Сержант Хоцей
Ну-у, братцы, так всё-таки нельзя! Из номера в номер
потеешь, почём зря, рассуждаешь с вумным видом о том,
о сём, ну, думаешь, убедил! Ан нет, оказывается.
Братцы, вы именно этого хотите?! Своими разговорами
о бонбах, которые в основании, и об яде, который
в семени? Давайте же
Итак, братцы, не знаю, как вы, а я считаю фактом,
что большинство людей в своих действиях
руководствуется прежде всего материальными интересами.
Не знаю, как вы, но я полагаю, что этих своих
интересов разные люди могут достигать в обществе
Общество и по сей день расколото на различные
социальные слои, классы. Народ как таковой существует
лишь в Конституции да ещё в эмоциональной болтовне
Понятно, что чаяния тех или иных классов могут
воплощаться на практике только в определённой системе
отношений по производству и распределению материальных
благ. Системе, закреплённой, естественно, в законах,
в праве, то есть поддерживаемой силой. А чтобы сила
поддерживала именно данную систему, а
Об этом нам свидетельствует буквально вся история.
И не только ихняя, западная, но и наша, современная.
Посмотрите, как старательно наша бюрократия держится
за власть. Во имя чего она это делает? Чтобы нести
бремя власти? Нет: чтобы нести бремя спецпайков,
чтобы иметь определённые источники благосостояния
которые как раз и охраняются и обеспечиваются
этой самой её властью. Всё это реальность,
о которой ныне трубят на всех площадях. Наличие
особого класса бюрократии готова признать вся страна,
и именно этому классу отовсюду кричат: "В отставку!"
Но что взамен? Куда топать дальше? Какую систему
устанавливать? Вот прогоним чиновников, порушим то,
что они тут у нас понастроили,
Раньше у нас кричали: народ и партия (читай:
партократия, бюрократия) едины. Теперь, похоже,
пришло время кричать: народ и "деловые люди" (читай:
капиталисты, эксплуататоры) едины. И рассуждать
о некоей мифической воле народа, о выборе народа.
Так вот, братцы давайте-ка говорить научно,
определённо, не спекулируя этим самым "народом".
Давайте полностью отдавать себе отчёт в том, что
народ он очень разнороден. Делать
политическую ставку на "народ", на народ вообще,
то есть на всех людей в обществе разом
нельзя, потому что нет и не может быть
"общенародного" устройства общества, то бишь такого
устройства, которое было бы выгодно всему народу,
всем людям одновременно. Потому что каждый слой
общества, каждый его класс неизбежно постарается
протащить своё. И не только убеждением, но при
удобном случае и силой. Что, знаете ли,
историей подтверждается безупречно. В ней мало что
основывалось на проповедях, всё
Я хочу, чтобы В.Серов всё-таки понял, что "народ"
если перед нами не просто красивое словцо,
а именно научный термин это понятие не из
области политэкономии. Народ вообще он,
конечно, есть: как этнокультурное явление. Но в
политэкономии данный термин не используется,
потому что здесь главным действующим лицом является
уже не сам народ, а составляющие его классы. Такие
словосочетания, как "культура народа" или "язык
народа" имеют полное право на научную жизнь.
Но вот о "строе народа" или "власти народа" говорить
уже нельзя, потому что данные словосочетания
неправильны. Ибо на этом уровне, в этом круге
взаимоотношений, народ распадается на разные, часто
даже антагонистичные В этом-то и состоит суть марксистского учения о классах и их борьбе. Никто ни Милован Джилас, ни прочие, вкупе с Зигмундом Фрейдом, данных положений ещё не опровергли. Да и трудно, знаете ли, опровергнуть практику, которая постоянно демонстрирует нам факты наличия в обществе разницы в положении людей и, соответственно, факты разницы в их коренных экономических и политических интересах; а также факты борьбы людей за тот или иной общественный порядок, который отвечал бы указанным коренным их интересам. Можно ставить вопрос о формах данной борьбы: цивилизованных или диких, демократических или бюрократических, мирных или кровопролитных; но отрицать наличие самой борьбы людей и состоящих из этих людей классов значит быть упрямее фактов.
Теперь давайте предположим, что у нас есть два разных
класса, например, бюрократия и капиталисты.
Оба эти класса, конечно, борются между собой за то,
чтобы установить в обществе выгодные им порядки (ну,
там ещё пролетарии разные у них под ногами путаются
и прочие: но это мы пока проигнорируем). Как именно
борются наши два класса это даже неважно. Важно
же тут то, что данная борьба не может быть устойчивым
состоянием общества. В обществе обязательно должен
быть
Но при каких же условиях возможна эта самая
стабильность? Только при таких, что
Таким образом, устойчиво существовать на
долговременной основе само по себе общество может
лишь при условии твёрдого господства Поэтому понятно, что господство победившего класса должно быть долговременным, гарантированным. То есть должна установиться такая политическая система, которая была бы выгодна данному победившему классу и позволяла бы постоянно воспроизводиться его власти. Таким образом, для стабильного существования общества нужна политическая система господства определённого класса, система, которая оттесняла бы от власти все прочие общественные слои и силы. Всякий класс именно этой цели всегда и добивается: в ходе революционного захвата власти он меняет политическую систему и приспосабливает её для охраны своей монополии, своего единоличного обладания властью, а затем уже, пользуясь этой властью, утверждает нужные ему экономические порядки.
Для нас здесь ведь что главное? Что всякое
устойчивое состояние общества предполагает наличие
набора определённых норм, законов, отвечающих
интересам
В.Серов и очень многие другие товарищи увидеть это
отличие, увы, не могут. Им кажется, что если средства
диктата благообразны, то тогда нет и самого диктата.
