А.С.Хоцей

          Два вида нечто     Лет двадцать тому назад, размышляя над особенностями тех материальных объектов (а точнее, над особенностями фрагментов материи, нечто), которые во множестве обнаруживаются в окружающем нас мире, я пришёл к выводу о том, что все они делятся на два больших класса: вещи и колонии. И то и другое суть системы, то есть соединения каких-то элементов, но с принципиально разной степенью единства последних.

          Вещи — это объединения, которые едины настолько, что в контактах с внешней средой ведут себя как один объект. Их элементы соединяются таким образом, что получившееся в результате нечто приобретает способность реагировать на воздействия извне или, напротив, само оказывать воздействия на другие объекты всем своим "телом" как одно целое. Другими словами, проявления такого рода соединений (как пассивные, так и активные) суть уже не проявления тех или иных их элементов самих по себе, а проявления именно собственно соединений, взятых в целом. Тем самым это совершенно особые проявления — по сути того, что конкретно происходит. Сии проявления отличаются данной своей конкретикой от тех проявлений, что свойственны элементам данных соединений, взятым по отдельности. То есть тут на деле налицо такие соединения, такие целостности, которые в указанном смысле "больше" суммы своих частей. К числу таких матобъектов (нечто) относятся общества, организмы, клетки, молекулы, атомы и т.д. Этот тип нечто иначе я называю ещё "целые".

          Колонии же — это соединения, которые в контактах со средой участвуют не всем "телом", не как один объект. В колониях элементы соединяются так, что каждый из них продолжает "жить" и действовать наособицу. Отчего проявления таких соединений по сути происходящего не отличаются от проявлений их элементов, являясь их простыми суммами (совокупностями). Правильнее даже выразиться, что у таких соединений вообще нет никаких собственных проявлений: всё, что тут реально имеется, это множество действий именно элементов и только элементов. К числу таких нечто принадлежат галактики, звёзды, планеты, Солнечная система, атмосфера Земли, популяции клеток или организмов, толпа людей и пр. По-другому этот тип нечто я называю ещё "кучи".

          Постановка проблемы     Указанные различия вещей и колоний (то есть наличие данных двух классов нечто) я стараюсь объяснить логически (в частности, в "Теории общества), но исходно мои представления о них сформировались, разумеется, чисто индуктивно, опытным путём. То, что клетки и организмы — принципиально иной тип систем, чем звёзды и Солнечная система, можно усмотреть непосредственно, анализируя их особенности. Однако важно не просто заметить их отличия и зафиксировать оные (разделив нечто на вещи и на колонии), но ещё и понять природу, то есть происхождение этих отличий. Откуда они взялись? На чём основываются? Почему вещи "больше" суммы своих частей, а колонии — нет? Другими словами, что обусловливает целостность вещей и "кучность" колоний?

          Ответ на этот вопрос тоже вряд ли можно вытащить прямиком из головы, обойдясь без наблюдений. Чисто дедуктивно отталкиваясь только от факта существования, тут, наверное, можно вывести соображения, касающиеся лишь алгоритма решения данной проблемы. Так, представляется вроде бы очевидным, что указанные особенности данных видов нечто (то есть разные степени их единства с их производными в виде наличия или отсутствия новых качеств) в общем плане должны быть как-то связаны с особенностями их устройств. Ничем иным они обусловлены быть не могут (не божьему же соизволению их приписывать). Но что конкретно в этих устройствах играет тут судьбоносную роль?

          Что в них вообще имеется? Разные численности элементов, разные их определённости, разные способы соединения, разные комбинации, то есть разные расположения в различных пространствах — от обычного до какого-нибудь метафорического, типа функционального? Что ещё? И что именно из этого важно в плане требуемых последствий? Может быть, частично тут и можно сориентироваться логически, но проще обратиться для начала за помощью к наблюдениям, обобщить конкретные данные опыта. Что показывают последние? Чем в своих устройствах вещи отличаются от колоний?

