более яркой — форме. Всеобщее — оно обще всему, то есть присутствует во всём и, соответственно, везде одинаково. Например, существования не может быть больше или меньше, материальность не может быть ярче или тусклее и т.д. Впрочем, всё это азбучные истины, и нам даже немного неудобно Вам их напоминать.

          Кстати, в ближайшие месяцы будет напечатана книгой и опубликована на данном сайте старая, но немного переработанная работа А.Хоцея "Основная ошибка философии", и в этой работе, особенно нетерпеливо ожидаемой Ярославом Савиным из Астрахани, можно будет наконец познакомиться с действительно материалистическими взглядами на предмет философии (как онтологии).

Тема: Re: Замечания философа-материалиста
Автор: Ю.В.Лоскутов

          Уважаемые материалисты, я целиком и полностью разделяю Ваше мнение по поводу того, что философия — это наука.

          Однако вынужден констатировать, что Вы как учёные застряли на том уровне развития науки, который был характерен для классического естествознания XIX века. Нормальная наука XXI века (которая в отечественной философии получила наименование "постнеклассическая наука"), исследующая сложные природно-социальные системы, включает в своё содержание не только антропный принцип (полностью игнорируемый Вами), но и человеческие ценности (также Вами игнорируемые). В современной науке невозможно выяснить, что есть "истина", а что — "заблуждение" без выяснения того, что такое "хорошо" и что такое "плохо" — применительно к человеку. Таким образом, современный философский материализм не может быть научным, не будучи гуманистичным, не включая в свою структуру аксиологию и этику. Замечу, что и Маркс не пренебрегал ни той, ни другой.

          Что же касается Вашего утверждения о том, что философия — это не мировоззрение, то у меня оно вызывает просто недоумение. Неужели Вы решили отдать мировоззренческие проблемы на откуп мифу и религии? На мой взгляд, глубоко неверно полагать, что философия не может сочетать в себе качество науки и качество мировоззрения. Решение любых философских проблем (научное или ненаучное) носит мировоззренческий характер, поэтому философия, будучи наиболее общей теорией мира и человека, может и должна рассматриваться в качестве особой формы мировоззрения.

          Наконец, по поводу Вашего убеждения в том, что всеобщее не может развиваться. Это уже не XIX, а XVIII век. Как Вы можете считать себя марксистами, если Вы даже не диалектики? Отрицание развития всеобщего (то есть самого предмета философии) называется в марксизме "метафизика", и с диалектикой (тем более с диалектическим материализмом) не совместимо.

          Напомню Вам азбучную для современного философа истину, что всеобщее никогда не существует само по себе, вне своих особенных и единичных форм. В силу этого абстрагирование от особенного и единичного не может удовлетворить материалиста, стремящегося к адекватному рассмотрению мира и человека. В ходе развития материи как всеобщего возникают всё более сложные, более содержательные её особенные формы (сейчас нам известны четыре основные, последовательно возникавшие формы материи — физическая, химическая, биологическая и социальная). (Замечу, в противовес гегелевской "спекулятивной конструкции", что любое особенное и единичное порождается сложной совокупностью всеобщих, особенных и единичных факторов, а не только всеобщим.) Причём человек как наиболее сложная, наиболее репрезентативная форма материи, включающая в себя все остальные основные её формы, — а сегодня спорить с этим глупо — выступает, таким образом, в качестве "наиболее материального" существа, то есть существа, в котором само качество материальности выражено наиболее "ярко". Неужели Вы думаете, что материя без человека и материя с человеком — это два одинаковых состояния материи? Конечно, она остаётся материей, но становится совершенно другой материей, радикально усложняясь, меняя даже сам способ своего развития. Через процесс усложнения, развития, изменения качественных состояний проходит и любой атрибут материи, всегда существующий только через свои особенные и единичные формы. Так, если взять столь любимую Вами активность, то неужели Вы думаете, что активность вируса гриппа полностью тождественна активности человека, который с ним борется? Да, до некоторой степени они тождественны, но это всё-таки два качественно различных состояния активности. Или, может быть, стоит приравнять механическое отражение, проявляющее себя в результате столкновения бильярдных шаров, к сознанию как универсальной форме отражения? Но ведь это же абсурд!

Тема: Re: Замечания философа-материалиста
Автор: А.Хоцей

          Уважаемый Юрий Викторович, простите за задержку с ответом на Ваши замечания: в значительно степени она вызвана техническими причинами.

          Нам очень приятно, что Вы "целиком и полностью разделяете наше мнение на тот счёт, что философия — это наука". Однако уже менее приятно, что само то, что такое наука мы с Вами понимаем несколько различно. Мы, например, полагаем, что это такая сфера (а также результат) человеческой деятельности, которая в основе своей объективна. На наш взгляд, наука — это познание объективно существующей реальности (а также свод знаний об этой реальности), отчего субъективности в ней не место. Мы признаём, конечно, что данная субъективность волей-неволей прорывается в указанную деятельность и её продукты (уже по одной той причине, что познанием всё-таки занимаются не кто иные, как люди со всеми их субъектными особенностями), но, по нашему убеждению, субъективность должна изгоняться из научной деятельности и её плодов, что, в общем-то, так или иначе де-факто и происходит. Знания человечества постепенно всё больше объективируются, а также имеет место всё лучшая и лучшая разработанность методологии познания, призванной как раз устранить из данной деятельности все её субъективистские моменты. Повторяю на всякий случай, что полностью добиться такого идеала нам, разумеется, никогда не удастся, но, тем не менее, собственно научный идеал именно таков: полностью объективное (что, естественно, ещё не означает "абсолютное") знание.

          Вы же, со своей стороны, представляете себе науку как некое непременное соединение собственно познавательных истинностных оценок (по линии "верно-ошибочно") с этическими (по линии "хорошо-плохо"). То есть субъективизм объявляется Вами не недостатком, а, напротив, даже неким достоинством "постнеклассической науки", то есть не тем, что чужеродно науке как таковой, а её полноправной составляющей, сущностной характеристикой. Мы согласны с Вами, что такие взгляды достаточно широко распространены ныне среди философов (но отнюдь не среди учёных-естественников, которых сама практика их деятельности принуждает к отказу от фантазирований по поводу познаваемых ими объектов), однако, как Вы справедливо заметили, мы предпочитаем всё-таки не поддаваться этой моде, оставаясь на позициях традиционного ("классического") понимания науки. Почему мы такие консерваторы? Да потому, что к этому нас подталкивает желание именно знать, каков Мир сам по себе, а не в нашем к нему эстетическом, утилитарном и т.п. отношении (кстати, отмечаю, что собственно этическое отношение "хорошо-плохо" тут вообще не проходит, ибо является отношением только между людьми).

          Конкретный пример: как, на Ваш взгляд, требует ли ответ на вопрос: "Что есть Солнце — твёрдое тело, жидкость, газ или плазма?" предварительной своей оценки в системе "хорошо-плохо"? Неужели Вы сначала определите для себя, какой вариант ответа Вам лично более приятен, и именно его и предложите нам в качестве якобы истинного? Наверное, познание некоторых обстоятельств всё-таки может обходиться без этических, эстетических и тому подобных их оценок? Но если так, то можно ли тогда обобщать (формируя понятие "наука") таким образом, будто наука антропна не в том бытовом смысле, что познающим субъектом в ней выступает человек, а в том, что она должна якобы непременно включать в процедуру познания какие-то "гуманистические", то бишь не только истинностные, объективистские, но и этические, эстетические и прочие субъективные критерии оценки?

          Аналогично, мы не разделяем Вашего недоумения по поводу различения науки и мировоззрения. Это, безусловно, два разных феномена. Во-первых, уже чисто "технически", ибо наукой называется не только свод знаний, но и познание, то есть некоторым образом организованная особая деятельность — тогда как мировоззрение есть лишь свод убеждений, но не процесс их выработки. Во-вторых, указанные два феномена различаются ещё и содержательно. Убеждения как таковые (как плоть мировоззрения) не являются научными знаниями. С одной стороны, они НЕ ТОЛЬКО знания, ибо убеждения не сводятся к одним лишь представлениям о реальности, а выражаются также и в тех или иных предпочтениях, связанных с мотивацией, с этическими, эстетическими и даже чисто физиологическими в своём основании ценностными установками: одни считают высшей ценностью здоровье, другие — секс, а третьи — хорошее питание. Все последние мировоззренческие установки не являются знаниями и не имеют отношения к науке. С другой стороны, убеждения и вообще могут быть не научными, а религиозными, мифическими и тому подобными. Недаром ведь различается научное и ненаучное мировоззрения. Посудите сами, как такое могло бы быть, если бы мировоззрение и наука были одним и тем же? Вы опасно сближаете (отождествляете) сии два феномена именно потому, что субъективируете саму науку, превращаете её на деле в нечто совершенно неотличимое от мировоззрения. Наука (и в том числе, философия), разумеется, может пребывать в основании некоторых пластов мировоззрения (и, может быть, даже важнейшей его части), но основание чего-либо, во-первых, не есть само это что-либо (тут имеется различие по типу различия причины и следствия или базиса и надстройки), а во-вторых, не является всем этим "что-либо", взятым целиком (тут наблюдается различие по типу различия части и целого).

          Кстати, Вы назвали философию "формой мировоззрения". Это неправильно. Тут получается так, что мировоззрение и философия соотносятся как содержание и форма, а данное соотношение — совсем иное, чем соотношение основания и надстройки, а также части и целого. Вдумайтесь в значение слова "форма". Правильно ли Вы его употребили в данном контексте?

          Ещё раз кстати. Вы написали:

          "глубоко неверно полагать, что философия не может сочетать в себе качество науки и качество мировоззрения".

          Тем самым Вы признаёте не что иное, как то, что у науки и мировоззрения разные определённости (качества), то бишь, что это вовсе не одно и то же. Вы просто настаиваете на том, что философия соединяет в себе обе эти определённости, то есть не является на деле ни чистой наукой, ни чистым мировоззрением, а представляет собой нечто промежуточное, гибридное, этакого кентавра. Конечно, это Ваше право — представлять себе философию такой, как Вам нравится, однако указанной своей фразой Вы расписываетесь в том, что всё ж таки Вы полагаете её вовсе не подлинной наукой. Чем и отличаетесь от нас.

          Вторая наша тема — проблема развития всеобщего. Мы полагаем, что всеобщее не развивается, а Вы — наоборот. Давайте с этим разберёмся.

          Для начала уточним понятия. Что такое развитие? Это, очевидно, некий процесс, поток событий, причём особым образом направленный, обладающий определённой тенденцией. В ходе этого потока событий нечто, с которым (в котором) данные события происходят, направленно изменяется в сторону усложнения. Сие, на наш взгляд, как раз и является сущностным признаком развития: развитие — это процесс изменений чего-либо, ведущий к усложнению оного чего-либо. Впрочем, данное утверждение в нашем случае, при обсуждении заявленной темы, не принципиально. Вы можете определять развитие по какому-то иному критерию, не по усложнению. Однако Вы вряд ли будете отрицать то принципиальное здесь для нас соображение, что развитие, вообще-то, есть частный случай изменения. Неважно, каково это изменение конкретно в его отличиях от других типов изменений: важно, что развитие — это изменение. И, соответственно, всё, что относится к изменению вообще как феномену, характерно и для развития как его особой разновидности. "Изменение" — более общее понятие, чем "развитие". Общее же, как понятно, присутствует в частном во всей своей полноте. Так что наш вопрос вполне можно сформулировать в более общем виде как вопрос об изменяемости или нет всеобщего. Заметьте, что такой постановкой вопроса мы в немалой степени подыгрываем Вам, поскольку изменяться способно значительно большее число типов объектов, чем развиваться. Не всё, что изменяется, обязательно развивается (встречаются и деградация, и становление, и нейтральные по степени сложности изменения), но всё, что развивается, непременно тем самым изменяется.

          Теперь поразмыслим над тем, что вообще в Мире способно изменяться. Тут мы бы выделили два основных класса объектов — онтологический и гносеологический, то есть 1) натурально, объективно сущие объекты и 2) наши знания о них (а в широком смысле — человеческую культуру). Изменяться способны как те, так и другие. Похоже, этими двумя классами объектов всё и исчерпывается, не так ли? Карл Поппер, правда, насчитывал три "мира", но лишь за счёт прибавления к указанным двум "мирам" мира субъекта в его индивидуальности, являющейся сложным симбиозом конкретных физиологии и культуры. Таким образом, констатируем, что всё, реально сущее в Мире, а также наши знания об этом реально сущем изменяются. Но является ли реально (натурально) сущим всеобщее?