Да, конечно, культурное навязывание чужой воли
гораздо легче переносится и куда приятнее на пробу,
чем кулачище под носом. Ясно ведь, что когда Горбачёв
вежливо протаскивает на сессии Верховного Совета свою
волю, обставляя данное протаскивание внешне
демократическим антуражем, то это выглядит намного
приличнее, чем если бы он, никого не спросясь, просто
издал бы указ.
Итак, я констатирую: всякое общество существует как
Марксизм утверждает, исходя, естественно,
именно из такого обобщения исторической практики,
что если мы хотим
И вот в результате изучения потенций и интересов
различных социальных сил марксизм пришёл к выводу,
что в тех порядках, которые сегодня наиболее
прогрессивны, в объективном плане особенно остро
заинтересованы именно рабочие.
Но в чём же тогда заключалась ошибка марксизма?
Ведь сам ход история явственно показал, что
Так какова же должна быть политическая форма власти
рабочих (то есть диктатуры рабочего класса)? Что
касается мнения по этому вопросу В.Серова, то
последний без околичностей утверждает, что диктатура
рабочего класса обязательно ведёт к диктатуре
бюрократии. То есть власть рабочих ведёт
к власти чиновников? Да почему же, позвольте
полюбопытствовать? Ведь здесь всё зависит от
политической организации общества. Если политические
институты (система выборности, организация органов
управления Выводы мои были таковы: рабочие гарантированно окажутся у власти при уничтожении вообще всех государственных институтов власти, то есть армии, госбезопасности и прочих профессиональных средств насилия. Или же пока в этих средствах насилия есть, увы, необходимость при умелой их нейтрализации, то есть подчинении себе. Помимо данного центрального пункта вопроса о власти важными моментами диктатуры рабочих являются шаги в сторону радикальной демократии, рано или поздно переходящей в общественное самоуправление (то есть в такую форму правления, которая была бы свободна от государства как аппарата профессионального насилия). Все подлинно демократические меры, имеющиеся у капиталистов, надо перенять и усилить, как отвечающие коренным политическим интересам пролетариата. Ибо диктатура рабочих вовсе не противоречит демократии как её форме. Напротив, максимальная демократия и есть форма власти рабочих. Чем больше будет демократии, тем больше будет и диктатуры рабочего класса, тем вернее рабочие способны будут навязывать свою волю всем остальным общественным слоям. Ограничение же демократических институтов на руку как раз эксплуататорам бюрократии и капиталистам. Интересы всяких таких эксплуататоров надо, разумеется, исключить из политики массы производителей. А самим производителям, повторяю, нужна демократия как раз самая широкая, доходящая до самоуправления. Лишь тогда они и окажутся у власти. И в первую очередь у власти окажутся рабочие как наиболее мощный, организованный, влиятельный и значимый отряд производителей. Так что, уважаемый В.Серов, зря вы путаете форму и содержание, считая, что форма демократии отрицает содержание диктатуры рабочих. Это и есть форма данного содержания. Вот так обстоит всё с точки зрения науки.
Но есть, конечно, ещё и точка зрения политики.
Как учёные мы, допустим, уже поняли, что дабы
общество стало справедливым и отвечающим потребностям
производительных сил современного уровня развития,
в нём должна быть установлена именно диктатура
рабочих. Формой которой является максимально
развёрнутая демократия или даже общественное
самоуправление. Но как политики мы должны понимать
ещё и другое что умных и грамотных людей
среди наших обывателей, выплеснутых ныне на берег
политики,
Увы, невежество губит Россию. Что ж, среди неучей
жить Я хочу ещё обратить внимание читателя на то, что власть рабочих это не цель, а именно средство. Цель же справедливое, экономически эффективное общество, то есть социализм. Диктатура рабочих лишь необходимое условие для этого. И как средство она должна примеряться к тому, чего требует цель. А то ведь среди марксистов есть тенденция объявлять диктатуру рабочих как раз самоцелью. Подобное значение ей придают некоторые не очень задумывающиеся товарищи. Вот и В.Серов, как мне кажется, исходит именно из этого представления. И именно ему противостоит. Я не спорю очень многие товарищи относятся к понятию "диктатура пролетариата", действительно, как к заклинанию, и не дают себе труда задуматься ни над тем, зачем она вообще нужна, цель ли она или же лишь средство, ни над тем, каковы должны быть формы политической власти рабочих. По второму вопросу в журнале написано много. А вот первый вопрос надо бы особо подчеркнуть. Итак, цель это социализм. Власть рабочих лишь средство. Такая расстановка акцентов сразу же предъявляет свои требования к характеру данного средства, а именно: оно должно соответствовать цели. То есть тут сразу же появляется критерий отбора.
А вот если дело обстоит обратным образом, если
диктатура самоцель, то тогда, конечно, для
выбора между возможными формами этой диктатуры нет
никакого иного критерия, кроме прочности её самой.
Это всё тот же неоднократно затрагивавшийся в журналах
вопрос о том, что рабочим нужно учиться достигать
своих целей культурно, без насилия. Социализм ведь
предполагает самоуправление населения, его
организованность и сознательность, которые невозможны
без ответственности, свободы, справедливости,
политического полноправия. Социализм как цель требует
от рабочих приноравливать к нему их власть как
средство его, социализма, достижения. То есть
социализм как цель заставляет делать эту власть
как средство именно ненавязчивой, деликатной,
осуществляющейся в первую очередь убеждением,
а не силой Ну, а теперь пришла пора дать несколько "гаденьких" ответов на все "подленькие" вопросы В.Серова.