          Сразу оговорюсь: то, что углядываю тут и о чём веду речь ниже я, возможно, не "панацея". То есть не единственное и, может быть, даже не самое важное обстоятельство, обусловливающее превращение соединений в одном случае в вещи, а в другом случае в "кучи". Материя бесконечно разнообразна, у неё бесконечное число уровней и вариантов устройств. Допускаю, что и обеспечение целостности соединений может происходить в разных условиях разными способами. Я толкую только об одном из отличий устройств вещей и колоний, кажущемся мне важным.

          Один из возможных корней     Так что же дают наблюдения и их обобщение? Что тут обнаруживается повсеместно? А вот что. Важным обстоятельством, определяющим сущностные различия вещей и колоний, похоже, выступает разность составляющих их элементов. По крайней мере, она присутствует постоянно, без неё никак не обходится. Какая именно разность? Не по уровневой конкретике: в этом плане никаких принципиальных отличий вещей от колоний как раз нет. Звёзды состоят из тех же самых элементарных частиц, что и атомы, а толпы — из тех же людей, что и общества. Так о чём же речь? Элементы вещей и элементы колоний различаются тем, что у вещей они разного рода, а у колоний — одного. Как единые нечто вещи суть соединения разнотипных элементов, а колонии — однотипных.

          Впрочем, тут возможны некоторые сомнения. Я навскидку вижу три.

          Первое сомнение     Атомы, конечно, состоят из разнородных элементов, а конкретно — из протонов и электронов, обладающих полярными зарядами, благодаря чему они и соединяются в целое электромагнитным взаимодействием. Но ведь точно так же из протонов, электронов, иных элементарных частиц и даже из разнородных атомов состоят и звёзды. Многие атомы (например, железа) вообще образуются именно в звёздах и только благодаря протекающим в них процессам. Где же тут однотипность? А вот где. Суть дела в том, что звёзды как именно единые объекты образуются вовсе не на почве этой разнотипности их элементов, а на почве того, что все они — тела. Звёзды создаёт сила тяготения, то есть такое взаимодействие, по которому все их элементы одинаковы. Их разнородность по иным параметрам в образовании и в поддержании бытия звёзд в качестве единых нечто не играет никакой роли. Это следует понимать как общее правило: значение имеет именно то и только то, что создаёт объект как единый и обеспечивает сохранение этого его единства. Звёзды и галактики в данном плане суть нечто, состоящие из элементов одного рода (гравитирующих тел, масс), а атомы, сложные молекулы, клетки и пр. — из разнородных. Важна именно конституирующая единство объекта разнородность его элементов (то есть их соответствующих созидающих действий), а не посторонняя этому единству, не любая вообще (ибо вообще, как уже не раз отмечалось, всё всему рознь).

          Второе сомнение     Организмы и общества состоят, конечно, из разнородных и даже из узкоспециализированных частей (соответственно, из клеток и из людей). Однако исходно они, в отличие от атомов и от молекул, возникли на базе скоплений однотипных, то есть никак не специализированных элементов. Разнородность здесь была вроде бы ни при чём. Значит, дело не в ней? Это затруднение разрешается ещё проще, чем первое. Тут вопросы больше вызывает сама данная разница процессов возникновения, с одной стороны, атомов и молекул (чьи элементы исходно разнотипны), а с другой — организмов и обществ (чьи будущие элементы исходно однотипны). Что же касается указанной однотипности первичных скоплений клеток и организмов, то она никак не противоречит тому, что в основании таких соединений, как вещи, находятся разнотипные элементы. Ведь собственно организмы и общества как подлинные вещи возникают лишь с появлением специализации (то есть именно разнородности) составляющих их элементов и только по мере развития этой их специализации: до того ни обществ, ни организмов просто и нет, не было.