          Что означает понятие "всеобщее"? Это частная конкретизация более общего понятия "общее". Всеобщее есть общее, но общее не какому-то ограниченному числу объектов, а всему (всем объектам Мира). Следовательно, для всеобщего характерно всё то, что характерно для общего вообще (плюс, разумеется, ещё и то, что дополнительно характеризует именно его само как общее всему). Но что такое общее? Это некое сходство ряда объектов, обнаруживаемое в них при их сравнении. Это то, в чём они тождественны друг другу. Наш разум способен уловить, что многие объекты Мира похожи друг на друга по тем или иным признакам (в той или иной определённости) и именно эта похожесть (сходство) и обозначается нами словом "общее". Есть, конечно, у этого слова и другие смыслы: например, собственнический, означающий принадлежность чего-либо группе совладельцев (пример: "общее имущество"); также слово "общность" (но не "общесть") нередко используется как синоним слов "единство", "совокупность" (пример: "общность — советский народ"). Но в нашем случае и вообще в философии речь идёт именно о тождестве.

          При этом возникает один скользкий вопрос. Существует ли сходство (общесть) различных единичных объектов? На первый взгляд, ответ тут, как будто бы, очевиден: "Конечно же, существует. Ведь оно дано нам в наблюдении, оно обнаруживается нами". Однако недаром на этой почве столько веков имели место споры реалистов (эссенциалистов) и номиналистов. При тщательном рассмотрении становится ясно, что "существование" сходства — не чета существованию самих тех реально сущих объектов, при сравнении которых и обнаруживаются их сходства. Белизна не существует отдельно от существования белых вещей. Вы сами подчёркиваете это своим напоминанием нам той якобы игнорируемой нами "азбучной истины, что всеобщее никогда не существует само по себе, вне своих особенных и единичных форм" (вернее, единичных нечто). Всё так и есть. Именно из этого мы и исходим. Только позволим себе уточнить, что всеобщее (общее вообще) вовсе не имеет в лице тех объектов, при сравнении которых оно обнаруживается, какие-то свои "формы". Содержание и форма (и даже абстрактное и конкретное) соотносятся вовсе не так, как общее и частное (общее и особенное), хотя эти два типа соотношений часто путают друг с другом.

          Реально существует только единичное, то бишь некие конкретно сущие нечто. А вот то, что обще этим нечто, в чём они тождественны друг другу, то есть их сходства, если и существуют, то совсем иначе, то бишь в ином смысле. Существование сходств единичных нечто неравноценно существованию самих этих нечто. Это разные типы существований. Отчего далеко не все особенности реально сущего обязательно присущи "ирреально" сущему (надеемся, что кавычки, обрамляющие термин "ирреальное", не дадут Вам повод истолковать его буквально: в нашем контексте "ирреальность" не тождественна "мистике", а призвана подчеркнуть лишь нетождественность существования сходств существованию натуральных нечто). Нельзя, например, ожидать, что такие феномены, как сходства, "ведут" себя так же, как вещи, что белизна, например, так же способна грызть сыр, как белая мышь. Сходства, а точнее, представляющие их признаки-свойства, отнюдь не бегают, не прыгают, вообще не двигаются, то бишь не действуют, подобно реальным натурально сущим объектам. Но тем самым они и не могут участвовать в каких-либо событиях и изменяться. Белизна никогда не изменяется (а тем более, не развивается) в черноту. Это бывшие белые нечто могут почернеть, например, от горя. При этом исчезает одна их цветовая определённость и возникает другая. Однако можно ли сказать о данном случае, что тут изменилась (развилась) именно белизна как свойство? А хуже того — тождество, сходство (общесть) всех белых объектов в том, что они — белые? На наш взгляд, слово "изменение" здесь просто неуместно, неприменимо, ибо сие слово описывает совсем иные ситуации. Изменяется лишь натурально сущее, то бишь то, что реально действует и способно реагировать на действия. Ведь изменения всегда суть результаты действий. Где нет действий, там нет и изменений. То, "существованию" чего не присуща активность, то есть действенность, не может изменяться, то бишь описываться в соответствующей терминологии. Изменяется лишь реально действующее, реально сущее — нечто, вещи.

          На это Вы можете возразить, что мы вроде бы противоречим сами себе, ибо выше утверждали, что изменяются также и знания (культура). Но что такое знания и как происходят их изменения? Если отбросить мистику, то ясно, что знания и все прочие феномены культуры — это материальные объекты, то есть они не существуют в виде бесплотных духов, а потому тоже не подобны в своём существовании сходствам. Например, знания как таковые суть не что иное, как определённые возбуждения и структуры наших мозгов. Реально они существуют только в таком виде. Соответственно, и изменения знаний представляют собою изменения данных вполне материальных образований. Они (изменения) происходят тут не мистически, а именно в ходе функционирования указанных мозгов (а также поставляющих им информацию рецепторов), то есть и в результате некоторых вполне натуральных действий, и как собственно натуральные процессы.

          Таким образом, повторяем: изменение — это атрибут реально сущего (действующего), а общее (сходство) — это "ирреальное" сущее, то есть такой феномен, в природу которого не входит действенность и, следовательно, изменчивость. Вряд ли у кого-либо повернётся язык сказать, что "сходство (общность) всех белых объектов в том, что они белые, действует (изменяет что-либо и изменяется само)". Ни один реальный не обладающий мозгом объект не воспринимает сходство. Реальные нечто воспринимают лишь реальные воздействия, например, гравитационное, электромагнитное, механическое и т.п. И даже мы на уровне рецепторов воспринимаем тоже именно и только подобные воздействия, а не какие-то "мистические" сходства. Это лишь наш разум, в силу особого его предназначения (то есть нацеленности как раз на поиск сходств) и устройства, способен улавливать, выделять, выявлять и фиксировать в оных воздействиях ещё и такие их характеристики, как сходства по тем или иным признакам. Наш разум вообще способен обнаруживать в природе многое такое, что "ирреально", но признаётся нами за существующее уже на том основании, что оно нами (нашим разумом) обнаруживается. Мы можем сопоставлять и сравнивать, обобщать и абстрагировать, а это всё такие операции, которые совсем не тождественны действительным взаимодействиям вещей, в коих последние только и обнаруживают себя друг относительно друга. И продукты этих умственных операций (например, те же идеи сходств, общности-тождественности) вовсе не равнозначны результатам реальных взаимодействий (к коим принадлежат изменения). Существования данных продуктов и данных результатов имеют разную природу, в том числе и по части их отношения к феномену изменчивости.

          Всё отмеченное, повторяем, касается феномена сходства (общести) вообще, относительно которого феномен общего всему (тождества всего) является частным случаем. Но поскольку общее всегда присутствует в частном, постольку то, что характерно для общего, характерно и для всеобщего. Если общее вообще не изменяется, то то же самое следует признать и в отношении всеобщего. В то же время всеобщее обладает и своей особой конкретностью — не отрицающей описанные особенности, по которым оно тождественно общему вообще, а дополняющей их. Исследование этой конкретности всеобщего ещё раз показывает его неизменяемость.

          Сия конкретность для начала может быть рассмотрена чисто понятийно, абстрактно, в том ракурсе, в котором всеобщее отличается от просто общего. В чём тут состоит отличие? В том, что общее обнаруживается при сравнении любого (и в том числе, ограниченного) числа объектов (общее неопределённо в этом смысле), тогда как всеобщее — это именно такое сходство, которое тотально, в котором сходно абсолютно всё. Вот что (какое единичное) ни возьми — в нём непременно обнаруживается данная некая одинаковая определённость. Речь тут идёт именно о такой уникальной определённости, в которой тождественно ВСЁ. На то данное сходство и всеобще, обще всему. Эта абсолютность всеобщести подливает масла в огонь его неизменности. По самой его логике, не может быть ничего, что бы не обладало данной определённостью, то есть было бы чем-то иным. Но там, где нет и не может быть иного, не может быть и изменения. Ведь изменение — это всегда переход в иное, к иной определённости. Всеобщее же по определению не может быть или стать не всеобщим. Если предположить возможность такой его метаморфозы, то абсурдным становится само приписывание ему статуса всеобщести. Вообще, абсолютное на то и абсолютно, чтобы не быть относительным. Изменяющееся абсолютное, как понятно, уже неабсолютно, ибо мыслится способным превратиться в нечто иное, каковое иное, очевидно, столь же полноправно, как и прежняя сущность Абсолюта, которая оказывается тут именно неабсолютной.

          Но это всё — соображения, опирающиеся исключительно на смысл самого понятия "всеобщее" и поэтому могущие быть объявленными спекулятивными. Более убедительным является обращение к собственной конкретности всеобщего — не как понятия, а как сущности той определённости, в которой сходно всё. Ведь словечко "всеобщее" как таковое есть лишь имя внешней характеристики некоей конкретной определённости. Оно (его значение) просто указывает на то, что оная определённость присуща всему, обнаруживается везде и всегда. Но кроме того сия определённость сама по себе может и должна быть определена в том, что она собою представляет. Для чего требуется ответить на вопрос: в чём таком конкретно сходно всё? Что присуще всему, характерно для всего? У нас, материалистов, конечно, имеется свой вариант ответа на этот вопрос (и, смеем Вас заверить, что анализ обнаруживаемой нами тотальной определённости всего показывает её принципиальную неизменность), однако мы предлагаем Вам самому (если, конечно, пожелаете) поразмыслить в данном направлении. Ведь чужие решения, каковы бы они ни были, всегда "глупы", всегда принимаются в штыки, в отличие от своих собственных.

          Пока же, исходя из Вашего текста, мы видим, что Ваше понимание всеобщего весьма туманно. Вы не улавливаете ни значения этого слова как слова (смысл коего: "сходное во всём"), ни того, что всеобщей обязательно является некая определённость всего. Вы сопрягаете понятие "всеобщее" то с термином "содержание" (рассуждая об особенном и единичном как о "формах" всеобщего), то с понятием "порождающие факторы" (то бишь с причинами и условиями). Пуще же того, Вы толкуете о всеобщем, на деле отождествляя его с единичным, то есть с самими теми вещами, в которых оно (как их сходство в некоей определённости) обнаруживается. Вы выступаете против "абстрагирования всеобщего от особенного и единичного", похоже, принимая процедуру абстрагирования за процедуру натурального отделения, то есть полагая, что, формируя идею белизны, люди тем самым обязательно представляют её себе как некую вещь, существующую наравне и рядом с белыми, а также с чёрными, зелёными и т.д. вещами. В результате Вы попросту отрицаете наличие самого феномена всеобщего (наличие сходства всего в чём-то) в качестве отдельного предмета рассмотрения. Для Вас его просто нет как такового. Отчего Вы и подменяете в итоге спор о развитии или нет сходств вещей (не правда ли, слово "развитие" в данном контексте звучит нелепо?) рассуждениями о развитии материи (реально сущего), то бишь даже не о развитии, а о становлении её форм: атомов — из элементарных частиц, молекул — из атомов, клеток — из молекул и т.д.

          Обратите при этом внимание, во-первых, на то, что таким отрицанием наличия всеобщего Вы на деле, хотя и противоестественным образом, примыкаете к опровергаемой Вами нашей позиции. Мы, напомним, утверждаем, что всеобщее не развивается, исходя тут из вышеописанных соображений, а именно, из того, что всеобщее (сходство, единая определённость всего) есть, но это его "существование" отлично от существования реально сущего, то есть материи. Вы же напрочь отрицаете само наличие данного феномена (правда, не понимая толком, что Вы, собственно, отрицаете), постулируя бытие только единичного, то есть реально сущих нечто. Но тем самым Вы тоже по-своему утверждаете не что иное, как то, что всеобщее не развивается. Ибо как может развиваться то, чего нет, фикция? Раз нет объекта, то нет и его развития.

          Во-вторых же, заметьте и то, что, подменяя де-факто спор о развитии или неразвитии всеобщего разговором о развитии материи и полагая, что тем самым Вы якобы демонстрируете нам развитие всеобщего (а точнее, общего), Вы всё-таки толкуете вовсе не о "развитии" общего, а о "развитии" (то бишь появлении, "становлении") особенного. Вот Ваши собственные слова: "В ходе развития материи как всеобщего (? — что это значит? Всеобщее у Вас и есть материя, то бишь реально сущее?) возникают всё более сложные, более содержательные её ОСОБЕННЫЕ формы" (выделено нами). Развитие материи имеет своим результатом именно прирастание особенного, а не развитие (изменение) общего. В ходе развития материи (то есть становления её новых уровней) вновь появляющиеся её формы как раз всё больше и больше отличаются от старых, становятся всё более несходны с ними. Какое же это развитие общего, то бишь сходства форм? То, в чём клетки сходны с молекулами, атомами, электронами и протонами, должно, наверное, оставаться в процессе становления атомов из частиц, молекул из атомов и клеток из молекул всё тем же, то бишь неизменным? Иначе как же оно будет сходным, то есть общим для всех данных уровней?

