А.Хоцей

Часть 2

          По главе второй

          Эта глава посвящена "законам истории", то есть как раз тому пункту, по которому мы с тобой расходимся кардинально — не в плане "величины" расхождения, а в плане его важности. Ведь разница в понимании сути законов и теорий и лежит в основании наших разных подходов ко многим проблемам "философии Истории". Начну с беглого изложения своей позиции.

          ЗАКОНОМЕРНОСТИ И ЗАКОНЫ   Для начала напомню и обращу твоё внимание на тот известный тебе факт, что я различаю закономерности и законы. Закономерности у меня — это то, что имеется в действительности, то бишь некие специфические реальные феномены, а законы — наши знания об этих специфических феноменах, отлитые, естественно, в некие суждения о них. Сие вполне тривиальное и попросту необходимое на любой трезвый взгляд различение. Различение реальности и — наших представлений-знаний о ней. В реальности имеются, например, конкретные берёзы, а в наших головах — представления-знания об этих берёзах, или даже о берёзе вообще. Данные знания в наших головах — это, конечно, не сами берёзы.

          Во-первых, в чисто материальном смысле, в котором берёзы суть реальные деревья, а знания о них представлены какими-то структурами нервной ткани. Во-вторых, в том смысле, что конкретные берёзы имеются как таковые, как они имеются сами по себе во всей полноте их бытия, а наши знания о них (и даже о берёзе вообще) в каждый конкретный момент имеют определённое содержание, которое может быть неточно, неполно и пр. То есть тут вклинивается ещё и проблема соответствия знаний — действительности. Таковы ли конкретные берёзы (или берёза вообще), какими мы их себе представляем?

          Впрочем, в отношении собственно конкретных берёз и тому подобных объектов это не очень актуальный вопрос. Ибо научные знания — это не знания о конкретных объектах, а знания о целых их классах. Например, о берёзе вообще. И эти знания как раз суть знания о свойствах и закономерностях "поведения" любой берёзы. Познание такого объекта, как берёза вообще, сводится к выявлению того, что характерно для любой берёзы, что закономерно для всех представителей данного класса. То есть, изучая берёзы, вырабатывая научное знание о берёзе вообще, мы неизбежно получаем это знание в том числе и в виде знания о каких-то закономерностях, характеризующих бытие указанного объекта.

          Однако это я ушёл немножко в сторону — к вопросу о характере всякого (и тем более, научного и теоретического) знания в его отличии от простого восприятия и представления. Здесь же нам пока важно только то, что закономерности — по линии своей реальности и противопоставленности знаниям о них — это такой же элемент класса реальных объектов познания, что и такие непосредственно материальные предметы, как берёзы. И там и там мы имеем именно некую реальность, познаваемую нами, и некие знания об этой реальности, вырабатываемые в результате данного познания, причём оные знания — вовсе не сама та реальность, о которой они, знания, "сообщают"; между этой реальностью и знаниями о ней существуют определённые соотношения (в частности, соответствия-несоответствия).

          Ещё раз повторяю: такое различение реальности и знания о ней абсолютно тривиально. Нечто подобное мы встречаем, например, в логике, где различаются денотаты и понятия о них, то есть значения имён, которыми называются данные денотаты (реальные объекты). Правда, иные люди используют в предложенном контексте не термин "значение", а термин "смысл", связывая понятие "значение имени" не с его, имени, содержанием, как это здесь делаю я, а с его объёмом, но я здесь не буду обсуждать ещё и эти тонкости. Важно уже то, что в логике давно признано, что одно дело — реальные объекты, которым мы даём имена и относительно которых составляем себе представления-понятия-знания, и совсем другое — сами указанные представления-понятия-знания (и имена). Вот и я, следуя той же методе (ещё раз подчёркиваю: абсолютно необходимой, если мы хотим правильно мыслить и понимать, что к чему), различаю то, что само по себе имеется в действительности, выступая для нас объектом познания, то есть реальные закономерности как эмпирически данные нам феномены, и — наши представления-понятия-знания об этих феноменах, которые выражаются, как отмечалось, в суждениях. И эти суждения о закономерностях я называю законами.