          Третье сомнение     Наконец, возможно ещё и третье сомнение, связанное с тем, что отнюдь не все молекулы состоят из разнородных атомов: некоторые из них, а именно: молекулы простых веществ, — это соединения атомов одного и того же сорта (таковы водород, кислород, сера, железо, да и вообще все химические элементы за исключением благородных газов). Здесь может возникнуть вопрос: как же так — молекулы вроде бы вещи, но часть из них состоит из однотипных элементов? Загадки, однако, никакой нет, равно как нет и нарушения закона разнотипности элементов вещей. Данные молекулы как раз не отличаются от составляющих их атомов по своим химическим свойствам и тем самым не являются вещами. Отличия свойств молекул от свойств их атомов возникают лишь тогда, когда эти молекулы состоят из разных атомов.

          Вообще, нет ничего странного в том, что особое новое качество атомов, то есть их способность к химическим соединениям друг с другом (к принципиально новым взаимодействиям), приводит, помимо всего прочего, и к возникновению атомарных колоний. Странно было бы, если было бы иначе. Элементы любого уровня способны соединяться не только в вещи, но и в колонии. Причём именно так, что первые возникают в результате соединений разнотипных элементов, а вторые — однотипных. Вот и у атомов-элементов имеются как свои соединения-вещи, так и свои колонии. Нас запутывает просто то, что мы традиционно называем любые соединения атомов одним именем "молекулы". Однако под этой общей вывеской скрываются разные виды нечто. Молекулы молекулам рознь. Есть молекулы-вещи и есть молекулы-колонии. Так, молекула водорода по своим физическим и химическим свойствам принципиально не отличается от атома водорода и не является новой вещью. А вот молекула воды в данных отношениях — отнюдь не водород и не кислород — хоть в их атомарном, хоть в их молекулярном виде.

          То же самое, кстати, можно сообщить и о молекулах-вещах. Они ведь тоже на своём уровне являются элементами, то бишь образуют соединения и притом тоже разного толка — как колониальные, так и целостные. Молекулярное соединение молекулярному соединению также рознь. Исходное образование молекул-вещей, то есть нового уровневого вида целых, означает, помимо всего прочего, что появился качественно новый способ их соединения (тип взаимодействий). Но отсюда никак не следует, что в конкретном соединении тут должны участвовать лишь разнородные молекулы-вещи. Вполне возможны и соединения, образующиеся на базе однотипных молекул-вещей. Например, та же вода есть соединение однотипных молекул воды. Другой пример: кристаллические решётки металлов, полимеров и пр.

          Так что надо отличать на каждом уровне колониальные соединения вещей этого уровня от целостных соединений этих же вещей, которые (соединения) переходят уже на следующий уровень (критерий тут, с одной стороны, разнородность вещей, ставших элементами соединения, а с другой — появление у соединений свойств, отсутствующих у вещей-элементов). В связи с этим нужно с осторожностью ориентироваться на принятую ныне практику именований. Она совершенно не учитывает различий колониального и целостного видов нечто и тем самым нередко сильно запутывает дело.

          Запрет на сложение     Таким образом, в качестве рабочей гипотезы можно принять, что в основании особенностей вещей, отличающих их от колоний, находится то, что вещи суть соединения разнотипных элементов, а колонии — однотипных. Что это даёт для решения нашей проблемы? Как эти различия устройств обеспечивают появление в одном случае (при разнотипности) суперъединства и нового качества, а в другом (при однотипности) — оставляют всё как есть? К чему ведёт разнородность элементов (и, соответственно, не ведёт однотипность)?

          Во-первых, к невозможности суммирования тех их проявлений, которые, собственно, и создают соединение и в которых они именно различны. Это общее правило. Все количественные операции вообще возможны лишь в отношении "однокачественных" объектов. Одинаковые действия складываются (и вычитаются), а разнородные — нет. Например, для звезды вполне нормально, что её масса равна сумме масс (силе тяготения) всех составляющих её элементов. И масса атома, понятно, тоже примерно равна сумме масс его протонов, нейтронов и электронов. Но если для звезды, которую и создаёт гравитация, это существенно, то для атома — нет. Его создают — другие по типу их действия — элементы. И эти действия протонов и электронов, будучи оба электромагнитными тем не менее "качественно" отличны друг от друга. Суммировать их нельзя. Тут, скорее, следует вести речь о "вычитании" (хотя и этот количественный термин неуместен): по крайней мере, в итоге данного "сложения" действий элементов атом приобретает электрическую нейтральность, а вовсе не увеличенный заряд.