          Повторяем, Вы просто не улавливаете того, что "общее" означает "сходное". Вы натурализуете это общее, отождествляете его с единичным, с нечто, понимаете сходство так, будто имеете дело с чем-то реально сущим. Недаром материя у Вас и есть само всеобщее, а не то реально сущее, что объединяется общим понятием "материя" благодаря своему тождеству, то бишь общести каких-то своих свойств, своей определённости. Вы, как и очень многие прочие товарищи, наверняка понимаете общесть не как сходство в определённости, а, в лучшем случае, как построение из одних и тех же "первоэлементов". В смысле выражения: "Общим для организмов, клеток, молекул и атомов является то, что все они состоят из элементарных частиц". Заметьте, что даже при таком понимании общими для всех указанных уровней (одинаково присущими всем им) являются свойства элементарных частиц и что, как общие, эти свойства вовсе не изменяются с развитием материи от формы к форме, то есть не отменяются (не перестают быть общими). Все изменения в плане сходств уровней материи, которые тут (при её развитии) происходят, состоят не в деформациях данных общих для них (уровней) свойств, по которым они сходны, а лишь в появлении у высших уровней материи дополнительных особенных свойств, то есть отличий. Число свойств материи (то есть реально сущего), конечно, растёт с её развитием, но новые свойства всякого высшего уровня являются как раз уникальными, отличающими его от всех предыдущих уровней, а вовсе не общими для них. Собственно общее всем уровням тут не "развивается" (не растёт) даже в количественном плане (по численности общих свойств-сходств-признаков), не распространяясь уже о его качественном развитии, при котором оно должно было бы менять свою определённость, становиться иным общим. Надо думать, Вы не станете утверждать, что с появлением клеток происходит не просто добавление к свойствам гравитации и электромагнетизма (унаследованным клетками от элементарных частиц) свойств живого, но и какое-то изменение (смена определённости) указанных свойств гравитации и магнетизма (а тем более, их развитие, о тонкостях которого мы уж умалчиваем)?

          Таким образом, при развитии реально сущего, о котором Вы вели речь, не происходит никакого развития общего — например, развития сходства всего вещества в его "массивности", обладании массой. И это обнаруживается даже в отношении простого общего, то есть любого конкретного одинакового для ряда вещей свойства. У нас же предметом обсуждения является гипотетическое развитие всеобщего (определённости ВСЕГО), которое (всеобщее) вообще не может быть представлено как качественная определённость, как некое натуральное уровневое свойство. Нет и не может быть такого уровневого свойства, которое было бы присуще всему. Другими словами, нет такого уровня (формы) материи, которая была бы Первоуровнем (с его Первосвойствами), то есть Первоматерией, Субстанцией, Первочастицами. Если материя вечна и вечно её развитие, то у неё нет Начала, то бишь всякий её уровень имеет своего предшественника, и, стало быть, свойства любой формы (уровня) материи не всеобщи (не присущи предшествующему уровню-форме, то есть его представителям). Всеобщей может являться лишь некая уникальная вне(над)уровневая определённость. Вы же с Вашими сугубо уровневыми рассуждениями и соответствующим подходом к пониманию всеобщего (правда, при том допущении, что Вы вообще понимаете то, что речь тут идёт о некоей всеобщей определённости, какового понимания у Вас, скорее всего, увы, нет) просто спутываете определённость всего с какой-то конкретной уровневой определённостью, прямым выводом из чего является концепция Праматерии. Таким образом, если наши взгляды, по Вашему мнению, "застряли" где-то на уровне 18-19 веков, то Ваши, по их внутренней логике, прямиком аукаются с мнениями философов IV-III веков до нашей эры. Должны отметить, впрочем, что мы вовсе не расцениваем это как недостаток: умные люди рождались и до XXI века (о науке которого вести речь, наверное, ещё рановато? Пусть сначала с горшка слезет). Недостатком данной концепции мы считаем вовсе не её древность, а её ошибочность.

          Вообще, Юрий Викторович, по тексту Вашего письма заметно, что Вы не очень любите (мягко выражаясь) абстрактное мышление и само абстрагирование как мыслительную операцию. Это странно для философа. Вы указываете, что материя без человека и материя с человеком — это два разных состояния материи (правильно было бы написать, что человек и, например, атом — два разных состояния, а точнее, формы материи: материя с человеком и без человека — это "состояния" не материи, а, скорее, Универсума — да и то при метафорическом понимании слова "состояние"), а активность вируса и активность человека — две разных активности. Конкретность этих различий явно перевешивает по значимости в Ваших глазах абстрактность сходств, то бишь сущность материи и активности вообще — во всех их конкретных формах. Разумеется, в конкретном смысле действия (активность) вируса отличаются от действий (активности) человека, а такая форма материи, как, например, атомы, от такой её же формы, как биологический организм. Но Вы же сами оговариваетесь, что при всём при том все данные формы активности и материи тождественны друг другу в том, что они именно формы активности и материи, а не, допустим, "женские формы". Так почему же Вы так упорно подсовываете нам в качестве предмета изучения конкретность форм, а не общесть содержания? Ведь, надо думать, раз материя во всех своих формах остаётся всё-таки материей, а не превращается в какой-то из этих форм неожиданно для окружающих в нематерию, то нужно бы исследовать и то, что присуще любой материи вообще, то бишь её сущностную определённость, всеобщее для неё (а если предположить, что материя и есть ВСЁ, то всеобщее в абсолютном смысле). Не кажется ли Вам, что именно эта задача и является задачей философии, в то время как исследование конкретных форм материи (и активности) есть задача конкретных естественнонаучных дисциплин? Что касается нас, например, то мы, как понятно, придерживаемся как раз данной точки зрения.

          Итак, резюмируем. Под всеобщим мы понимаем сходство всего в некоей определённости, то есть определённость, общую всему. Именно относительно этой всеобщей определённости мы и утверждаем, что она 1) является предметом философии (онтологии) и что она 2) неизменна (всегда и везде сохраняет тождество себе). А что понимаете под всеобщим Вы? Во-первых, какое значение Вы придаёте понятию "всеобщее", что Вы им именуете — сходство всего в некоей определённости или что-то совсем иное? Во-вторых, если Вы, подобно нам, именуете им всё-таки всеобщую определённость, то какую конкретно?

          Ждём ответов, как соловьи летов.

          22 мая 2002 г.

Тема: Re: Замечания философа-материалиста
Автор: Ю.В.Лоскутов

          Здравствуйте, уважаемый Александр и все Ваши соратники! Прежде всего, для лучшего понимания моей позиции я должен обратить Ваше внимание на весьма распространённую в советской философии путаницу между понятиями "ОБЪЕКТИВНОЕ" (существующее независимо от сознания) и "ОБЪЕКТНОЕ" (принадлежащее объекту) — с одной стороны, и между понятиями "СУБЪЕКТИВНОЕ" (принадлежащее сознанию) и "СУБЪЕКТНОЕ" (принадлежащее субъекту) — с другой. Я всегда провожу чёткое различение между данными понятиями — таков мой принцип, позволяющий не впадать в грубые идеалистические ошибки.

          Я так же, как и Вы, полагаю, что любая наука в своей основе ОБЪЕКТИВНА. Не знаю, удастся ли когда-нибудь изгнать из науки элемент СУБЪЕКТИВНОСТИ (да и вряд ли стоит его полностью изгонять), но что совершенно точно — из науки уже невозможно будет изгнать фактор человеческой СУБЪЕКТНОСТИ. Последнее понятие отражает не просто активный, но ОБЪЕКТИВНЫЙ, практический характер человеческой деятельности. Иными словами, человек (и индивид, и социальная группа, и общество в целом) как СУБЪЕКТ обладает ОБЪЕКТИВНОЙ (то есть материальной) сущностью. Постнеклассическая наука (если рассматривать эту концепцию в трактовке её автора академика Стёпина и не брать во внимание постмодернистские спекуляции на данную тему) обращает особое внимание именно на СУБЪЕКТНОСТЬ (и не просто на человека как субъекта познания, но и на человека как субъекта практической деятельности). Для чего науке требуется понимание СУБЪЕКТНОСТИ? Для того, чтобы наука становилась более ОБЪЕКТИВНОЙ. Человеческая практика, человеческие ценности, добро и зло носят ОБЪЕКТИВНЫЙ в своей основе характер. Игнорировать всё вышеперечисленное — значит мыслить НЕДОСТАТОЧНО ОБЪЕКТИВНО, впадать в своеобразный СУБЪЕКТИВИЗМ, когда одни ОБЪЕКТИВНЫЕ факторы учитываются наукой, а другие — игнорируются, исходя из неких вненаучных предпочтений. Да, до относительно недавнего времени науке (да и то не всей) удавалось не обращать на всё вышеперечисленное никакого внимания и при этом оставаться достаточно объективной. Во многом это происходило потому, что наука занималась в основном относительно простыми проблемами, непосредственно человека не касавшимися. Но сегодня наука уже не может быть столь же ОБЪЕКТИВНОЙ, игнорируя СУБЪЕКТНУЮ проблематику. Сейчас изгнать фактор человеческой СУБЪЕКТНОСТИ из науки невозможно по той причине, что современная наука (а это действительно наука XXI века, ибо мы в нём уже живём) является мощной производительной силой, а не просто средством удовлетворения человеческого любопытства. И нет никаких предпосылок для того, чтобы наука перестала играть эту относительно новую для себя роль. Когда наука принимает участие в процессе производства, то есть в создании принципиально нового, все вопросы о сущности того, что уже есть, отходят для науки на второй план (хотя, конечно, никуда не исчезают — "классическая" проблематика всегда будет существовать в науке в снятом виде), а на первый план выходят вопросы о сущности того, что должно быть. И это касается любой науки — естественной, общественной или технической, а также философии. Именно в процессе производства и возникают вопросы типа "что делать?", "чему отдать предпочтение?", "что такое "хорошо"?" и "что такое "плохо"?". И отвечать на эти вопросы должна именно наука (включая философские науки), а не, скажем, мистика. Например, надо ли решать экологические проблемы путём радикального сокращения населения Земли (как предложили многие авторитетные российские учёные-естественники, сторонники классического подхода к естествознанию, исходя из некоторых (по мнению оппонентов — достаточно произвольно выделенных среди прочих) свойств биосферы, что вызвало в 1997-1999 гг. скандальную дискуссию на страницах журнала "ОНС", прямо затрагивавшей проблематику различия между классической и постнеклассической наукой), или надо решать эти проблемы каким-то другим способом? Ещё: надо ли создавать искусственную "чёрную дыру"? Ещё: надо ли выращивать трансгенные продукты, заниматься евгеникой и скрещивать свинью с человеком (первый шаг на пути к последнему проекту уже сделан)? И т.д. и т.п. Я уже не распространяюсь о проблематике общественных наук, где вопросы "что делать?", "чему отдать предпочтение?", "что такое "хорошо"?" и "что такое "плохо"?" встречаются повсеместно. Вряд ли можно от классической науки ожидать ОБЪЕКТИВНОГО решения вышеуказанных проблем.

          Далее, я никогда не высказывал недоумения по поводу различения науки и мировоззрения. Недоумение я выразил только по поводу отказа философии в праве считаться мировоззрением. Несомненно, что мировоззрение и наука — разные феномены. Но философия, будучи не гибридом науки и мировоззрения, а стопроцентной наукой, является вместе с тем и единственной наукой, которая выступает ТАКЖЕ и в качестве мировоззрения, причём не гибрида мировоззрения и науки, а стопроцентного мировоззрения. (В этом нет ничего удивительного: можно, например, быть одновременно и стопроцентным русским, и стопроцентным мужчиной). Почему так происходит? Потому, что философия как наука (замечу, что далеко не все философские направления научны, но у всех философских направлений имеется качество мировоззрения) обладает особым предметом, в качестве которого выступает всеобщее в мире и человеке. Любая другая наука обладает каким-либо частным предметом, и именно поэтому не может являться мировоззрением, коим не может являться даже совокупность всех наук помимо философии (программа Конта), поскольку качество целого не есть механическая сумма качеств всех его частей.

          Не разделяю я и Вашего скепсиса по поводу частого употребления мною понятия "форма". Данный скепсис следует переадресовать классикам марксизма, не менее часто употреблявшим это понятие (например, "форма стоимости", "форма движения материи" и т.д.). Нет ничего нового или удивительного в том, что то или иное содержание может принимать различные формы (от простых до сложных или же одного уровня сложности), и в том, что форма некоторым образом влияет на содержание. (Если принимать во внимание это обратное воздействие формы на содержание, то можно наряду с понятием "форма" использовать понятие "тип" или "вид"). Так, "человек" — это содержание, а "мужчина" и "женщина" — две его формы (то есть всеобщее выступает здесь в качестве содержания, а особенное — в качестве формы). Ещё: миф — это примитивная форма мировоззрения, основанная на свободном фантазировании, а философия — это сложная форма мировоззрения, для которой аргументация является нормой. Чем, например, принципиально отличалась от мифа натурфилософия милетцев? Только зачатками философской аргументации. Но в дальнейшем развитие последней привело к созданию философии как науки с содержанием, весьма отличным от содержания мифов.