Прежде всего отмечу, что В.Серов задаёт эти свои
вопросы, исходя из весьма традиционных представлений.
Вообще, всё его письмо весьма традиционно. А его
понимание диктатуры рабочего класса близко к
пониманию начала века, то есть к непониманию. Я,
если быть откровенным, так и не уловил из его
рассуждений: что такое с его точки зрения диктатура
рабочего класса, чем именно она плоха, почему
не нужна? Одни абстрактные противопоставления её
демократии, совершенно, по сути, неправомерные.
В.Серов тут продемонстрировал тот примитивный
уровень теоретического осмысления вопроса, который,
к сожалению, распространён у нас чрезвычайно широко.
У нас ведь и большинство сторонников диктатуры
рабочего класса тоже не имеют о ней ни малейшего
теоретического представления: они не могут связно
объяснить ни для чего она нужна, ни, тем более,
какова должна быть форма власти рабочих в обществе.
Обычно тут всё сводят сплошь к противопоставлению
диктатуры рабочих демократии. Последнюю
кроют всяческими нелестными словами, обзывая
буржуазной
Итак, общества без власти не бывает. Формы
её могут быть разными, средства её тоже могут быть
разными, но власть есть и будет всегда, покуда
есть общество. Исчезнут классы власть всё
равно останется как власть большинства. Будут
классы люди неизбежно будут
консолидироваться по классовым интересам и будут
защищать их сообща. То есть власть обязательно
будет сконцентрирована в руках одного
Кроме того, есть ещё и средства осуществления
власти. При власти эксплуататоров нужны
специальные, профессиональные средства насилия
для реализации их, эксплуататоров, воли. То есть
тут нужны государственные органы армия,
полиция Таким образом, в обществе всегда есть власть, поддерживающая определённый порядок; при определённой же структуре производства, разделяющей общество на классы, эта власть всегда носит именно классовый характер. А вот форма данной власти и применяемые для её воспроизводства средства зависят уже от характера самого властвующего класса. И рабочие тут выглядят как раз наиболее прилично с точки зрения убеждений и опасений В.Серова.
Однако он этого не понимает
Так вот: рабочая власть как полная, как
неограниченная по своей форме демократия вовсе
не отрицает плюрализм, а как раз предполагает его.
И, естественно, в гораздо больших масштабах, чем
при власти капиталистов. Иначе полной,
неограниченной демократии как формы власти
рабочих просто не будет. А будет власть
бюрократии, технократии
Второе замечание. В.Серов всю дорогу обращается
к нам на "вы". А кто они эти "вы"? Как
я понимаю, в виду тут имеется некая партия
рабочих, не правда ли? То есть здесь наш оппонент
вновь демонстрирует свою традиционность, трактуя
концепцию рабочей партии в духе обычной
Так вот: рабочая партия, ставящая себе целью
приближение социализма, никак не может быть
традиционной по своему устройству и способам
борьбы. Эти способы диктует ведь сама цель.
Социализм имеет своим условием организованный
демократически (то есть самостоятельно)
сознательный и грамотный пролетариат. Борясь
за социализм, бессмысленно бороться за власть
партии. Пребывание рабочей партии у власти
не придвинет общество к социализму ни на
йоту даже если этой партии и удастся
изменить политическую систему, создав все
условия для власти именно рабочих, а не самой
партии. Ведь эти условия вовсе не главное.
А главным является то, что всякими условиями
надо ещё уметь пользоваться, дабы они стали
не потенциальными, а актуально существующими.
Так что главное это работа на сознание
и организованность рабочих. Только высокий
уровень грамотности и самоорганизованности
пролетариата будет действительным фундаментом
нового справедливого общества. И партия должна
строить прежде всего именно данный фундамент,
подчиняя всю остальную свою деятельность
исключительно этому как главной своей
цели. Представления же В.Серова о рабочей партии
как о партии у власти исходят из устойчиво, увы,
бытующих у нас концепций. Действительно, очень
многие люди так и понимают задачи рабочей партии,
что ей, мол, следует сперва добиться власти, а
затем уже проводить посредством этой власти
нужные преобразования. Как раз такую коллизию
оппонент и имеет в виду в своих "подленьких"
вопросах. И это его мнение было бы,
Поэтому, когда оппонент спрашивает, признаём ли
"мы" право народа на выбор строя, то "мы" сразу
отвечаем, что вопрос этот направлен не по адресу.
"Мы" не признаём в первую очередь само своё
право признавать или не признавать право народа.
"Мы" за такую систему и такое состояние общества,
при которых подобная проблема просто не может
даже стоять. Чтобы
То есть мы, оппоненты В.Серова, за власть
самих рабочих, а вовсе не партии рабочих. Что,
кстати, логически вытекает уже из самого понятия
"диктатура рабочего класса". Это именно большевики
извратили данное понятие, истолковав его в том
смысле, что формой диктатуры пролетариата
является, мол, диктатура партии пролетариата,
а точнее, аппарата этой партии. Мы же, в отличие
от большевиков и В.Серова, понимаем, что власть
рабочих она и есть власть непосредственно
самих рабочих, а
Давайте разберём сам вопрос В.Серова: должен ли
рабочий класс признавать право народа на выбор
строя? А простите, какого народа? И какого строя?
И как будет решаться сам данный вопрос? По
большинству голосов? Но ведь ясно, что рабочие
сами представляют собой часть народа, и причём
весьма существенную часть. Ясно также и то, что
вопрос о строе это вопрос, касающийся
прежде всего тех, кто производит материальные
блага, то есть самих рабочих. Ибо вопрос о строе
это в первую очередь вопрос о собственности
на средства производства, а не
Так вот: каждый человек обладает правом
самостоятельно определять свой процесс труда.