          К чему я всё это вёл? К тому, что в такого рода соединениях по определению не может быть ни равенства, ни неравенства ("больше-меньше") действий соединения сумме конституирующих его действий его элементов. Если у таких соединений вообще имеются какие-то собственные действия (то есть если они суть единые объекты вещной степени целостности), то эти действия должны быть по сути происходящего принципиально другими, чем образующие соединения действия их элементов.

          "Разнокачественные" действия не складываются, а соединяются каким-то иным образом, давая иной, не суммарный результат. Тут имеет место по-особому организованная совокупность, а не сложение (как процесс) и не сумма (как результат).

          Сложность и множественная разность структур     Во-вторых, разнородность элементов, особенно при достаточно большом их числе, обеспечивает возможность самых разных комбинаций их взаиморасположений и тем самым возможность наличия особых структур. Однотипные элементы, как ни располагай их друг относительно друга, никаких вариантов дать не могут: всюду тут одна и та же структура, повторение всё того же (как в кристаллической решётке, например). Максимум, что тут может возникнуть при большой численности элементов, это разная плотность во внутренних и во внешних областях объекта. Зато там, где элементы разные, их можно расположить и так, и сяк, и третьим образом. И чем элементов больше — как чисто численно, так и, особенно, в плане разнородности, — тем больше возможных вариантов структур со всеми их последствиями в плане свойств соответствующих объектов.

          Для примера отмечу, что если видов элементарных частиц, участвующих в создании атомов, всего три (правда, в ядрах присутствуют не только протоны и нейтроны, но и мезоны, и, возможно, какие-то другие частицы), отчего тут (1) основное значение при комбинировании имеет их число (атомы с их структурами и со свойствами отличаются друг от друга исходно лишь численностями протонов в ядре и, соответственно, электронов на орбиталях), (2) типы комбинаций периодически повторяются и (3) таких устойчивых комбинаций (видов атомов) набирается (в земных условиях) всего порядка сотни, то типов молекул (то есть разных комбинаций этой сотни разнотипных атомов, не распространяясь уже о соединениях самих молекул) насчитывается уже на три-четыре порядка больше. Так, сегодня известно около 20 млн. органических и около полумиллиона неорганических химических веществ, и каждое из них может вступать в десятки различных реакций, обладая наборами соответствующих свойств. (Про число разных генотипов и порождаемых ими фенотипов с их различными свойствами я вообще молчу).

          Вот какое значение имеет разнородность элементов. Очевидно, что потенциал соединений разнотипных элементов куда выше, чем у соединений однотипных элементов. И ясно, что именно по этой линии (то есть по линии соединений разнотипных, а не однотипных элементов) идёт подлинное развитие (а не простая эволюция) материи, образование её новых и всё более сложных форм (с их новыми свойствами) и уровней (с их новыми качествами).

          Виды "куч"     Лет десять тому назад, размышляя над особенностями различных колоний, я пришёл к выводу, что они тоже друг другу рознь. Конечно, до этого нетрудно было дойти и логически, поскольку всё вообще в мире друг другу в той или иной степени рознь. Правильнее будет выразиться, что раньше я просто не обращал внимания на различия колоний, не придавал этим различиям значения, а тут вдруг придал. Конкретно, я стал особо различать два вида "колоний": собственно колонии и скопления.

          Первые — это такие "кучи", которые образуются собственными "усилиями" их элементов, то есть где последние удерживаются в соединениях "личными" взаимодействиями. Таковы галактики, звёзды, кристаллические решётки металлов, капли жидкостей в свободном парении с их поверхностным натяжением, толпа на митинге и пр.