          Между прочим, моральные, эстетические и прочие ценностные установки, которые, как Вы справедливо указали, характерны для мировоззрения, всегда характеризовали и философию, в том числе и философию как науку. Не думаю, что этику, эстетику и аксиологию следует исключить из списка философских наук. (Более того, отдельные мировоззренческие установки являются неотъемлемым компонентом любой науки, достигшей постнеклассической стадии развития, об актуальности которой я написал выше (что, правда, не придаёт никакой науке, кроме философии, качества мировоззрения). Если копнуть глубже, то оказывается, что мировоззренческие установки ВСЕГДА присутствовали в любой науке, но только постнеклассическая наука ясно их осознаёт). Если же считать философию лишь основой мировоззрения (а это действительно господствующая на сегодня точка зрения), то возникает вопрос: почему философия не может являться самостоятельной формой мировоззрения? Какие мировоззренческие проблемы она не может решать? Так вот, такие мировоззренческие проблемы мне не известны. Другое дело, что на практике часто удобнее пользоваться не философским, а обыденным или художественным типами мировоззрения. Но в таких случаях имеет место лишь дублирование решений тех или иных проблем различными типами мировоззрения. Если ту или иную мировоззренческую проблему, по тем или иным причинам лицемерно прикрываясь своей научностью, отказывается решать философия, то эта проблема, скорее всего, будет решена религией или мифом, и, скорее всего, не лучшим образом. Научность философии как раз и состоит в том числе в способности философии как науки (в отличие от ненаучной философии) адекватно решать любые мировоззренческие проблемы. Таким образом, чем более философия является наукой, тем более она является мировоззрением.

          Далее, я совершенно согласен с Вами в том, что развитие неразрывно связано с усложнением. Но Вы написали:

          "Однако Вы вряд ли будете отрицать то принципиальное здесь соображение, что развитие, вообще, есть частный случай изменения".

          Так вот, как раз это я и отрицаю. Согласно консолидированной точке зрения пермской философской школы во главе с профессором Орловым (а к этой школе принадлежу и я), развитие есть атрибут материи, включающий в себя движение в качестве своей абстрактной стороны. Почему движение — это абстрактная сторона развития, а не развитие — частный случай (часто ещё говорят — высшая форма) движения? Вопрос этот сложный и многогранный. (Отошлю Вас к двум работам, дающим наиболее общее представление о позиции нашей школы по разным проблемам, в том числе и по рассматриваемой: В.В.Орлов, Материя, развитие, человек. Пермь, 1974; В.В.Орлов, Человек. Мир. Мировоззрение. М., 1985. Конечно, среди представителей нашей школы есть некоторые разногласия, но по большинству вопросов (особенно, по вопросам диалектики) существует единство мнений). Если освещать данную проблему максимально кратко, упуская многие важные нюансы, то надо отметить, что любой скачок подготавливается через огромное количество актов простого изменения, являющихся, таким образом, неотъемлемым компонентом, неотъемлемой стороной развития. И, кроме того, если рассматривать развитие как высшую форму движения, то получается, что она развилась из низшей его формы, из просто движения. Это предполагает существование развития до развития, что есть абсурд. Наконец, существование развития вообще невыводимо из существования изменения вообще. Почему существует развитие? Этот вопрос такой же некорректный, как и вопрос "почему существует материя?". Мы можем сказать, почему появилась жизнь, возник человек и осуществляется исторический прогресс, но мы не можем ответить на вопрос о причине развития — из-за некорректности формулировки данного вопроса, ибо в данной формулировке представление о конечном переносится на бесконечное. Развитие в качестве атрибута бесконечной материи следует воспринимать как данность, и при рассмотрении его надо опираться прежде всего на факты, а не на сомнительные рассуждения, пусть даже весьма абстрактные. (Кстати, Вы написали: "Вообще, Юрий Викторович, по тексту Вашего письма заметно, что Вы не очень любите (мягко выражаясь) абстрактное мышление и само абстрагирование как мыслительную операцию. Это странно для философа". На самом деле я очень люблю абстрактное мышление (иначе я не был бы философом), но, как материалист и учёный, я не люблю, когда факты подменяются абстрактными, схоластическими рассуждениями и логическими выкрутасами. Более того, множество КОНКРЕТНЫХ людей в истории было принесено в жертву АБСТРАКТНЫМ принципам. Моё тяготение к конкретике объясняется также и тем, что: 1) по базовому образованию я историк; 2) концепция нашей философской школы в рамках диалектики называется "конкретно-всеобщая теория развития"; 3) в диалектике есть такой метод — "восхождение от абстрактного к конкретному". Любая философская концепция должна оцениваться не по степени её абстрактности, а по степени её истинности. Есть весьма абстрактные философские концепции, далёкие от истинности).

          Из того, что понятие "изменение" является более общим по отношению к понятию "развитие", ещё не следует то, что развитие есть частный случай изменения. Наш язык не всегда адекватно отражает объективную реальность. В языке могут надёжно закрепляться остатки опровергнутых теорий, примером чего может служить упомянутая мной воистину гегелевская по содержанию путаница между субъективным и субъектным в советской философии. Таково наше решение мировоззренческой проблемы соотношения движения и развития.

          Теперь что касается вопроса о развитии всеобщего. Я могу согласиться с Вашим определением всеобщего:

          "сходство всего в некоей определённости, то есть определённость, общая всему".

          Замечу, что под это определение подпадает как материя (субстанция), так и её атрибуты. Кстати, всеобщим называется не обязательно то, что является общим для всего в мире. Всеобщим нередко называют и предельно общее в рамках данной области реальности. Так, в "Капитале" деньги именуются всеобщей формой стоимости. Но у меня есть ряд замечаний по поводу понимания Вами всеобщего. Например, Вы хотите вычленить всеобщее по простому методу индукции, сопоставляя различные единицы между собой. Способ этот уже был опробован философией и привёл к представлению о "смерти материи" во время кризиса естествознания на рубеже XIX-XX вв., до которого материю "естественники" определяли через протяжённость и массу. Представление о "смерти материи" пришлось опровергать Ленину, который был вынужден изобрести принципиально новый метод вычленения всеобщего — через противопоставление всеобщего (материи) его универсальной противоположности (сознанию), находящейся внутри этого всеобщего. Признак объективно-реального существования (а вовсе не масса, и не мифическая "первоматерия") объединяет всякую реальность, не являющуюся сознанием. Как метафизик Вы можете возразить: как может существовать универсальная противоположность всеобщему, да ещё внутри него? Как диалектик, я отвечу: "Всё имеет свою противоположность. Универсальная противоположность всеобщему (через которую мы всеобщность можем отличить, а значит — определить) располагается внутри него, поскольку "по определению" вне всеобщего ничего нет".

          Вы также написали:

          "Сходства, а точнее, представляющие их признаки-свойства, отнюдь не бегают, не прыгают, вообще не двигаются, то бишь не действуют, подобно реальным натурально сущим объектам. Но тем самым они и не могут участвовать в каких-либо событиях и изменяться. Белизна никогда не изменяется (а тем более, не развивается) в черноту".

          Правильно, изменяется не белизна, а ЦВЕТ (то, что обще всем мышам, о которых Вы написали). Более того, когда путём изменения цвета происходит качественное улучшение маскировки в природе или, напротив, качественное улучшение заметности для других особей, можно вести речь о том, что окраска претерпела РАЗВИТИЕ. Почему же изменяется цвет? Потому, что когда изменяется, как Вы изволили выразиться, "реальный натурально сущий объект" (например, когда на свет появляется поколение мышей с новыми характеристиками), то это означает, что данный процесс включает в себя и изменение неотъемлемых свойств (атрибутов) "натурально сущего объекта". Чтобы те или иные атрибуты (в том числе и сходство с другими "натурально сущими объектами" — например, сходство между животными качественно иное, чем сходство между людьми) изменились или развились, они не должны действовать сами. Для этого нужно действовать тому, кому или чему данные атрибуты принадлежат. Я вообще не вижу смысла в противопоставлении идеи развития "реально сущего" идее развития "сходств". То есть Ваш аргумент, касающийся сходства, не работает.

          Вы также написали:

          "Эта абсолютность всеобщести подливает масла в огонь его неизменности. По самой его логике, не может быть ничего, что бы не обладало данной определённостью, то есть было бы чем-то иным. Но там, где нет и не может быть иного, не может быть и изменения. Ведь изменение — это всегда переход в иное, к иной определённости. Всеобщее по определению не может быть или стать не всеобщим. Если предположить возможность такой его метаморфозы, то абсурдным становится само приписывание ему статуса всеобщести. Вообще, абсолютное на то и абсолютно, чтобы не быть относительным. Изменяющееся абсолютное, как понятно, уже неабсолютно, ибо мыслится способным превратиться в нечто иное, каковое иное, очевидно, столь же полноправно, как и прежняя сущность Абсолюта, которая оказывается тут именно неабсолютной".

          Вы не первый, кто это утверждает. Первым это заявил Спиноза, которого, я думаю, никто к диалектикам не относит. Так подтверждается моё предположение о Вашей далёкости от марксизма. Не лучше ли в этом признаться честно?

          Далее, как философ я не могу не сопрягать понятия друг с другом, не могу не устанавливать взаимосвязь между ними, сохраняя меж тем их определённость. Поэтому Ваш упрёк в сопряжении понятий мне кажется, назовём так, "нефилософским". Кроме того, если я пишу "абстрагирование всеобщего от особенного и единичного", то это означает именно абстрагирование, а не мифическое отделение, на манер идеалистов. Для меня, как и для прочих философов, примыкающих к Марксу, всеобщее, особенное и единичное существуют реально (хотя и по-разному) и взаимосвязанно. Однако я считаю, равно как и вся наша школа, что материализм не должен останавливаться на таком абстрагировании, не должен вести речь только о "материи вообще", "развитии вообще" и т.д. Человек — это особенная материя. Биогеоценоз — это особенная материя. Атом — это особенная материя. Химический синтез — это особенное развитие. Материальное производство — это особенное развитие. И т.д. и т.п. Вот обо всём этом ТОЖЕ обязан повествовать материализм, если он не желает фактически застрять на уровне спинозизма или начётнического "марксизма-ленинизма".

          Вы признаёте развитие особенного:

          "Развитие материи имеет своим результатом именно прирастание особенного, а не развитие (изменение) общего".

          Но уж коли Вы признаёте развитие особенного, то надо признать и развитие всеобщего — именно потому, что содержание особенного и единичного входит в содержание всеобщего — при конкретно-всеобщем подходе. Да, сходство, но сходство ЧЕГО, сходство между ЧЕМ и ЧЕМ? Тем более, что термин "сходство" предполагает не только наличие тождества, но и различия.

          Вы написали:

          "...исследование конкретных форм материи (и активности) есть задача конкретных естественнонаучных дисциплин".

          Конечно, философия не должна подменять остальные науки в их сферах компетенции. Но что мы можем сообщить о материи, не зная ничего о сущности её форм? Ничего! Ленин не смог бы дать свои определения материи, не опираясь на философскую критику данных физики и политэкономии. Не остальные науки, а именно философия выделяет физическое, химическое, биологическое и социальное качества, их отличия друг от друга. Впрочем, тема несамодостаточности и взаимозависимости наук достаточно велика и требует специального рассмотрения.

          Желаю успехов в совершенствовании спинозизма!

Тема: Re: Замечания философа-материалиста
Автор: А.Хоцей

          Уважаемый Юрий Викторович, наша дискуссия, похоже, приобретает бесконечный и малопродуктивный характер. Слишком много тем мы берёмся обсуждать за один раз при том, что пользуемся разными языками (придаём разные значения словам) да к тому же пытаемся описать ими друг другу весьма различно представляемую действительность.

          Слова, как понятно, суть символы определённых представлений; так вот, мы с Вами не только именуем по-разному одинаковые представления или одинаково — разные, но и вообще имеем представления, плохо совпадающие между собой. В такой ситуации невозможно решить проблему общения простым переводом, составлением, если можно так выразиться, "лоскутовско-хоцеевского словаря" (по типу русско-английского).