Неся за это ответственность перед обществом. И,
наверное, это
Но политика, понятно, грязное дело. Она исходит
не из идеалов, а из практической, конкретной
целесообразности. И вот тут мы можем рекомендовать
рабочим (рекомендовать, а не решать за них) пойти
на поводу у предрассудков населения. Ведь сегодня
при нашем ущербном понимании прав и свобод каждый
лезет решать за другого. И считает себя кровно
обиженным, если ему в этом мешают. Например,
интеллигенция выступает за то, чтобы раздать
заводы в частную собственность. Это, конечно,
нонсенс. Но, чёрт с ним, можно и провести по
этому вопросу всенародный референдум. Во имя
общественного согласия и компромисса. Только
прежде давайте
Кстати, для нашего общества сегодня очень
характерна определённая дискриминация рабочих,
которую можно обнаружить в следующем. Как только
начинает дебатироваться вопрос о земле, так
тотчас раздаётся шум: давайте спросим у самих
крестьян. Но вот зато когда поднимается вопрос
о заводах, так сразу же
Так вот: проблема организации материального
производства есть, несомненно, внутреннее дело
самих работников этого производства. Я полагаю,
что они сами должны тут скооперироваться и
согласовать свои производственные интересы,
установить определённый порядок своих
взаимоотношений на частной ли, на общественной
ли основах. Только отмечу, что на деле, то есть
Практически, здесь даны ответы на все вопросы В.Серова.
Всё дальнейшее у него лишь варианты и перепевы
той концепции, которую я сразу отверг. С партиями
правящими и партиями "в оппозиции", с наличием насилия,
имеющего явно государственные формы, с пониманием
диктатуры рабочих как На самом же деле, повторяю, рабочий класс будет проводить в жизнь свою волю только демократическими путями. И причём значительно более демократическими, чем буржуазия на Западе. Но, естественно, только в тех областях, которые будут касаться именно всех общественных слоёв, то бишь только там, где будет столкновение различных интересов и воль. А вот в той сфере, которая является специальным интересом исключительно самих рабочих, они будут решать, естественно, всё сами. На то оно и самоуправление, чтобы нам самим решать то, что касается только нас самих, а всем вместе, обществом всё то, что касается всех. Ну и, наконец, о том моменте, "когда рабочий класс будет составлять меньшинство самодеятельного населения".
Всё дело в том, что рабочий класс уже и сейчас
составляет меньшинство в обществе. И данный факт
не имеет совершенно никакого значения. Ибо влияние
в обществе зависит, в целом, отнюдь не от количества
его представителей (я уже неоднократно писал
в предыдущих номерах журнала, что и феодалов,
управляющих обществом тоталитарно,
Очень важен тут ещё и вопрос об интересах. Ведь
зачем, вообще, нужна власть? Для того, чтобы
сформировать и поддерживать определённое устройство,
А вот у рабочих, понятно, есть коренные, непосредственные интересы в области организации производства раз рабочие сами на этом производстве и трудятся. Соответственно, власть им нужна для того, чтобы устраивать тут всё к своей выгоде и удобству. И какое бы меньшинство рабочие ни составляли в обществе, на производстве они всегда большинство. И всегда будут иметь там решающий голос. Я полагаю, что это нормально и совершенно не затрагивает интересов всех прочих слоёв, к производству прямого отношения не имеющих.
Но, наверное, пора уже кончать эту мою отповедь.
Какой, вообще, в ней смысл? Ведь я лишь повторил
на двух десятках страниц то, что уже было разжёвано
на сотнях в предыдущих номерах журнала.
В.Серов с ними, похоже, уже знаком. И это, честно
признаться, меня угнетает. Этого я просто не
понимаю. Ну как можно
Да, тяжело разговаривать с глухим, который вежливо
(в лучшем случае) выслушав тебя или сделав вид, что
выслушал, затем, как ни в чём не бывало, опять
заводит всё те же бесконечные разговоры о яде
в семени, о бомбах и минах, подкладываемых под
рабочее движение "Это сё?" Мы вынуждены присовокупить сюда эти пояснения, потому как понимаем, что в приведённом выше ответе А.Хоцея В.Серову тема диктатуры рабочих и вообще устройства будущего общества раскрыта явно недостаточно.
У кого-то из читателей, несомненно, возникнут, например,
такие вопросы: что означают выражения "ограниченная
демократия" и "неограниченная демократия"? На основании
чего "марксизм пришёл к выводу, что в тех порядках,
которые на сегодня наиболее прогрессивны, в объективном
плане особенно остро заинтересованы именно рабочие"?