          ЗАЧЕМ НУЖНЫ ДВА ТЕРМИНА?   Тут, однако, может возникнуть вопрос: а нужно ли это? Я имею в виду не различение реальности и знания о ней — это-то, безусловно, необходимо, — а специальное наименование, дача особого имени денотату закона, отличного от самого имени "закон". Мы ведь не даём специального имени денотату слова "берёза", а так и называем каждую реальную конкретную берёзу именно словом "берёза". Если же хотим специально подчеркнуть, что речь идёт о денотате, о реальной берёзе в её отличии от её имени или понятия о ней, то употребляем как раз выражение "денотат слова "берёза"", или "денотат понятия о берёзе". Почему бы не делать то же самое и в отношении слова "закон" и его денотата? Пожалуйста. Это не возбраняется. Просто при этом придётся пользоваться громоздкими словесными конструкциями, затрудняющими понимание. Которых, если сие возможно, лучше избегать.

          То есть вопрос лишь в возможности такого избегания. Там, где возможно поименовать денотат какого-либо понятия одним словом, а само понятие — другим, там это лучше сделать. Проблема, совершенно напротив, заключается как раз в том, что в отношении большинства простых понятий это сделать невозможно. Вот и приходится ухищряться при выражении смысла, строя громоздкие словесные конструкции. Нельзя каждую реальную берёзу назвать как-то иначе, противопоставив это дополнительное имя самому имени "берёза" (хотя в отношении людей мы это практикуем, давая личные имена). Имя "берёза" и именует непосредственно именно реальные берёзы, а не что-либо иное. В данном случае возможен лишь заход с другой стороны — со стороны самого слова-имени. То есть специальное подчёркивание того случая, когда речь идёт не о реальной берёзе, а о её имени. Это подчёркивание достигается обычно тем, что данное слово, — понимаемое не как указание на реальную берёзу, а именно как элемент языка, как имя, как слово, — берётся в кавычки. То есть тут нельзя особо поименовать сам денотат, но можно особо выделить его имя как слово, отличное от его денотата.

          Однако в отношении законов и закономерностей дело обстоит иначе. Тут нас должно бы уже насторожить само существование в языке слова "закономерность" наряду со словом "закон". Сие не случайно, а отражает то, что отношение между денотатом закона (закономерностью) и именем "закон" не непосредственно. Всё дело упирается в характер самого феномена закономерности. Это не берёза и иже с ней, то есть вовсе не то, что можно увидеть, пощупать и т.д., во что можно ткнуть пальцем и сказать: "Вот это — закон". Закономерности представляют собой и обнаруживаются нами как сложные взаимоотношения и связи между различными "простыми" объектами, и эти связи мы вынуждены описывать суждениями, говоря "вот закон" уже вовсе не по поводу того, во что тычем пальцем, а по поводу именно данных суждений. Точнее, мы тут тычем конкретно пальцами как раз в суждения, формулирующие содержания законов, то есть описывающие соответствующие денотаты-закономерности. Именно благодаря такой опосредованности "презентации" (представленности нам) реальных закономерностей мы и получаем возможность различить поимённо данные денотаты и понятия о них. Тут появляется некий посредник, дополнительный объект для наименования — суждение. Конкретную берёзу нельзя назвать не берёзой, ибо к чему ж тогда относить само слово "берёза"? А вот денотат понятия "закон" можно поименовать особо словом "закономерность", ибо само слово "закон" можно отнести (и в реальной языковой практике это обычно относится) к чему-то иному, а именно — к суждению, представляющему данную реально сущую закономерность нашему сознанию (в отличие от непосредственного видения берёзы и т.п. объектов).

          СООТНОШЕНИЕ ЗАКОНОМЕРНОСТЕЙ И ЗАКОНОВ   Итак, конкретный закон (например, тяготения) — это не сама конкретная закономерность (тяготения), а наше знание о ней, выраженное в суждении, в описании её — такой, какой мы её себе представляем, какой знаем по состоянию (не самой реальности, а багажа наших знаний о ней) на настоящий момент. Сама же данная закономерность, соответственно, есть как определённая реальность (определённая и в том общем смысле, что она есть именно закономерность, а не какой-то иной феномен, и в том частном, что она есть некая конкретная закономерность — того же тяготения масс, а не притягивания разноимённых зарядов) — безотносительно к тому, знаем ли мы о ней или нет, и помимо того, каково наше знание о ней в плане его точности, полноты, достоверности и пр. Так, закономерность тяготения, надо думать, имела место быть в реальности и до её обнаружения Ньютоном. Вообще, откуда бы мог взяться закон тяготения, если бы у него не было некоего прототипа в реальности, некоего такого объекта (закономерности), выявление-познание которого и позволило Ньютону сформулировать соответствующий закон, выработать соответствующее знание об этом объекте-закономерности? Разве Ньютон просто взял и выдумал этот закон? И только после этого тяготение с его особенностями, знание о которых и отражено в законе Ньютона, наконец-то появилось? Или же никакого тяготения (с его характерными особенностями, описываемыми законом Ньютона) нет вообще, а указанный закон есть невесть что, ничего не описывает, не имеет "денотата"?