          Выражаясь словами Т.Куна, у нас с Вами "парадигмальная несоизмеримость". Тут необходим выход на какие-то базовые, тыловые позиции (причём прежде всего гносеологические), требуется спор по основаниям концепций. Ваши и мои взгляды на философию, развитие и всё прочее, безусловно, в основном (за исключением явных ошибок), являются лишь выводами-следствиями, поверхностными выражениями некоторых более фундаментальных представлений о сущности познания, науки, далее — познаваемого нами под определённым углом зрения Мира и т.п.

          Поэтому я полагаю, что нам нет смысла махать руками во все стороны, воюя с воображаемым противником и питая иллюзии, что все наши аргументы-удары достигают цели и поражают оппонента в самую печёнку. Давайте разбираться постепенно и помаленьку. Для начала попробуем хотя бы покончить с вопросом об антропности науки (и в том числе, философии как науки, а не чего-то другого).

          Вот как, например, понимаю это дело я.

          Прежде всего, вслед за Вами, уточню для ясности, что я вполне различаю субъективность и субъектность. Намёк на это Вы можете обнаружить уже в моём первом письме, где в разных контекстах использованы оба указанных термина. Разумеется, субъект и его субъектные особенности (в состав которых входит, в частности, и субъективность) представляют собою столь же объективные феномены, как и всё внесубъектное, и могут быть объектами познания. Однако одно дело — эти объективность (то есть реальность существования) и объектность указанных феноменов (то есть данность их нам в качестве объектов познания), и совсем другое — субъективность (или, пожалуй, ещё точнее, субъективизм), то есть индивидуальная ценностная ориентация познания, на недопустимости которой в науке настаивал и настаиваю я. Субъективность как феномен может выступать объектом познания и как объект познания она объектна. Субъективность реально присуща субъекту как тоже реальному существу и в этом плане она объективна. Но из всего этого никак не следует, что субъективность-субъективизм (то есть предвзятость, предубеждённость) допустима в науке, то бишь при познании её объектов, хотя бы даже и самой субъективности в качестве такового.

          Всякое познание, безусловно, субъектно, то бишь представляет собой деятельность какого-то субъекта. Без субъекта познавательной деятельности просто нет и быть не может. Всякое конкретное познание, тем самым, отчасти и субъективно, ибо субъективность так или иначе присуща любому субъекту и проявляется в любой его деятельности. Однако если вести речь о научности познания, то есть о науке, то познание научно именно в той мере, в какой оно избавлено от субъективности, то есть в той мере, в какой оно не зависит от склонностей, желаний, настроения и пр. познающего субъекта. Всякая наука есть по своей сущности (по замыслу, идее, а не исполнению) объективистское предприятие, то есть имеет целью познание своих объектов такими, каковы они суть сами по себе, вне какого-либо нашего к ним эстетического, этического и прочего ценностного отношения. Ценность знаний, адекватная их сути, заключается в их истинности (то есть соответствии действительности), а не в том, нравятся они нам или нет. Оценка на достоверность — это единственная ценностная характеристика знаний как собственно знаний, а не измышлений и фантазий. Вы же эту ценность в Ваших рассуждениях о ценностно сориентированной (антропной) науке фактически подменяете совсем другими ценностями. А именно: в первом сообщении — этическими и эстетическими, а в последнем — утилитарной. Само собой понятно, что наука (как знание) имеет утилитарную ценность (то бишь полезна для нас), но эта её ценность не является её сущностной ("внутренней") характеристикой. Эта характеристика внешня для знаний, ибо она отражает не их самобытие в качестве таковых, а лишь наше отношение к ним. Знания определяются в качестве знаний не по признаку их полезности нам, а по их истинности. Полезными нам могут быть многие феномены. Кому-то и религия полезна. Но что отличает одно полезное от другого — например, религиозные убеждения от знаний? В чём собственная сущность знаний, с одной стороны, определяющая их конкретную полезность для нас, а с другой — независимая от этой полезности? Вот в чём вопрос.

          Мне кажется, что в своих рассуждениях об антропности науки и важности понимания субъектности Вы не совсем чётко различаете те обстоятельства, которые определяют эту её антропность, от тех, которые определяют её сущность. Для Вас антропность является моментом сущности науки, причём наиважнейшим, если вообще не самой её сущностью. А это не так. На мой взгляд, в своём последнем письме Вы именно подменяете и вытесняете практической, утилитарной ценностью науки для человека ценность научных знаний в плане их истинности. Ещё раз повторяю и поясняю.

          Знания, безусловно, являются ценностью для человека, играют утилитарную роль, помогают ему выживать в этом мире. Человечество занимается познанием не просто из любопытства (хотя и этот мотив присутствует), а с дальним практическим прицелом (причём исходно, а не только на современном этапе, как это следует из Вашего текста). Знания нужны человеку для успешного приспособления к среде. Для такого приспособления ему необходимо иметь представление о том, какова данная среда (те или иные составляющие её фрагменты-объекты), чего от неё можно ждать и как на неё можно воздействовать, чтобы добиться желаемого результата (успешного выживания). То же значение имеют и знания о человеке.

          С одной стороны, "познать самого себя" полезно в эпистемологическом смысле — чтобы лучше разобраться в особенностях, структуре своего мышления, самого познания как процесса, дабы сделать эту деятельность более эффективной, дающей доброкачественные знания. Именно так и только так я могу истолковать, например, Ваши фразы:

          "Для чего науке требуется понимание СУБЪЕКТНОСТИ? Для того, чтобы наука становилась более ОБЪЕКТИВНОЙ".

          То есть истинной. Само собой, что без знания того, что представляет собой человек как мыслящее, познающее Мир (и себя самое) существо, правильное мышление-познание несколько гипотетично. Чтобы делать что-то эффективно, надо знать, что ты делаешь, для чего и как. Однако эти гносеологические мотивы изучения человека (его мышления) Вас особенно не занимают. Вы больше напираете на иные, практические мотивы его познания.

          С этой другой подчёркиваемой Вами стороны исследование человека важно для того, чтобы знать, что ему нужно для выживания (не в плане условий среды, а в плане жизненных потребностей самого человека), каких целей ему следует добиваться и, в частности, на что должно быть нацелено его познание, знание чего (каких реальностей) и какое именно знание (ибо реальности можно познавать с самых разных сторон) ему необходимо для успешной (в плане обеспечения его благополучия) деятельности. Именно о последнем аспекте "самопознания", в основном, и толкуете Вы. Вы просто обращаете внимание на то, что человек познаёт мир (и себя) с определённой целью и этой целью в конечном счёте является выживание человека. Вы утверждаете, что "современная наука (только ли современная? — А.Х.)... является мощной производительной силой, а не просто средством удовлетворения человеческого любопытства" (а что, наши первобытные предки познавали Мир исключительно из любознательности, а не во имя практического использования добываемых знаний?). Вы пишете, что "когда наука принимает участие в процессе производства (а существовал ли когда-либо процесс производства без опоры на знания? — А.Х.), то есть в создании принципиально нового (что тут имеется в виду? То, что ново в отношении природы, чего нет в ней самой по себе, типа пластмасс, или то, что ново и в отношении старого производства, то есть связано с научными открытиями, с прогрессом познания и производства? — А.Х.), все вопросы о сущности того, что уже есть, отходят для науки на второй план... а на первый план выходят вопросы о сущности того, что должно быть", то бишь чего мы хотим достичь, получить, произвести. То есть Вы пишете на деле именно о конечных целях познания (и производства), определяемых не чем иным, как потребностями человека. Выяснение сущности того, что должно быть — это, надо думать, выяснение сущности того, что должно быть с нашей точки зрения, то есть того, что нам нужно, чего мы хотим? Никак иначе это Ваше долженствование истолковать нельзя. Вы попросту ведёте речь о важности постановки целей — производству, познанию, вообще всякой человеческой деятельности. При том, что эти цели в любом случае завязаны в итоге на выживание Человека, на удовлетворение его потребностей, которые и желательно предварительно знать.

          Скажите, однако, можно ли достичь какой-либо цели, не имея для этого средств? Достаточно ли человеку только знать желательность или даже необходимость (долженствование) чего-то для того, чтобы это что-то получить (например, произвести)? Не требуется ли для сего ещё и знание того, как это нужное обеспечить (как произвести те же пластмассы), что следует конкретно делать с этой целью? И не является ли это последнее знание как раз знанием о том, что представляет собой преобразуемая нами во имя наших целей природа, какими способами на неё возможно и надо воздействовать, чтобы получить желаемый результат? Знание цели самой по себе (к тому же, довольно тривиальное) отнюдь ещё не означает знания того, как этой цели достичь. Конечно, возможна наука (дисциплина), имеющая своим специальным предметом изучение нужд человека и его целей, то есть того, что с его точки зрения должно быть. (И такая наука, чтобы иметь право именоваться наукой, подчёркиваю, обязана быть столь же истинной, то бишь объективной, непредвзятой, как и все прочие). Однако данный предмет вовсе не является предметом всех научных дисциплин. Большинство последних исследует вовсе не человека, а объекты окружающей его среды — на предмет выявления характерных для них особенностей, закономерностей их "поведения" и т.п.

          Разумеется, при этом все данные дисциплины утилитарны, то есть занимаются своими исследованиями не во имя одного только пустого удовлетворения любопытства исследователей. В целом любая научная деятельность имеет своей целью выработку полезных для выживания человека знаний. Но, во-первых, вовсе не полезность составляет для человека сущность знаний как знаний: знания делает знаниями, а не фантазиями, их истинность (условием обеспечения которой является несубъективизм познания). Во-вторых же, сама полезность указанных знаний присутствует лишь в той мере, в какой они истинны. Ложные "знания" вряд ли могут как именоваться знаниями, так и быть полезными нам в нашей борьбе за выживание. Собственной (хотя, разумеется, не единственной) характеристикой науки как знания является истинность, а науки как познания (познавательной деятельности) — объективизм, свобода от предвзятости. И этот объективизм познания является условием (средством) обеспечения истинности добываемых знаний.

          Итак, конечная целевая сориентированность всякой науки на обеспечение выживания человека вовсе не исключает, а, напротив, предполагает её объективность, то есть уже не утилитарную, а истинностную ценность. Знание нами того, что нам нужно, а также и того, как правильно (эффективно) добывать знания, — эти знания не отрицают, а предполагают (в особенности, знание о правильном познании) объективность науки (как деятельности), исключение из неё всякого субъективизма. Оная объективность необходима, как Вы верно отметили, и при познании самого человека (субъекта и субъектного), и при познании внесубъектной реальности. Ведь для того, чтобы знания реально могли быть нам полезны в нашей борьбе за выживание, они должны быть истинными, то есть соответствовать действительности, а не нашим пожеланиям на её счёт. Для того чтобы достичь какой-либо цели, надо иметь адекватные средства. Знания суть средства (одно из средств, ибо не знаниями едиными жив человек) для достижения цели выживания. Чтобы быть адекватными средствами, они тут должны быть истинными знаниями, то есть, в частности, отражать в себе только то, что присуще объектам познания самим по себе, а не нам, не тем, кто эти объекты изучает, со всеми нашими эмоциями и пожеланиями.

          Таким образом, наука антропна в двух смыслах:

          1) по субъекту — как деятельность ЛЮДЕЙ;

          2) по цели — как деятельность, обеспечивающая (в конечном счёте) выживание человека.

          Но наука не антропна в том смысле, согласно которому знания как средства обеспечения достижения указанной цели, обязаны быть:

          1) истинными, лишёнными субъективности,

          2) знаниями не только и не столько о человеке, но и об окружающей его несубъектной среде; ведь от этих последних знаний тоже кое-что зависит в плане успешности нашего выживания, не так ли?

          Теперь обращаю Ваше внимание на то, что сущностью любой деятельности является то, что она собой представляет, а не её цель (если оная имеется) и не её субъектность. Все деятельности человека субъектны и многие из них преследуют цель его выживания, однако таким манером они не различаются как особые деятельности. Как именно особая деятельность человека научная деятельность (или познание), очевидно, имеет некие свои конкретные характеристики, которые и относятся к её сущности, определяют её в качестве собственно научной, а не какой-то иной деятельности. В этом плане науку, в частности, можно определить как деятельность по добыче знаний, истинных представлений о реальности, одним из моментов истинности коих является их объективность, то есть то, что оные представления суть знания об объектах как они есть сами по себе, без какой-либо примеси со стороны нашей субъективности (предвзятости).