Почему "при уничтожении всех государственных органов"
"рабочие гарантированно окажутся у власти"? Каким именно
образом можно нейтрализовать профессиональные средства
насилия? Более или менее исчерпывающие ответы на все эти вопросы были даны на страницах тех номеров журнала "Марксист", которые не вошли в настоящую публикацию. Здесь же мы попытаемся изложить эти ответы хотя бы вкратце. Итак, что же такое неограниченная демократия и чем она отличается от демократии ограниченной? Неограниченной мы называем такую демократию, которая имеет место не только в политике, то есть в сфере управления преимущественно людьми, но также ещё и в экономике, то есть в сфере управления преимущественно вещами. Ограниченной же мы привыкли называть демократию в одной лишь политике при недемократично организованной экономике. То есть демократия в данном случае охватывает только одну из двух основных сфер жизни общества, и, значит, такая демократия неполна, ограничена. Если политическая демократия вполне может существовать автономно, сама по себе (то есть и при отсутствии демократии в экономике), то вот демократия в экономике может иметь место лишь при обязательном наличии демократии в политике. То есть демократия в экономике непременно должна иметь политическую демократию своим основанием иначе она, демократия в экономике, представляя собой вызов недемократическому, тоталитарному устройству политической сферы, будет, несомненно, быстро ликвидирована политическими, насильственными средствами и окажется, тем самым, чрезвычайно неустойчивой, мимолетной. Таким образом, для того чтобы охарактеризовать неограниченную демократию, достаточно указать уже на одну только демократию в экономике наличие политической демократии будет тут подразумеваться просто как нечто само собой разумеющееся. Что же это, однако, такое демократия в экономике? С подачи крупнейших нынешних экономических авторитетов сегодня ещё принято всерьёз утверждать, что рынок это, мол, и есть демократия в экономике. (Помнится, раньше, когда демократия представляла собой совершенно новое для всех для нас явление и потому, видимо, была куда более модной, чем сейчас, эту пропагандистскую сентенцию про то, что рынок есть демократия в экономике, люди могли слышать аж по нескольку раз на дню.) Так вот: как известно, господство рынка в экономике наблюдается, в основном, при таком общественном укладе, который называется капитализмом. Характеризуя сущность этого самого капитализма, сегодня иногда так прямо и говорят: рыночная экономика. Капитализм, если подходить к нему непредвзято, обладает очень многими положительными чертами, что особенно хорошо заметно при сопоставлении его с предыдущей формацией феодализмом. Капитализм это пока вообще наивысшее человеческое достижение в области, если можно так выразиться, практической, прикладной политэкономии. Ничего лучше капитализма как формации нигде в жизнь пока ещё не внедрено. Однако, несмотря на все его положительные черты, капитализм всё же далеко не идеален. Не стоит приписывать ему лишние, не присущие ему достоинства. И потому, если очень хочется иметь господство демократии в экономике (чего пока нигде в мире нет), то над этим надо работать, не путая уже достигнутое с ещё желаемым. Кое-какие демократические черты и механизмы в экономике капитализма, впрочем, действительно имеются это, например, отдельные процедуры на акционерных собраниях, но в целом там, конечно, нет демократии, нет её господства (как не было демократии, например, и на всех выборах в СССР хотя внешне эти выборы выглядели довольно похожими на демократические). Всё дело в том, что демократия представляет собой весьма целостный комплекс процедур. А именно: достаточно свободное и широкое выдвижение и обсуждение неких кандидатов на ответственный пост или неких предлагаемых к реализации концепций, равное и тайное голосование по поводу их предпочтительности, объективный подсчёт голосов выборщиков, широкое и честное информирование всех голосовавших об общих итогах процедуры и, наконец, внедрение принятых решений в жизнь всё это, естественно, на уровнях, соответствующих значимости указанных концепций или общественных постов. Причём в первую очередь все указанные процедуры должны касаться решения именно наиболее важных для общества проблем типа вопроса формирования самих властных структур.
Стоит изъять или даже всего лишь изменить любую одну
из этих процедур, как демократия может исчезнуть
бесследно: например, если всё сделать как положено,
но вот о результатах голосования проинформировать людей
не честно, а пристрастно. Или, допустим, вместо
равенства прав при голосовании установить правовое
преимущество
А ведь именно это явление частенько и имеет место на
собраниях акционерных обществ, внутри которых
Впрочем, если наличие демократии в рыночной экономике зависело бы только от совершенства акционерного распоряжения, то сие была бы лишь крайне незначительная часть проблемы. Главная же часть этой проблемы заключается в том, что рыночная экономика, связь и формы взаимодействия субъектов рынка, совсем не похожи даже на ущербную акционерную демократию.
Рынок это просто нечто совершенно
отличное от демократии. Внутри некоторых коллективных
субъектов рынка демократия существовать, разумеется,
вполне может, но вот взаимодействуют между собой его
субъекты уже явно не
(Кстати, если попробовать внедрить рынок туда, где
сегодня реально обитает демократия, то есть
в политику, в сферу управления людьми, в ту область,
где осуществляются операции не с экономическими, а
с политическими правами, то рынок через торговлю
политическими правами, через торговлю правами
избирателей, правами на распоряжение средствами насилия,
достаточно быстро разрушит демократию и тем самым
приведёт к тоталитаризму. Нормальная, свободная торговля
политическими правами немедленно приведёт к сосредоточению
их сначала в руках немногих, а потом и вообще в руках
одного Недаром свободная, рыночная торговля даже самыми незначительными политическими правами юридически запрещена и уголовно преследуется например, статьёй о коррупции, то есть о торговле услугами политических управленцев.)
Конечно, полноценный рынок просто невозможен без
демократии. Но только демократии не в экономике, не
в сфере управления вещами, а в политике. То есть,
повторяем, в сфере управления людьми. Нормальный
рынок невозможен без политического равноправия
и экономической независимости своих субъектов.
Экономически независимые, разобщённые и непримиримо
соперничающие друг с другом субъекты рынка должны
быть И наиболее приемлемой формой связи для них является как раз политическая демократия, то есть совместное, централизованное распоряжение обществом, его судьбой. Демократия это политическое сотрудничество, компенсирующее недостатки экономической, рыночной вражды. Больше всего, на наш взгляд, рыночная экономика напоминает не демократию, а некую средневековую феодальную европейскую страну. Страну типа Древней Руси. Страну, раздробленную на постоянно борющиеся друг с другом удельные образования.