          Вторые — это "кучи", образуемые посторонними их элементам внешними силами, где — убери эти силы, и "куча" развалится, исчезнет. Таковы атмосфера Земли (элементы которой держатся вместе лишь благодаря тому, что все их притягивает к себе Земля), газ в котле, вода в стакане, множество медуз, прибиваемых к берегу прибоем, очередь в магазине (распадающаяся с концом товара) и т.п.

          Первый тип "куч" я, повторяю, продолжал (и продолжаю) по традиции называть колониями, а второй стал называть скоплениями — исключительно ради того, чтобы как-то отличать их по способам образования. Сами по себе данные термины я считаю неудачными: ведь любая колония, по сути, тоже скопление. То есть хочется, конечно, чтобы у данных видов "куч" были более подходящие имена, отражающие именно их особенности как "куч", но я этим особо не заморочиваюсь: мне скучно заниматься словотворчеством, я больше интересуюсь сущностными различениями.

          При этом, разумеется, указанные два вида "куч" — не единственные их виды. "Кучи" можно различать и классифицировать и по другим основаниям. Навскидку в голову приходит следующее. Оба вышеописанных вида "куч", несмотря на их различность, суть реальные соединения. Их элементы худо-бедно, но удерживаются вместе какими-то силами. Пусть в одном случае собственными, внутренними, а в другом — посторонними, внешними, — это уже не важно. Этим можно и пренебречь, взяв за общий признак именно "удерживаемость силой". Что и делает данные соединения реальными.

          Однако в мире встречается немало и таких "куч", которые ирреальны, то есть элементы которых не удерживают вместе никакие силы. Мы признаём их скоплениями по ещё более поверхностным основаниям. Ориентируясь больше на то, что они нам таковыми кажутся, ибо внешне как-то похожи на реальные скопления. Например, мы склонны считать скоплением всё то, что находится (скопилось) в одном месте: кучу мусора, рощу, простую (временно образовавшуюся в виде случайного завихрения) толпу. То есть тут мы берём за признак "кучи" лишь общую локализацию — при том, что элементы этой "кучи" пребывают вместе только из-за своей инертности, вместе их ничто насильно не держит.

          Или, другой пример, — наша Вселенная, относительно которой даже и об общей локализации вести речь сомнительно, ввиду её (Вселенной) постоянного расширения. Ведь если так же вдруг рассеялась бы, а, точнее, перманентно рассеивалась бы (ведь значение имеет не столько плотность скопления, сколько отсутствие у него определённой локализации) в космическом пространстве атмосфера Земли, то мы, наверное, перестали бы считать её единой по месту нахождения. Ибо это "одно место" стало бы тут даже не условным (как в случае простого рассеяния до исчезающе малой плотности), но и вообще неясным, неопределённым (что обеспечивается продолжающимся рассеиванием). Так и со Вселенной. Однако у нас тем не менее всё же брезжит смутное представление (иллюзия?), будто это — единое скопление. На каком основании? Видимо, только на том, что вся сия де-факто разрозненная совокупность вещества и энергии некогда находилась в одной "точке", имеет общую историю, может быть даже какого-то "общего предка" в виде определённой флуктуации вакуума. Иными словами, здесь мы, пожалуй, отталкиваемся больше от прежнего единства, чем апеллируем к наличной ситуации, почти (или уже) переходя ту грань, которая отличает реальную "кучу" от простого объекта познания (последний может быть выделен по любым, хоть самым формальным и надуманным признакам, а первая обязана как-то конституироваться практически и сама по себе, объективно).

          Впрочем, оставлю эти тонкости. Как бы то ни было, остаётся фактом, что одни "кучи" создаются силами, удерживающими элементы вместе, а другие есть лишь потому, что некому "прибраться", разбросав их по сторонам, а сами их элементы для этого слишком "ленивы". Эти вторые "кучи" резоннее счесть уже псевдоскоплениями.