          Так вот проблема в том, что у тебя (и у ряда других учёных) всё именно так в конце концов и получается. А происходит это потому, что ты не различаешь закономерности и законы. Причём подчёркиваю и настаиваю: ты не различаешь не просто термины "закономерность" и "закон", как ты это отметил во фразе:

          "термины "закон" и "закономерность" я употребляю как синонимы" (с. 25).

          Если бы дело сводилось только к вопросам терминологии, если бы ты просто пользовался во всех случаях одним именем "закон", пренебрегая именем "закономерность" и заменяя его словесной конструкцией "денотат имени "закон"", то это было бы ещё полбеды и даже вообще не беда. Однако ты допускаешь де-факто именно неразличение самих закономерностей как реальных феноменов и — наших знаний о них, выраженных в суждениях-законах. Ты можешь возразить мне на это, что я тебя оболгал, что ты как раз, напротив, настаиваешь на таком различении, например, когда пишешь,

          "...что в понятии закона следует чётко различать две стороны. Саму объективную реальность, точнее, условно выделенную нами сторону этой действительности. И научное утверждение об этом аспекте реальности" (с. 33).

          Здесь ты вроде бы утверждаешь то же самое, что и я, не так ли? Увы, это иллюзия. Потому что указанный "аспект объективной реальности" ты понимаешь совсем не так, как его следует понимать, если иметь в виду именно закономерности. Вся твоя проблема и исходный камень преткновения как раз в том, что ты запутался в вопросе о том, что это такое — закономерность. Ты истолковываешь данный феномен таким манером, что он у тебя в итоге оказывается просто фикцией, исчезает де-факто, а единственной наличностью оказывается только собственно закон как суждение невесть о чём.

          ЧТО ТАКОЕ ЗАКОНОМЕРНОСТЬ?   Тайна сия велика есть. Дать общее понятие о закономерности, то есть её общее определение, довольно трудно. Во-первых, потому, что разновидностей закономерностей очень много и обобщить их все, не упустив из виду ни одной и сформировав действительно родовое понятие, вот так вот навскидку нелегко. Во-вторых, затруднения тут вызывает "хитрость" данного феномена и, прежде всего, его плохая наглядность, то, что в закономерность не потычешь пальцем. Поэтому её установление затруднено больше всего и происходит в самую последнюю очередь. Конкретные материальные объекты можно видеть, нюхать, щупать. Ощущая как-то их разнообразные во всех возможных отношениях проявления с их характеристиками. Отсюда нетрудно составить себе представления и понятия обо всех данных объектах, то бишь как о собственно материальных телах в целом, так и об их отдельно-различных фрагментах — проявлениях, а также и о "фрагментах" самих данных проявлений. Всё это просто-напросто наблюдаемо. Аналогично, далее возможно чисто "ощущенческим", непосредственным образом сравнить все указанные объекты между собой, обнаруживая их сходства и составляя себе тем самым общие представления и понятия о них. То есть в отношении материальных объектов в целом формируя такие понятия, как, например, "берёза", "тополь", или, поднимаясь по лестнице обобщения, — "дерево", "растение" и т.д. А в отношении различных проявлений материальных объектов — понятия конкретных качеств и качества вообще, конкретных количеств и количества вообще, конкретных типов структур и структуры вообще и т.п. Ещё раз повторяю: всё это мы устанавливаем непосредственным наблюдением. (Должен отметить, что утверждать, будто сходство выявляется сравнением, тоже не очень правильно, но другого слова я не подберу. В сРАВНЕНИИ выявляется буквально равенство-неравенство, а сходство — это нечто иное. Это то, в чём объекты одинаковы, то есть, выражаясь метафорически, "приравниваются" друг к другу).