Внутри подавляющего большинства таких удельных
образований порядки не демократические, а военные,
тоталитарные. И, конечно, внутри самих этих
образований практически нет никаких рыночных
отношений, зато имеет место сплошной учёт и
контроль. Причём контролирует всё и вершит внутренний
суд сам глава данного образования. В команде этого главы
соблюдается строгая субординация; распределение благ
среди его подчинённых происходит согласно их чину в
иерархии команды, по их должности. Все эти подчинённые
носят знаки различия типа всевозможных висюлек на груди.
Власть в этой команде формируется не на основании
регулярных всеобщих свободных выборов, а передаётся по
наследству, от главы команды его отпрыскам. Главу
команды все зовут, естественно, не
Если заменить во всём этом описании выражение "военная тайна" на выражение "коммерческая тайна", то, как нам кажется, в нарисованной картине можно довольно легко узнать типичное современное крупное коммерческое предприятие. Что же касается нормальной демократии в экономике, то она ничем не будет отличаться от нормальной политической демократии, от демократии в политике. Демократия в экономике будет включать в себя все присущие политической демократии процедуры, но вот только проводиться эти процедуры будут по поводу распоряжения преимущественно не людьми, а вещами точнее, основными средствами производства (и вообще жизнеобеспечения). Выглядеть демократия в экономике в самом развёрнутом виде будет, скорее всего, так: наиболее полное право решать, что делать с производством, будет принадлежать всему обществу (или всему человечеству). Пользуясь этим правом, общество будет своим демократически принятым решением указывать тем, кто работает на производстве, что именно, то есть какие шаги этим работникам нужно сделать в глобальном плане.
И в рамках этого плана будет передавать им
производство во И так далее, и так далее, пока это нарастающее развёртывание всё более и более конкретизирующихся планов не остановится на заданиях для отдельных работников. При всём при этом получится, судя по всему, такая картина: с одной стороны, главенствовать при принятии самых основных решений будет, несомненно, всё общество в целом. И в принципе оно всегда будет иметь право принять даже такое решение, против которого станут дружно выступать все производители разом. Но вот то, что осуществление данного принципа окажется делом реальным очень сомнительно. Ведь, судя по всему, работники производства будут наиболее авторитетной и заинтересованной в вопросах производства группой в обществе, а потому смогут с наибольшим в сравнении со всеми остальными группами успехом убеждать большинство общества в своей правоте (как это сегодня с ещё бОльшим успехом делают капиталисты ещё более ограниченная по численности, чем производители, группа членов общества).
Вот так, скорее всего, и получится, что общественное
по форме (то есть
Изменит ли всё это экономику к лучшему? Конечно, изменит.
Ведь производственные программы как
общеэкономические, так и отраслевые, заводские, цеховые
Демократия это общественное распоряжение. Политическая демократия это общественное распоряжение людьми, самим обществом. То есть такая демократия появляется тогда, когда общество, централизуя процедурами, демократическими механизмами свою волю, само распоряжается своей судьбой.
В свою очередь, полное распоряжение вещами
это собственность. И, значит, полное общественное,
демократическое распоряжение экономикой, распоряжение
вещами, и в первую очередь, естественно, распоряжение
самыми важными из вещей современными средствами
производства это и есть пресловутая
общественная собственность на средства производства.
Так что демократия в экономике это отнюдь не
рынок, это просто общественная собственность или
Ну, а рынок это не только не демократия; это вообще нечто ей противоположное, это тоталитаризм в экономике. А тоталитаризма в идеале должно быть как можно меньше. Демократию же лучше иметь, конечно, неограниченную, то есть такую, которая существует не только в политике, но и в экономике. Потому что ограниченная демократия ограниченная рынком, тоталитаризмом в экономике принципиально не позволяет обществу реализовать все возможности максимального улучшения своей жизни. Теперь пришла пора дать ответ на следующий вопрос: почему рабочие гарантированно окажутся у власти при уничтожении государства? Во-первых, как можно понять уже из самого текста ответа А.Хоцея В.Серову, диктатура, власть некоторых классов, вовсе не противоречит демократии и всеобщему политическому равноправию. Равные права это не что иное, как очень определённые, то есть ограниченные, и всего лишь чисто юридические возможности. В то время как в обществе существуют ещё и другие, и уже не для всех равные, и уже совершенно не юридические, а обусловленные совсем иными факторами типа ума, богатства, культуры или профессиональной заинтересованности возможности воспользоваться этими правами. Во-вторых, эти дополнительные возможности делаются для их субъекта существенно более значимыми, более широкими в том случае, если с политической арены исчезают его, субъекта, основные конкуренты. Так вот: государство как аппарат профессионального насилия всегда является как раз одним из главных претендентов на власть в обществе. Государство это организованная и вооружённая структура, имеющая тягу к самостоятельности и свои особые интересы. Причём если государство оказывается у власти, то интересы эти существенно усиливаются, а набор их резко возрастает (в частности, у государства тут появляется интерес в удержании власти) и приобретают выраженный политэкономический, классовый характер то есть государство (точнее, его управленческий аппарат) становится классом: классом феодалов, бюрократией.
Если же государство исчезает, то в качестве конкурентов
на политическом торжище у рабочих остаются только такие
общественные слои, как частные собственники (собственники,
разумеется, Частные собственники как общественная сила существуют лишь до тех пор, пока у них есть опора на государство, на аппарат подавления. Едва только государство исчезает, как вся сила частных собственников становится эфемерной, а само их существование негарантированным.
Ну, а если к ликвидации государства законодательно
добавить ещё и жёсткий запрет на частное финансирование
выдвижений и агитации перед выборами, то частные
собственники вообще сразу будут ликвидированы как
класс. (Как класс, повторяем, а вовсе не как живые
существа; никого ведь, наверное, не сбивает с толку
сообщение о ликвидации, например,
Что касается крестьянства, то, А во-вторых, сегодня крестьянство фактически уже почти исчезло, превратившись, в основном, в сельскохозяйственный отряд рабочего класса.