          Раздел вещей     Ну а как обстоят дела с вещами? Последнее время (данный текст написан в 2012 году) я подумываю о том, что и они распадаются на особые подклассы (виды рода вещей вообще). Точнее, я обращаю на это своё внимание. Теоретически-то, повторяю, само собой разумеется, что всё всему рознь, и вещи тут не исключение. Однако мало знать, что должно быть, согласно теории, надо ещё и понимать, как это выглядит на практике. Вот это представление о некоторых реальных важных различиях вещей, по которым их следует делить по меньшей мере на два подкласса (вида), и прорезается у меня ныне. О чём идёт речь?

          Для начала расскажу, о чём она не идёт. Опять-таки — об уровневом делении вещей на атомы, на молекулы, на клетки и т.д. Оно, конечно, очевидно и с ходу бросается в глаза. Но это не то деление, о котором я собираюсь написать. А какое же — то? О нём я уже обмолвился выше. Когда мимоходом отметил, что элементы атомов и молекул ИСХОДНО разнотипны, а элементы организмов и обществ — нет. Это ведь уже особые признаки, по которым данные целые отличаются друг от друга. То есть здесь имеются, с одной стороны, вид вещей, состоящих из элементов, чья разнотипность "врождённая", а с другой — вид вещей, состоящих из элементов, чья разнотипность приобретённая.

          Это, во-первых, само по себе любопытно и даёт пищу для размышлений и для обобщений, например, такого рода, что для целого важно лишь наличие разнотипности элементов, но не их происхождение: последнее может быть различным и, в частности, как "врождённым", так и нет.

          Отсюда, во-вторых, вытекают многочисленные важные (в том числе, для теории целого) следствия. Так, там, где разнотипность элементов врождённа, эти элементы по определению:

а) не являются порождениями их соединения, а возникают до него;

б) не нуждаются для своего бытия в соединении, а существуют и сами по себе, отдельно; выделение такого элемента из соединения гибельно лишь для последнего, но не для первого;

в) в рамках самого соединения не выполняют никакой функции, а просто действуют друг на друга, соединяясь; данные соединения не функциональны, хотя тоже суть целостности, ибо дают новое качество как следствие их "сложного" устройства (так, атомы обретают способность связываться между собой в молекулы не столько путём электромагнитного взаимодействия, сколько за счёт "обобществления" (в смысле общего "владения") электронов внешних орбиталей, то есть за счёт приобретения общей электронной оболочки — чуть подробнее см. Примечание.

          Кроме того, процесс образования соединения тут происходит мгновенно, без какого-либо периода их становления — а именно в период становления однотипные элементы скопления постепенно превращаются в разнотипные.

          Обратным образом, там, где разнотипность элементов носит приобретённый характер, эти элементы:

а) не возникают до соединения, а являются его порождениями, точнее, возникают одновременно с ним: возникновение второго и есть возникновение первых и наоборот;

б) соответственно, они и не существуют без соединения, вне его, отдельно от него: отделение такого элемента от соединения ведёт к гибели как одного, так и другого;

в) само то, что элементы приобретают тут разнотипность в рамках скопления и постепенно, означает, что они приобретают её, взаимно приспосабливаясь к совместному существованию; такое взаимное приспособление есть вписывание в определённую нишу, причём нишу в рамках единого целого. Другими словами, тут налицо специализация, появление функционального расслоения. Организация данного вида вещей носит характер кооператива. Развитие целостности из скопления, то есть появление разнотипности у исходно однотипных элементов, может идти только в форме их (последних) взаимной специализации, кооперирования. Это совершенно особый тип целостности. Отсюда внутренняя функциональность не является общим свойством любого целого, а есть свойство лишь особой разновидности вещей. Единственным общим признаком целых (вещей) оказывается не кооперативный тип организации взаимодействий, а лишь то, что данное соединение "больше" суммы своих элементов, то есть оно приобретает новое качество, отсутствующее у его элементов.