          Вы же странным образом противопоставляете утилитарные цели-ценности науки (её полезность для человека) её сущности, то есть её научным целям-ценностям-признакам: истинности, объективности (понимаемой тут как антоним субъективизма, предвзятости). Точнее, Вы сводите всю ценность науки к её полезности (понимаете ценность только утилитарно), а её предмет — к изучению целей человека (того, что должно быть, чего человек хочет достичь). Наука у Вас обязана отвечать якобы главным образом на вопросы типа: "Надо ли делать то или другое?", "Чему отдать предпочтение?", "Что такое "хорошо" и что такое "плохо"?" (естественно, с точки зрения процветания человечества), а не на вопросы: "Что есть то или это нечто, каковы его особенности и закономерности?", "Что нужно делать для того, чтобы обеспечить достижение некоей цели (например, того же выживания человечества)?" Но не бессмысленно ли, повторяю, знание того, что хотелось бы получить, без знания о том, как возможно это желаемое получить? Не сводится ли само формирование конкретных представлений о том, что должно быть (что желательно произвести), к изучению того, что есть, то есть особенностей и закономерностей "поведения" объектов среды, заключённого в них потенциала их полезного для нас преобразования (то есть того, что можно произвести)? Ведь любое изобретение есть лишь применение к пользе человека знаний о мире как он есть сам по себе, которые прежде ещё нужно добыть как подлинные знания.

          Короче, значение исследования целей (потребностей) людей как-то чересчур затмило в Ваших глазах важность исследования собственно внесубъектной Природы да и самого человека в иных аспектах его бытия, а главное, данные цели вышли у Вас не то что на первые роли в качестве предмета познания, но и вообще — странным образом — на место основного сущностного признака науки как таковой. Однако нельзя считать сущностью науки (определяющими её признаками) ни её "главный" предмет (если вдруг возникает такая блажь: делить предметы конкретных наук на "главные" и "второстепенные"), ни ту цель, в отношении которой она выступает как средство (то есть даже не собственную, "внутреннюю" цель науки как деятельности, коей целью как раз является производство истинных знаний, а некую метацель — цель человечества, использующего указанные знания для своей пользы). (Ведь то, что в одном отношении является средством, в другом — само оказывается целью: знания суть цель познания, средством достижения коей является объективизация познания; знания, одновременно с тем, выступают и средством достижения человечеством его цели — выживания. Вы же "забываете", что непосредственной целью науки как деятельности является производство знаний и прямиком приписываете ей нацеленность на удовлетворение человеческих нужд. Впрочем, должен отметить, что причиной такого смешения промежуточных и конечных целей и средств — с выпадением в осадок объективности в качестве средства и истинности в качестве цели — у Вас выступает просто неразличение "двух типов наук": науки как познания и науки как знания, отчего у Вас тут фигурирует некий один объект, в котором все его внутренние различия и оппозиции смазываются. А мне, грешным делом, показалось было, что этим страдают только Кун с Лакатосом).

          Таковы мои краткие соображения по первой четверти Вашего письма.

          Всего доброго.

          8-9 июня 2002 г.

Тема: Re: Замечания философа-материалиста
Автор: А.Хоцей

          Уважаемый Юрий Викторович, отвечаю на вторую четверть Вашего письма, посвящённую соотношению науки, философии и мировоззрения.

          Чтобы разобраться с этим вопросом, надо дополнительно уточнить смысл термина "наука". Он используется, в зависимости от контекста, в целом спектре значений. В предыдущем письме, например, я отметил, что наукой называют как определённый вид деятельности человека, так и результаты этой деятельности, то есть как познание, добычу знаний, так и сами эти знания при том, что процесс и его результаты суть разные феномены. Теперь важно обратить внимание ещё и на то, что слово "наука" используется как в широком, так и в узком смысле — как для обозначения познания и знаний вообще (то есть всего и всякого познания и знания; тут уместно написание слова с большой буквы: "Наука"), так и некоего конкретного познания и знания, то бишь для обозначения определённой научной дисциплины. Последнее значение данный термин имеет в том случае, когда ведут речь не просто о Науке вообще, а, например, о ботанике, социологии, геологии, квантовой механике и т.п.

          На мой взгляд, в том же духе должно пониматься слово "наука" и тогда, когда оно применяется в отношении такой дисциплины, как философия. Ведь, ведя спор о философии как науке, мы, надо полагать, спорим не о Науке вообще? По крайней мере, я вкладываю в термин "наука" в означенном контексте именно узкий "дисциплинарный" смысл. Для меня философия есть онтология, есть наука о сущем (или о материи), то бишь о всеобщей определённости (тождестве в некотором свойстве) всего Мира и всего в Мире. Ваше же определение предмета философии ("всеобщее в мире и человеке") кажется мне странным. Разве человек не является элементом Мира? Разве выражение "всеобщее в мире" не означает само собой, что это всеобщее присуще в том числе и человеку? Почему вдруг его выделили на особое положение? И почему бы тогда к Вашему определению предмета философии не добавить эквивалентные формулировки: "всеобщее в мире и клетках", "всеобщее в мире и молекулах" и т.д.? Ведь клетки, молекулы и пр. являются такими же по-своему особыми элементами Мира, как и люди.

          Впрочем, я, конечно, понимаю, откуда у Вас взялось это выделение человека. Вы просто, фактически, видите предметом философии вовсе не всеобщее в Мире (не обманывайте себя на этот счёт), а отношение человека к этому Миру. И именно данное видение ведёт Вас по Вашему крестному пути. В частности, при таком взгляде на предмет философии легко обнаруживается, что тут на деле имеется далеко не один предмет исследования. Ведь отношения человека к Миру довольно разнообразны. Даже если рассматривать их в таком узком разрезе, в котором они берутся исключительно как оценочные, ценностные отношения, то всё равно набирается целая тёплая компания отдельных дисциплин: этика, эстетика, аксиология (последняя, кстати, у Вас и должна выступать в качестве собственно "философии" — будучи обобщающей, базовой, методологической дисциплиной в отношении всех наук о конкретных ценностях). В итоге философия оказывается у Вас не специальной отдельной научной дисциплиной, а целым выводком дисциплин (причём, как отмечалось, трактующих главным образом о ценностях). Она включает в себя у Вас и этику, и эстетику, и аксиологию, и бог весть что ещё. Все эти отдельные дисциплины Вы именуете "философскими науками", то есть для Вас нормально звучит даже само данное словосочетание "философские науки". Будто философия — это не одна дисциплина, то бишь вовсе не дисциплина, а некая совокупность дисциплин, объединённых под одной вывеской "философия" по какому-то общему их признаку (конкретно, по тому, что всё это науки об отношениях человека к миру). Примерно так, как понятие "биологические науки" объединяет собой анатомию, ботанику, зоологию, генетику, теорию эволюции и пр., а "математикой" мы называем и арифметику, и алгебру, и теорию множеств, и геометрию, и топологию.

          Таким образом, наши с Вами различия в понимании философии заключаются в следующем.

          1) Я понимаю её как отдельную дисциплину, а Вы — как совокупность родственных дисциплин.

          2) Я считаю её наукой о всеобщем в Мире, а Вы — совокупностью наук об отношениях человека к миру.

          Из этих различных пониманий проистекают и разные последствия. Укажу поначалу для разминки одно, весьма забавное.

          Для меня, с моим пониманием философии, этика, эстетика и все вообще науки о ценностях, вкупе с аксиологией в целом, суть вовсе не философские, а обществоведческие дисциплины. Базовой наукой, на мой взгляд, тут выступает именно обществоведение, наука об обществе. Человек со всеми его ценностными установками мной рассматривается как производное от социума, как часть социума. Вы, наверное, тоже не будете сильно возражать против той вроде бы бесспорной мысли, что практически все наши эстетические, этические, утилитарные и пр. установки определяются воспитанием, которое само, в свою очередь, организуется обществом, в коем мы живём, в процессе социализации подрастающих поколений. В связи с этим, изучение указанных человеческих ценностей прежде всего должно опираться на изучение определённых общественных устройств и соответствующих порядков, культур, ментальностей. Для Вас же, причисляющего этику и эстетику к философским дисциплинам, их содержание, очевидно, должно объясняться внешним по отношению к обществу образом — из каких-то "всеобщих" фундаментальных, то бишь именно философских оснований. Ну, например, волей Бога или чем-нибудь подобным. Заметьте, Вы с Вашим подходом не имеете права даже объявить эстетические и этические нормы врождёнными, присущими человеку по его собственной природе (как бы Вы оную ни толковали, за исключением, конечно, её божественности). Вы обязаны непременно как-то привязывать их к сущности Бытия, выводить человеческие ценности именно из этой сущности. Иначе зачем бы Вам именовать указанные дисциплины философскими? Если изучаемые ими ценности не проистекают из "устройства" Мира, из каких-то основополагающих принципов Бытия, то в чём же тогда заключается их "философскость"?

          Но это мелочи. Перейду к главному. Для нашей темы важно то, что Ваше понимание философии существенно сближает её с мировоззрением, а также и подталкивает Вас к такому сближению даже там, где его реально нет. Сие сближение тут происходит по двум позициям. Во-первых, по объёму содержания философии и мировоззрения, а во-вторых, по конкретике этого содержания.

          По первому пункту суть дела заключается в следующем.

          Поскольку философия у Вас оказывается не отдельной дисциплиной, а целой совокупностью наук, то её содержание, как понятно, расширяется и охватывает собой куда больший спектр объектов реальности, чем в том случае, когда она понимается как отдельная дисциплина. У Вас, скажем, мало того, что в состав философии входят все дисциплины о человеческих ценностях (а также, наверное, по старинке, и эпистемология с логикой?), так она ещё объявляется и наукой "о всеобщем в мире и человеке". То бишь вообще чем-то столь неопределённым и всеохватным, что данное неопределённое содержание легко отождествить почти со всем содержанием сознания человека, то бишь именно с его мировоззрением в целом. Перефразируя Вас, можно утверждать, что чем больше философия является совокупностью наук (то бишь чем больше в её составе специальных дисциплин), тем больше она сближается с мировоззрением.

          В то же время я, как отмечалось, не только не включаю этику, эстетику, логику или теорию познания в состав "философских наук", но и вообще именую философией всего лишь одну конкретную дисциплину, имеющую своим предметом всеобщую определённость (свойство) всего. При таком "зауженном" понимании философия, разумеется, отнюдь не тождественна мировоззрению, ибо явно не совпадает с ним по объёму своего содержания. Аналогично, когда я веду речь о соотношении науки и мировоззрения, я имею в виду под наукой вовсе не Науку как всю совокупность наших знаний, которая как раз может быть частично (почему частично, см. ниже) отождествлена с мировоззрением (если последнее — научное мировоззрение). Я имею в виду науку как Дисциплину, как референт понятия-представления, включающего в себя то общее, что характерно для всякой конкретной дисциплины, в чём все они тождественны друг другу. В этом же плане для всякой дисциплины характерна, в частности, ограниченность её предмета-содержания, и уже этим она (то бишь так понимаемая наука) отличается от мировоззрения с его комплексностью.

          С другой стороны (по линии конкретики содержания), если у Вас философия есть учение об основаниях ценностного выбора, если она включает в себя этику, эстетику и пр., являясь тем самым в некотором роде наукой о "правильном поведении", "правильной жизни", о том, что должно быть, и т.п., то, конечно же, благодаря этому у Вас (но не у меня) возникает и соблазн счесть знания об оных "правильностях" также чем-то относящимся к мировоззрению и притом важнейшей его частью. Точнее, у Вас возникает соблазн к отождествлению данных этических, эстетических и тому подобных знаний с собственно моральными, утилитарными и пр. установками человека, то бишь с той действительно важной частью его мировоззрения, каковую и составляют данные установки (она ещё называется менталитетом). Нередко встречается, к сожалению, такая иллюзия, будто знать, что такое "хорошо" и что такое "плохо" с точки зрения определённой системы ценностей, уже достаточно для того, чтобы поступать в соответствии с этой системой ценностей, то бишь иметь её в качестве основы своих моральных, утилитарных и пр. установок. Разумеется, мировоззрение во многом сводится к менталитету, к совокупности ценностных установок человека, определяющих его отношение к миру, то бишь его поведение. Однако этика и эстетика как науки тут ни при чём. Гипотетическое само по себе наличие данных дисциплин в "списке философских наук" отнюдь не означает, вопреки Вашему мнению, того, что "моральные, эстетические и прочие ценностные установки" характерны для философии. Изучение и знание сущности феномена морали, норм конкретной морали и даже норм абстрактной общечеловеческой нравственности вообще вовсе не предполагают выполнения этих норм. Можно прекрасно разбираться в этике, изучить её вдоль и поперёк, но при этом преспокойно оставаться отъявленным мерзавцем (опять же с точки зрения определённой системы моральных норм). То есть аксиологические знания сами по себе ещё вовсе не суть та часть мировоззрения, которая представляет собой реальные ценностные установки, руководящие человеком в его повседневной деятельности. Эти установки вырабатываются у человека не в процессе научного познания этических, эстетических и др. норм, а воспитанием (не распространяясь уже об индивидуальной предрасположенности). Мировоззренческие ценностные установки личности — это не то, что ей известно о ценностях других людей, а то, что ощущается как ценность самой данной личностью. Повторяю: знать, что такое мораль и каковы её признанные нормы — ещё не значит иметь эти нормы своими внутренними побудительными мотивами, признавать их за правила единственно возможного, правильного поведения. Мировоззрение же в немалой своей части представляет собой именно не просто знания о чём-либо, а указанные внутренние, воспитанные, впитавшиеся в "кровь и плоть" поведенческие установки. Так что с этой стороны философия даже в Вашей трактовке, даже будучи якобы сводом наук об отношении человека к миру, тем не менее, всё равно не тождественна мировоззрению.