Что же до интеллигенции, то она тоже неорганизована,
индивидуализирована по самой своей творческой природе.
А вдобавок, не имеет выраженного политэкономического,
то есть Остаётся ответить ещё на вопрос о том, каким именно образом можно нейтрализовать государство в том случае, если его ещё нельзя будет ликвидировать хотя бы, например, ради защиты от возможной внешней агрессии. Но прежде, чем ответить на данный вопрос, предпримем небольшое
Лирическое наступление Сегодня, в конце двадцатого века, у нас в России стало модным всячески демонстрировать своё презрение к политике как к непременно "грязному делу", а также и к политэкономии, с которой связаны всяческие "ненужные" порядочному человеку "измы".
"Народу не нужны никакие "измы", то и дело
в упоении от собственной продвинутости вещает с
телеэкрана
А некоторые властители наших дум без обиняков
призывают даже к восстановлению полноценной
наследственной монархии. И, разумеется, приводят
в пользу своей точки зрения множество аргументов.
Например, такой: наследника престола к
царствованию всегда готовят сызмальства
вот из него и вырастает настоящий профессионал,
не чета нынешним лезущим в народные избранники
простолюдинам от сохи. Или ещё такой аргумент:
царя от попрания народных интересов будет
полностью предохранять сама его православная
богопомазанность, а Что ж, возможно, наша страна и впрямь нуждается в монархе. Ведь за это, как можно видеть, выступают даже лучшие её представители. Уж если даже они не находят в демократии почти ничего, заслуживающего одобрения, уж если даже они считают единственным положительным результатом нынешних реформ восстановление домиков для бога, то что же тогда остаётся думать о простом народе? Конечно, это печально, что представители современной российской культуры представляют какую угодно культуру, кроме политической но сие, увы, факт, и этот факт нужно нормально принять.
Но нормально принять вовсе не значит опустить
руки. Ведь данный факт факт нашего тотального
политического бескультурия он нормален, возможно,
всего лишь сегодня. А завтра или послезавтра наши
тотальное политическое бескультурие станет, быть
может, уже
К такому изменению ситуации имеются,
Тем не менее, по своей социальной сущности наши
соотечественники остаются пока всё теми же
Впрочем, если такое превращение всё же произойдёт, то это отнюдь не будет концом света потому что демократия (и все прочие так называемые "общечеловеческие ценности") отнюдь не самое ценное на свете. Многие нынешние сторонники демократии сильно преувеличивают её ценность. То есть, перефразируя нашумевшее в своё время изречение госсекретаря США Александра Хейга "Есть вещи поважнее мира", можно утверждать, что "есть вещи поважнее демократии".
Более ценным, чем демократия или жизни отдельных
людей, является, например, существование общества.
Ну, а наибольшая вообще ценность это
существование всего человечества. Ради жизни
общества или человечества можно пожертвовать
довольно многим в том числе и демократией:
ведь люди, как известно, Разумеется, как только выдастся первая же возможность демократию нужно устанавливать: потому что именно демократия, именно самостоятельное управление позволяет максимально эффективно сохранять или повышать уровень жизни общества.
Демократия это чрезвычайно мощный и полезный
социальный инструмент. Однако, повторяем, если
наличные условия например, привычки общества
не позволяют пользоваться этим инструментом,
если у членов общества нет соответствующих навыков,
если демократия превращается ими в средство
разрушения, то бишь если, например, народ отдаёт
большинство голосов за фашистов (как (Нормальный марксистский подход к общественным проблемам как раз и содержит в своей основе ориентацию на выгоду в первую очередь, конечно, материальную. Об этом в статье "Проверено. Мин нет." уже было рассказано достаточно подробно.)
Подобная ликвидация совершенно аналогична случаю
с ликвидацией самостоятельности, свободы в
поведении для асоциальных элементов, когда заботу
об их поведении принудительно берут на себя
соответствующие силовые органы. (Роль подобных
органов в своё время с успехом исполняли, например,
и экспедиционный корпус генерала
Но если, опять же повторяем, возможности общества
Должностным же лицам, особенно имеющим доступ к
средствам насилия, никогда не надо доверять
тем более, слепо, *******
Надеемся, данное "лирическое наступление" хоть
Вернёмся, однако, от если так можно выразиться, "посредисловия" к нашим вопросам: можно ли нейтрализовать государство, и если можно, то как это сделать? Нейтрализовать государство, разумеется, можно путём его подчинения (что как раз уже и отмечалось в статье "Проверено. Мин нет.). Действительно, если органы профессионального подавления будут всегда стоять перед обществом навытяжку, если эти органы начнут видеть в обществе своего единственного и неповторимого хозяина, то можно уже будет почти не опасаться их насилия и своеволия.