          Ну и, наконец, понятно, что в данном случае имеется не мгновенное появление (актуализация) соединения в ходе простого контакта его готовых (потенциальных) элементов, а его длительное становление в ходе развития указанных специализации-кооперирования.

          Вопрос о клетках     Что же входит в данные классы? К первому из этих классов (с врождённой разнотипностью элементов), как уже отмечалось, относятся атомы и молекулы, а ко второму (с приобретённой разнотипностью) — организмы и общества. Сложнее обстоит дело с клетками. В чём тут сложность? В том, что клетки тоже представляют собою кооперативы, то есть обладают тем же, по сути, типом организации, что и организмы с обществами. Это заставляет заподозрить, что сходен и их генезис. Однако в отношении последнего как раз, напротив, господствует гипотеза симбиоза. То есть то представление, что разнотипные молекулярные образования, соединившиеся в клетку, были разнотипными исходно (врождённо). Такой вот удачный получился казус, что они как-то встретились по жизни и сложились в дружный коллектив, причём сразу почти кооперативного толка. Дальше эти их способности к сотрудничеству просто оттачивались — вплоть до того состояния, при котором раздельное существование прежних симбионтов стало невозможным. Может быть, так всё и произошло. Возможно, только таким и мог быть переход от некооперированных целых к кооперированным. Может быть, тут требуется достижение некоего уровня сложности организации элементов, чтобы они приобрели способность к симбиозу и к развитию до полной кооперации. (Разумеется, об уровне сложности я пишу лишь применительно к веществу как к конкретному типу материи, а не к материи вообще, любой фрагмент которой бесконечно сложен). И когда такой уровень достигнут, кооперированное (по форме соединения) целое и его новое качество возникают гораздо проще и почти сразу на почве готовых взаимодополняющих элементов-симбионтов, сложившихся в этих своих потенциях самих по себе, а не в итоге их развития и переделки в рамках совокупности. В последней они лишь доводятся до стадии кооперированного целого (части которого, повторяю, неспособны существовать сами по себе).

          Вот, в принципе, и всё, чем я хотел поделиться.

          Как устроены атомы? Они суть соединения протонов и электронов (нейтроны я оставляю без внимания, ибо изотопы, аллотропные формы или, позднее (у молекул), изомеры — это лишь разные подварианты принципиально одинаковых структур). Данные элементарные частицы связаны между собой электромагнитным взаимодействием. В результате образуется структура, состоящая из ядра, в которое входят протоны (ну, и нейтроны), и набора электронных (энергетических) оболочек, в которых выделяются так называемые орбитали, то есть места преимущественного нахождения электронов. Эти орбитали (или оболочки в целом) имеют определённые "вместимости" (тут и далее сплошь приходится выражаться метафорически) — в смысле числа допускаемых к размещению на них электронов. Причём чем дальше орбиталь от ядра, тем больше её "протяжённость", то есть тем больше на ней помещается электронов и тем больше их нужно для её заполнения. Это важно потому, что в случае неполной занятости внешней орбитали атома (а такое возможно только у неё) потенциал этой незаполненности определяется именно вместимостью орбитали. Данная "недозагруженность" внешних орбиталей играет главную роль при соединениях атомов. Атомы с незаполненными (в той или иной мере) орбиталями способны соединяться за счёт находящихся на них электронов, которые тут каким-то образом умудряются работать на два (и более) фронта, то есть создавать общие для разных ядер оболочки, обегая эти ядра по всем их незаполненным орбиталям, заполняя их и фактически превращая в одну орбиталь. (При этом от степени незаполненности орбиталей и числа сотрудничающих электронов, похоже, зависит и форма этой "обобществлённой" электронной оболочки, принимающей тут вид ряда разнообразных петель).

          Сия способность атомов к соединению путём "обобществления" электронов внешних орбиталей и является тем свойством, которого нет у отдельно взятых электронов и у протонов, то есть которое порождено именно устройством атома и является собственно химическим свойством.