          Должен ещё для ясности отметить, что ценностные установки и мировоззренческие установки, о которых Вы толкуете так, будто это одно и то же, вовсе не представляют собой одного и того же. Понятия "ценностные установки" и "мировоззренческие установки" соотносятся как частное и общее, а собственно сами данные типы установок как некоторые элементы совокупности и вся совокупность. Ценностные установки, конечно, суть мировоззренческие установки, то есть являются разновидностью мировоззренческих установок, как мужчина есть разновидность человека. Но мировоззренческие установки не сводятся только к ценностным установкам, как человек не сводится только к мужчине. В число мировоззренческих установок, помимо ценностных установок, входят также и рациональные установки, то бишь, например, некоторые представления об устройстве Мира, нейтральные к убеждениям о том, что такое "хорошо" и что такое "плохо" и играющие методологическую роль при познании объективной реальности. Можно утверждать, что речь идёт о парадигмальных установках Т.Куна, носящих в данном случае фундаментальный философский характер. (Именно в этом качестве конкретная философия всегда выступает основой мировоззрения). Поэтому я, разумеется, согласен с Вами в том, что "мировоззренческие установки ВСЕГДА присутствовали в любой науке", однако при этом вовсе не отождествляю, подобно Вам, данные установки с ценностными установками и не приписываю последних "любой науке".

          Итак, резюмирую: причиной нашего разного понимания соотношения философии и мировоззрения является разное понимание нами сущности философии. При этом моё понимание данной сущности не нуждается в особом оправдании. Тут Вы можете предъявить мне (и реально предъявляете) разве что только ту претензию, что, дескать, этика и эстетика, а уж тем более гносеология, всегда включались в состав философии, а я, мол, нарушаю эту добрую традицию. Однако, сами понимаете, что сие не аргумент: мало ли что традиционно включалось и включается в состав философии? Если рассуждать о философии как о науке, то логично и правильно определять её по её конкретному предмету, а если уж есть желание называть философскими науками какую-то совокупность дисциплин, то, надо думать, критерием для отнесения их к данной совокупности должна выступать производность их содержаний от содержания "учения о Бытии", то есть связность их предметов именно с предметом онтологии. В этом плане, к примеру, как раз неудачно Ваше отнесение к числу философских наук этики и эстетики, которые явно производны (во всяком случае, при материалистическом подходе к делу) не от "устройства" Мира, а от устройства общества. Помимо же этой неудачности Вашего понимания философии, оно не спасает Вас и от нетождественности философии как чистого знания (пусть даже и знания о ценностях, о "должном") и — мировоззрения как в немалой своей части "действующей" системы ценностей (сводящейся к "хочу", а не "должно"). Вы просто ошибочно отождествляете наличие знания о ценностях с самой их присущестью человеку в качестве внутренних установок.

          Всего хорошего.

          15 июня 2002 г.

Тема: Re: Замечания философа-материалиста
Автор: Ю.В.Лоскутов

          1) Вы, Александр, написали, что у нас с Вами "парадигмальная несоизмеримость". И это при том, что мы оба материалисты и оба считаем философию наукой. Что же тогда говорить о степени нашей соизмеримости с неокантианцами, постмодернистами и т.д.? Правильно делает наше государство, что почти не даёт на философию денег — всё равно из-за такого разброда толку от философии минимум. Никакая наука (в том числе и философия) сегодня не делается только индивидуальными усилиями.

          Сейчас любая сложная научная проблема может быть решена только коллективно, что с необходимостью предполагает как наличие, так и периодическую смену научных парадигм. (Кстати, немалые достижения советской философии во многом обусловлены именно коллективным характером философствования в СССР). Лично я вижу свою задачу как философа именно в достижении "парадигмальной соизмеримости" хотя бы среди материалистов и сторонников научности философии.

          2) Не всякое знание есть наука. Наука (в отличие от обыденных знаний) стала играть решающую роль в производстве только в ХХ веке, до которого производство и наука почти не соприкасались (многочисленные примеры расхождения производства и науки можно найти у Д.Белла в работе "Грядущее постиндустриальное общество").

          3) Вы написали: "Знания нужны человеку для успешного приспособления к среде". Но человек не ограничивается, подобно животному, приспособлением к среде. Человек живёт прежде всего благодаря тому, что создаёт (с одной стороны) "вторую природу", то есть производит то, чего никогда не было (новые вещи, новые материалы, новые устройства и т.д. и т.п.). С другой стороны, человек живёт благодаря тому, что, производя вещи, люди тем самым производят и самих себя (свои тела, свои знания, свои навыки, свои отношения к вещам и к другим людям и т.д. и т.п.). Таким образом, человек является причиной своего собственного существования, то есть субстанцией.

          4) Вы написали о науках: "Большинство последних исследует вовсе не человека, а объекты окружающей его среды — на предмет выявления характерных для них особенностей, закономерностей их "поведения" и т.п.". Так вот, в пределах планеты Земля уже не осталось почти ничего, изучение чего можно было бы назвать "исследованием вовсе не человека" (а в перспективе не останется и в пределах Метагалактики).

          Человеческая практика уже настолько изменила облик планеты, что последняя уже никогда не будет такой, какой была до появления человека. И как насчёт предсказания Маркса об объединении наук о природе с науками о человеке, которое, кажется, сейчас уже осуществляется?

          5) Игнорировать фактор практики современная наука не может, ибо содержание наших знаний прямо или косвенно от практики зависит. Практика есть основа познания: мы знаем что-либо главным образом потому, что оперируем им (такова консолидированная точка зрения марксистской гносеологии). "Главный недостаток всего предшествующего материализма... заключается в том, что предмет, действительность, чувственность берётся только в форме объекта, или в форме созерцания, а не как человеческая чувственная деятельность, практика" (К.Маркс (возможно, первый постнеклассик в науке), "Тезисы о Фейербахе"). Подобный упрёк нужно отнести и к классической науке, вскормившей "предшествующий материализм" (в том числе и спинозизм).

          6) Вы правильно указали на важность познания средств:

          "Чтобы быть адекватными средствами, они тут должны быть истинными знаниями, то есть, в частности, отражать в себе только то, что присуще объектам познания самим по себе, а не нам, не тем, кто эти объекты изучает, со всеми их эмоциями и пожеланиями".

          Я совершенно здесь с Вами согласен — в предыдущем письме я указывал на то, что "классическая" проблематика в науке неистребима и всегда будет существовать в ней в снятом виде (поэтому я не свожу предмет науки ни к изучению субъективных целей человека, ни к изучению его объективных потребностей). Но это всего лишь средства, никуда не годные без адекватных целей. Никакая наука не должна ограничиваться изучением средств — любая наука должна изучать цели (и изучать объективно, как Вы правильно указали). Вот здесь как раз уместны и "эмоции", и "пожелания", ибо они отражают вполне объективные факторы. Например, невозможно себе представить не содержащими "эмоций" и "пожеланий": марксистскую политэкономию, концепцию ноосферы Вернадского, концепцию "третьей волны" Тоффлера, социальную психологию Фромма и т.д. Неужели всё это ненаучно?

          7) Вообще, рассмотрение человека в качестве вещи, в качестве средства — это продукт отчуждённого сознания, позволяющего вытворять с людьми всё, что угодно, если сие технологически осуществимо. Человека нельзя рассматривать в науке так же, как рассматриваются вещи, как рассматриваются средства, ибо в норме человек есть цель для самого себя и причина вещей. Будет ли человек по-прежнему уподобляться вещам, служить им — или же вещи будут уподоблены человеку и служить ему? Только сейчас, в связи со становлением всеобщего труда, этот вопрос перешёл в практическую плоскость — отсюда и возникает постнеклассическая наука.

          8) Ещё раз акцентирую Ваше внимание на своей позиции — предвзятость в науке крайне нежелательна, и, напротив, в науке крайне желательна объективность. ИМЕННО ПОЭТОМУ я и выступаю на стороне постнеклассической науки. Поясню.

          Допустим, мы "играем по правилам" классической науки, идеалом которой является "познание своих объектов такими, каковы они суть сами по себе, вне какого-либо нашего к ним эстетического, этического и прочего ценностного отношения". Долго это может продолжаться? Нет. Это может продолжаться только пока мы не сталкиваемся с человеческими проблемами. Мы исследуем человека как он есть, и что же мы видим? Человек находится и в практическом, и в ценностном отношении и к миру, и к самому себе. И это его сущностные, а не случайные черты. Человек уж, извините, такое существо, ТАКОВ ОН САМ ПО СЕБЕ. И любая наука обязана это учитывать, вне зависимости от того, НРАВИТСЯ ЕЙ ЭТО ИЛИ НЕТ. Таким образом, нужно рано или поздно выбирать между научностью и классичностью. Конечно, многие учёные до сих пор стремятся изучать человеческие проблемы (в том числе и производственные проблемы) так же, как изучаются небесные светила. Но, ещё раз повторяю, это есть предвзятость, есть "склонность, желание, настроение", субъективизм, в конце концов. Таким образом, классическая наука снимает себя, и переживать из-за её кончины, я думаю, не стоит.

          9) Вы написали:

          "Не сводится ли само формирование конкретных представлений о том, что должно быть (что желательно произвести), к изучению того, что есть, то есть особенностей и закономерностей "поведения" объектов среды, заключённого в них потенциала их полезного для нас преобразования (то есть того, что можно произвести)? Ведь любое изобретение есть лишь применение к пользе человека знаний о мире как он есть сам по себе, которые прежде ещё нужно добыть как подлинные знания".

          А в чём состоит "польза человека"? Кто будет это решать? Религиозные лидеры? Политические вожди? Чтобы избежать субъективизма, решать это должна сама наука. Но классическая наука выказала полную беспомощность в определении человеческой пользы, изобретя газовую камеру и атомную бомбу, постоянно идя на поводу у крупного капитала и госаппарата, на поводу их собственных представлений о пользе. (Не закладывает ли классическая наука под нас и биологическую бомбу?) Ещё раз задаю вопросы: "Полезны ли трансгенные продукты?", "Полезно ли скрещивать человека со свиньей?", "Полезно ли радикальное сокращение численности землян?", "Полезны ли рыночные реформы в современных условиях?" и т.д. (Замечу, что всё это ВОЗМОЖНО (как установила классическая наука), но ПОЛЕЗНО ли?) Мы с Вами, уважаемый Александр, можем как философы ответить на эти вопросы только в содружестве с экологами, биологами, экономистами и т.д., так же как и все они могут ответить на эти вопросы только в содружестве с нами, философами.

Тема: Тезисы о философии и мировоззрении
Автор: Ю.В.Лоскутов

          1) Почему я особо выделяю человека в предмете философии: "всеобщее в мире и человеке"?

          а) Во-первых, как я уже указывал, "всеобщим называется не обязательно то, что является общим для всего в мире. Всеобщим нередко называют и предельно общее в рамках данной области реальности. Так, в "Капитале" деньги именуются "всеобщей формой стоимости".

          б) Во-вторых, всеобщее в человеке с необходимостью входит в предмет философии потому, что БЕЗ ПОЗНАНИЯ СУЩНОСТИ ЧЕЛОВЕКА (то есть по шкале "всеобщее-особенное-единичное" — всеобщего в человеке, но, в качестве конкретно-всеобщего, включающего в себя и особенное с единичным) СУЩНОСТЬ МИРА (то есть по той же шкале — всеобщее в мире, но включающее в себя и особенное с единичным — поэтому Ваше предложение насчёт "всеобщего в мире и в клетках" на самом деле вполне серьёзно и лежит в русле конкретно-всеобщего подхода, но удобнее применять просто выражение "всеобщее в мире", подразумевая, что оно включает в себя и всеобщее в особенном) БЫТЬ ПОЗНАНА НИКАК НЕ МОЖЕТ. Не может и всё тут! Нравится это кому-то или нет. Дело в том, что человек обладает всегда конечным опытом. Как же он может познать сущность мира, мысль о бесконечности которого никак не может быть отброшена, а в диамате даже считается доказанной? На самом деле может, но только одним способом — выделяя конечный (то есть непосредственно познаваемый) отрезок реальности, являющийся репрезентативным по отношению к бесконечному миру. Человеческий мир как раз и выступает в качестве такого репрезентативного отрезка, поскольку в мире нет ничего сложнее человека (и быть не может в силу человеческой универсальности), то есть человек, будучи микрокосмом (а, может быть, макрокосмом?), аккумулирует в себе содержание бесконечного мира, выступает бесконечностью, явленной в конечном. Более подробно данный вопрос изложен у профессора Орлова, на работы которого я уже ссылался. История философии также показывает, что в философии идея развития природы (без которой не могла появиться идея развития мира в целом, пусть даже она Вам и не нравится) не могла быть высказана без влияния философии истории (о чём говорит даже сам термин "естественная история"), что современное понимание материи не могло сформироваться без возникновения исторического материализма и т.д.