Впрочем, многим людям такая ситуация, при
которой
Старичок-военачальник заведомо слабее своего
войска, тренер слабее своего воспитанника,
старые родители слабее своего взрослого сына,
геронтократическое В свете подобных примеров достаточно реальным, будем надеяться, начинает выглядеть подчинение относительно немногочисленного государства целому обществу. (Тем более, что общество имеет объективно наивысший социальный авторитет.) Проблема, таким образом, заключается лишь в том, чтобы выяснить, откуда же берётся подчинение сильных слабым. Конечно, никакой особой загадки тут нет. Приведённые выше внешне нелепые ситуации подчинения сильных слабым имеют место потому, что живые существа подчиняются не только под напором сиюминутно применяемого к ним насилия, но ещё и под напором самих своих рефлексов подчинения. То есть живые существа часто следуют просто своей привычке подчиняться, следуют традициям подчинения. Конечно, тех живых существ, которые имеют плохую память, для каждого акта их подчинения приходится из раза в раз подавлять и подавлять. Однако живых существ с более или менее хорошей памятью (а люди относятся как раз к числу таковых) совсем не обязательно подавлять всякий раз, когда требуется их подчинение. Существа, имеющие хорошую память, запоминают важную для их бытия информацию достаточно легко и в дальнейшем действуют уже в точном соответствии с этой информацией, продолжительное время даже не пытаясь получить её подтверждений. Таким образом, для того чтобы люди начали подчиняться, начальнику вовсе не надо всякий раз демонстрировать им своё силовое превосходство. Достаточно будет того, чтобы у людей в головах засели рефлексы подчинения.
Кстати, вырабатываются такие рефлексы у людей
вовсе не обязательно в результате применения
именно прямого подавления. Чаще всего для
формирования таких рефлексов достаточно бывает
простой демонстрации превосходства путём
проведения так называемой
То бишь если Несколько слабее, но тоже весьма существенны рефлексы подчинения, вырабатываемые в результате осуществления финансовой политики. То бишь люди склонны считать себя обязанными подчинением тому, из чьих рук они получают потребительские блага.
Соответственно, если государственные органы
окажутся в положении субъектов
(Сегодня подобные процедуры принятия
общественных решений чрезвычайно редки
и высокозатратны однако со временем и
с развитием средств связи типа интернета,
интерактивного телевидения Ну и, наконец, следует, видимо, дать ответ на такой возникающий по ходу чтения "Проверено. Мин нет" вопрос: на основании чего некоторые "учёные... уже поняли, что дабы общество стало справедливым... в нём должна быть установлена именно диктатура рабочих"?
Прежде чем ответить на этот вопрос, надо
разобраться с тем, что такое справедливое
общество и вообще сама справедливость. На наш
взгляд, справедливость есть не что иное, как
соразмерность заслугам. И соразмерность, понятно,
не в чём угодно, а обязательно в распределении
Кто же должен оценивать эту соразмерность? И что должно быть её критерием? На наш взгляд, наименьшее несогласие вызовет такой критерий: благо, польза, принесённая обществу. Разумеется, им же, обществом, и оцениваемая через всё ту же систему демократических процедур.
Кроме того, общество должно оценивать ещё и
соразмерность, справедливость объёма благ,
получаемых каждым членом общества, то есть
отдельным человеком. Иными словами, для того
чтобы общество было справедливым, оно само должно
оценивать, Так почему же подобный справедливый порядок может существовать лишь при власти, при диктатуре рабочих? Дело в том, что распределять удаётся, как правило, только произведённое. А главные производители в обществе это как раз сами рабочие. То есть они кровно заинтересованы в том, чтобы производителей благ не обижали, не поступали с ними несправедливо. Поступать же несправедливо это, повторяем, почти всегда значит нарушать соразмерность общественной пользе в распределении. При эксплуататорских общественных порядках несправедливое, несоразмерное общественной пользе распределение существует только потому, что власть, то есть способность навязать свою волю, находится в руках у немногих вставших над всем остальным обществом эксплуататоров (которые, естественно, никогда не были и никогда не будут производителями в самом деле: какая им выгода становиться производителями, если своё "эксклюзивное" обладание средствами насилия они могут употребить на то, чтобы оседлать потоки произведённых другими и подлежащих распределению благ?)
Кроме того, эксплуатация, организованный грабёж
это, Соответственно, практиковать эксплуатацию имеет смысл только при хорошей отдаче на выходе. Если же эта отдача будет меньше или равна отдаче от нормальной трудовой деятельности, то занятие грабежом, отъёмом благ, потеряет смысл легче будет просто произвести эти блага.
Повторяем: в эксплуатации смысл появляется только
тогда, когда отдача от неё больше, чем от
производства. Таким образом, эксплуататоров
принципиально не может быть больше, чем
эксплуатируемых (не будем вдаваться в
подробности, но,
Могут ли в свете этого рабочие, основные
производители, даже при полной их власти,
диктатуре, быть
(Кстати, для того чтобы хорошенько всё это
понять, нужно обязательно не терять из виду то,
что речь здесь везде идёт о диктатуре именно
рабочих, всех вообще рабочих разом. То бишь
речь здесь везде идёт о такой невозможной
в представлении большинства современных людей
штуке, как власть, диктатура
Речь у нас здесь, повторяем, идёт вовсе не о
конкретных Иванах Иванычах или Леонидах Ильичах,
Нет, речь у нас здесь идёт именно о тех самых
субъектах в спецовках, которые неотрывно стоят
у станков и домен и никуда на повышение уходить
не собираются. Понятно, что диктатура подобных
рабочих для наших современников выглядит
совершеннейшим вымыслом и нелепостью; но не
такой ли точно нелепостью выглядело
Так вот: власть рабочих она тоже вполне
возможна: проблема с её установлением и
поддержанием, как это уже и указывалось в
статье А.Хоцея, заключается лишь в верно
выстроенном комплексе законодательно защищённых
процедур. Ну и ещё, конечно, в наличии
достаточной политической культуры населения,
то есть в возникновении "неограниченно"
гражданского общества.) ********************************************
В заключение остаётся отметить следующее: у кого как,
а у нас, у материалистов, нет сомнений в том, что
нынешнее устройство общества не есть воплощение
законченного совершенства. Данное устройство
оно не на века: ведь в реальном мире всё обязательно
меняется. Так что
|
![]() ![]() ![]() |
![]() |