          в) В-третьих, нужно учитывать фактор субъекта философствования. Философствует не клетка, не молекула, а человек. Если бы философствовала молекула (представим на секунду такой абсурд), то в своей философии из всех отношений она выражала бы исключительно своё собственное отношение к миру и к самой себе. Но философствовать может только одно существо в мире — человек. Таким образом, в философии ИЗ ВСЕХ ОТНОШЕНИЙ выражается именно отношение человека к миру и к самому себе — практическое, познавательное, ценностное, вообще любое, какое только возможно. Поэтому философия как наука, развёртываемая с "ничейных" позиций (утопическая отрыжка классической науки, встречающаяся иногда, например, у Энгельса и Ленина, но не у Маркса) просто невозможна! То есть философия, развёртываемая с "ничейных" позиций, заведомо ненаучна, представляет собой эксцентричную выдумку, плод отчуждённого сознания. И поэтому объективность философии как науки состоит не в том, что она отражает мир как целое таким, каким он является сам по себе, вне нашего к нему отношения (таким она его как раз не может отражать (ибо отражать здесь нечего — такого мира после появления человека просто НЕ СУЩЕСТВУЕТ, да и к миру, бывшему до нашего появления, мы тоже как-то относимся). Даже физика с определённого момента не может отображать физическую реальность вне нашего к ней отношения — возьмите, например, гносеологические проблемы квантовой механики), а в том, что философия адекватно, без выдумок, отражает мир таким, каким он выступает в нашем к нему отношении. А наше отношение к миру обусловлено нашим отношением к себе. Поэтому выделение именно человека в предмете философии вполне оправданно.

          2) Далее, нельзя ограничивать предмет философии только ОТНОШЕНИЕМ человека к миру (в чём Вы меня подозреваете), ибо невозможно понять сущность отношения без понимания сущности того, ЧТО (или КТО) относится и сущности того, к ЧЕМУ (или к КОМУ) это относится. Таким образом, и сущность мира, и сущность человека входят в предмет философии, но, ещё раз повторяю, философия имеет дело с миром, данным в нашем к нему отношении (как объективном, так и субъективном), поскольку иного мира просто нет, и с нами самими, но не самими по себе, но находящимися в отношении и к миру, и к самим себе — как объективном, так и субъективном.

          3) Что касается наличия множества философских наук, то это довольно распространённая точка зрения (выраженная и в названии журнала "Философские науки", и в классификации ВАК). Ваша параллель с математикой и биологией вполне корректна. Структурная бедность — признак слабой, неразвитой науки. Таким образом, философия — это одна, но хорошо структурированная дисциплина, состоящая из множества поддисциплин (включая и эпистемологию с логикой, и много чего другого). Ваше мышление по принципу "либо только одно, либо только многое" — это типичный пример недиалектического мышления. Причём я не ставлю аксиологию выше онтологии (как и онтологию выше аксиологии), так же как я не свожу мировоззрение к ценностям, но просто подчёркиваю, что аксиологией не следует пренебрегать.

          4) Далее, по поводу философского характера этики, эстетики и аксиологии. Вы утверждаете, что базовой дисциплиной для них выступает не философия, а "обществоведение". Но последнее — это вообще не наука (тем более базовая), а учебный предмет, включающий в себя (более или менее эклектично) отрывки знаний из разных общественных наук, в том числе из СОЦИАЛЬНОЙ ФИЛОСОФИИ (или философии общества). Опять же опираюсь на ВАКовскую классификацию (которую Вы имеете право не признавать, но которая не из пальца высосана), в которой присутствует социальная философия (специальность 09.00.11). Соответственно, этика, эстетика и аксиология (также присутствующие в классификации ВАК в качестве философских наук) привязаны преимущественно к социальной философии, хотя имеют выходы и на онтологию вообще (поскольку существует ещё и онтология общества как аспект социальной философии). (Кстати, в основе Вашей, Александр, онтологии, тоже лежит своеобразная "индивидуальная ценностная ориентация": Вы предпочитаете писать "Мир" и "Универсум" с большой буквы, а "человек" — с маленькой. Именно из уважения к онтологии я лично не выказываю столь демонстративно свои ценностные предпочтения в философских текстах). То, что этика, эстетика, аксиология суть философские науки, показывает не только их "завязанность" на проблемы сущности человека и его отношения к миру, но и философский характер ключевых понятий данных наук ("добро" и "зло", "прекрасное" и "безобразное", "ценность"). Конечно, это не исключает взаимосвязей этики, эстетики и аксиологии со всей совокупностью общественных наук. Однако из данных взаимосвязей вовсе не следует нефилософский характер этики, эстетики и аксиологии. А также праксеологии.

          Ваше разведение по разным углам философии и человеческого поведения никак не может быть принято не только поклонником Сократа, но и мною как философом, близким к Марксу. Последний ещё в "Тезисах о Фейербахе" выдвинул новую задачу для философии — не только объяснять мир, но и изменять его. Вы, как современный спинозист, можете не ставить перед собой такую задачу — это Ваше право. Но при этом Вы постоянно будете плестись в хвосте у других философов, участвующих в изменении мира, периодически в корне переписывая свою философию, объясняющую мир, вслед за каждым крупным изменением этого мира.

          5) И последнее: если Вы, Александр, идёте поперёк философской традиции (по крайней мере, отечественной), то именно Вы и должны "оправдываться", то есть аргументировать свою позицию. Мне же, как философу, в значительной мере (пусть и не во всём) опирающемуся на традиции мировой и отечественной философии, "оправдываться" нужно значительно меньше, ибо за меня уже давно "оправдались" многие другие философы.

Тема: Re: Замечания философа-материалиста
Автор: Вадим Образцов

          Уважаемый А.Хоцей! (Простите, не знаю Вашего имени — попал в форум случайно — по поиску на термин "онтология".)

          Термины хороши своей определённостью. Из контекста мировой философской литературы (той, что более-менее прозрачна и адекватна) сквозит то, что онтология — это как раз и есть наука о Мире как таковом. А вот философия — это наука об отношении человека к Миру. То есть онтология — наука о системе Мир-Мир, философия — о системе Человек-Мир, а антропология, что ли — в самом расширенном понимании (вместе с психологией, лингвистикой и прочими) — о системе Человек-Человек.

          А уж то, в какую кашу перемешиваются (не взаимопереходят!) все эти науки и системы — следствие разрушенного мировоззрения современного человека. Когда не видишь систему в целом — части теряют либо меняют смысл.

Тема: Re: Замечания философа-материалиста
Автор: А.Хоцей

          Уважаемый Вадим, я полностью согласен с Вами в том, что термины должны быть определёнными. Однако определённость не равнозначна одинаковости. Любой язык (во всяком случае, научный) должен быть строгим и однозначным, но у каждого учёного может быть свой язык, сам по себе (по своей внутренней организации) вполне отвечающий указанному требованию, но в то же время пользующийся уникальной лексикой, особыми правилами сложений слов в предложения и так далее. (Так различаются между собой, к примеру, английский и русский языки). О терминах, как известно, не спорят, а договариваются (и даже сие вовсе не обязательно: лишь бы понимать смысл речей друг друга). Спорить можно лишь по поводу толкований реальных фактов — толкований, излагаемых посредством тех или иных слов и оборотов речи. Разность языка тут, конечно, выступает серьёзной помехой, сплошь и рядом запутывающей спорщиков, однако это всё-таки лишь чисто техническая трудность, вполне преодолимая при добросовестном подходе к делу, то есть когда люди озабочены действительным поиском истины (и тем самым, стремятся к взаимопониманию), а не простым самоутверждением в споре.

          Соответственно, мне, например, всё равно, что называли, называют и будут называть со временем философией. Я, конечно, нахожу данному слову своё (и, по моему мнению, наиболее традиционное) применение (а именно, именую философией собственно онтологию, или метафизику в нормальном аристотелевском смысле), но это не принципиально. Куда важнее реальное содержание той или иной науки, определяемое её предметом. О чём, собственно, Вы и толкуете в своём делении "философских" дисциплин на учение о Мире как он есть сам по себе (онтологию), учение об отношении человека к этому Миру и учение об отношении человека к человеку. Правда, я тут слегка переиначиваю Ваши формулировки (хотя и опираясь на некоторые Ваши же слова). Вы рассуждаете о системах Мир-Мир, Человек-Мир и Человек-Человек, что мне кажется метафористическим, то есть как раз противоречащим требованию ясности и определённости выражений. Понятие "система" довольно туманно (ибо разных типов систем много), а в той мере, насколько оно ясно и однозначно, оно противостоит понятию "элемент" — в том смысле, что всякая система есть совокупность элементов. Отчего Ваши Миры и Человеки напрашиваются на статус именно элементов, а это вряд ли оправданно. В особенности, в том случае, когда в виду имеется "система Мир-Мир". Согласитесь, сие изложено чересчур образно и потому туманно.

          Короче, я полагаю, что Вам следует уточнить, что Вы понимаете под Вашими "системами". Мои же версии на этот счёт приведены выше. Вместе с тем сии версии суть именно моё изложение Ваших замечаний, показывающее то, как я Вас понимаю, но не означающее того, что я полностью согласен с Вашим делением. На мой взгляд, выделенные Вами три блока отношений чрезмерно общи (и даже просто неверно выделены — не по тем критериям) для того, чтобы служить предметами особых цельных научных дисциплин. По крайней мере это касается двух последних отношений. Мне трудно согласиться с тем, что философия есть "наука об отношении человека к Миру". Но не потому, что данное название мной зарезервировано для другой науки, а потому, что человек относится к Миру по-разному, отчего все эти его отношения нельзя охватить одной дисциплиной, то есть изучать с использованием одной методологии. Есть познавательное отношение человека к Миру, которое изучается в рамках гносеологии (или эпистемологии, если угодно). Есть ценностное отношение как предмет аксиологии. Эти два типа отношений, разумеется, тождественны друг другу в том, что они суть отношения и что их продуцирует один и тот же субъект — Человек (об объекте пока умолчу). Однако основанием для определения сущности любой конкретной (а не общей, то есть изучающей не Отношение вообще как феномен) науки об отношениях является не определённость субъекта отношения, а определённость самого отношения. Определённость познавательного отношения, безусловно, иная, чем определённость ценностного (иначе бы мы их просто не различали), отчего каждое из них изучает отдельная наука — со своими законами, методами и пр.

          Аналогично, критериально сомнительно выделение в качестве предмета особой науки (или блока наук?) отношения человека к человеку. Оно ведь тоже может быть и познавательным, и ценностным. Если смотреть на суть наук об отношениях с точки зрения их (отношений) качества, а не характера их объектов или субъектов, то гносеология должна быть признана именно отдельной дисциплиной (как это и имеет место быть) — при том, что познавательно человек может относиться и к Миру, и к другим людям (к Человеку). Таким образом получается, что теория познания (как одна из главных "философских" дисциплин) не есть наука об отношении человека исключительно либо к Миру, либо к Человеку, то есть не вписывается в предложенную Вами систему классификации, "залезая" сразу в два класса. Повторяю, на мой взгляд, Вы выбрали неправильные критерии различения наук. Их надо в общем случае различать по определённостям их предметов (то бишь в том случае, когда предметами являются отношения, — по определённости этих отношений как таковых, а не по определённости их субъектов и/или объектов).

          Также должен заметить, что, помимо разве что этики, Вы вообще вряд ли найдёте науку, занятую исключительно отношениями людей между собой. И антропология, и психология, и даже лингвистика, безусловно, изучают не отношение Человек-Человек (точнее, не одно только это отношение), а обязательно ещё и некое отношение человека к среде. Ведь человек во всех его составляющих (а также и его речь, язык) не может быть познан в рамках лишь отношений между людьми: без изучения влияний природного окружения тут никак не обойтись.

          Всего доброго.

          19 мая 2002 г.

Тема: Re: Замечания философа-материалиста
Автор: Shark

          Уважаемый Юрий Викторович, в своём первом сообщении Вы написали следующее:

          "...ибо благодаря гуманистической позиции у любой философии гораздо выше степень истинности и эвристический потенциал."

          Не затруднит ли Вас доказать это утверждение?