          Совсем иначе обстоит дело с установлением закономерности. Её вот так просто не ощутишь, как ощущаешь (наблюдаешь) конкретное свойство — то или иное качество (тяжесть-массу), количество (силу, то есть величину тяжести), форму и т.п. (О том, что такое свойство, см. "ООФ"). Ибо закономерность представляет собой не свойство вообще, а, в частности (если взять для примера именно свойства), некое соотношение между свойствами конкретных материальных объектов. Причём соотношение не сходства (ведь сходство — это тоже отношение двух и более объектов), а соответствия, корреляции, взаимозависимости, совместного пропорционального изменения. Сходства обнаруживаются сравнением — визуально, непосредственно. И при этом качество сравнивается с качеством, количество с количеством, структура со структурой. Ибо количество и качество, структуру и форму и т.п. сравнивать нельзя: это несравнимые феномены. Никакого реального сходства между ними нет и быть не может; тут налицо лишь то псевдосходство, что все они суть атрибуты вещей, суть свойства (в данном отношении они классифицируются по признаку принадлежности к вещам, а не по своим собственным характеристикам).

          Закономерности же обнаруживаются, во-первых, не визуально, не прямиком, а опосредованно, с применением размышления, во-вторых, на базе наблюдений не единичных объектов, а целых их комплексов, ситуаций, в-третьих, не сравнением, а сопоставлением (хотя при выведении общего закона без сравнения не обойтись, как это будет показано ниже, однако сравнивать между собою тут приходится уже непосредственно сами закономерности, обнаруживаемые в соотношениях различных объектов), и, в-четвёртых, сопоставлением объектов разных классов. На примере свойств: сопоставляются не качества с качеством и т.п., а качества с количеством, формы со структурой и т.д. Здесь выявляются именно отношения соответствия, пропорционального изменения, взаимозависимости между определённостями неких конкретных качеств и определённостями неких конкретных количеств. (Обрати внимание, что я толкую именно о соответствии ОПРЕДЕЛЁННОСТЕЙ феноменов, а не самих определённых феноменов: не феномены как-то соответствуют другу, а именно их определённости. Феномены тут только соотносятся, и в этом соотношении и обнаруживается соответствие друг другу их определённостей). Закономерности обнаруживаются не то что не как свойства, но и не как сходства свойств (не в процессе простого "обобщения"; впрочем, слово "обобщение" здесь употреблено неправильно, о чём будет написано ниже), а как некие их конкретные "связанности" между собою — такие "связанности", при которых наличия определённых качеств коррелируют с наличиями определённых количеств, наличия определённых количеств — с наличиями определённых структур и т.д. и т.п. То есть тут обнаруживаются некие соотношения соответствия (взаимозависимости) между разными по классу свойствами, а вовсе не их сходства, по которым как раз и формируются сами классы свойств. (Ты же, как можно будет увидеть в дальнейшем, всю дорогу толкуешь о том, что законы суть общее, сходное, то есть сходства).

          КОНКРЕТИКА ЗАКОНОМЕРНОСТЕЙ   Теперь напомню, что о свойствах и соответствиях их определённостей я завёл речь только для примера. Тогда как в реальности нам даны и многие прочие феномены, между которыми тоже присутствуют разнообразные соответствия-взаимозависимости. В мире обнаруживается огромное множество разновидностей закономерностей, специфика которых определяется по трём параметрам: по определённости того, ЧТО соотносится, как-то соответствуя друг другу, по определённости того, КАК, собственно, оно соответствует, то есть по характеру самого соответствия, и, наконец, по определённости того, В ЧЁМ оно соответствует, в каком типе явления. Описание всякой закономерности сводится к указаниям на то, ЧТО с ЧЕМ соотносится, соответствуя, В ЧЁМ и КАК они конкретно соответствуют. (Понятно также, что природа "ЧТО" сама тут каким-то образом коррелирует с характерами "КАК" и "В ЧЁМ", обусловливает возможные типы соответствия, и это тоже своего рода закономерность — соответствие природ ЧТО, КАК и В ЧЁМ).

          В первом смысле в моём примере (оперирующем свойствами) можно вести речь, например, о соответствии определённостей конкретных качества и количества или конкретных формы и структуры. Это соответствия определённостей именно разных по типу свойств, разных "ЧТО". И, соответственно, разные закономерности. (Описывающие их законы-суждения, выражаясь языком логики, имеют разные субъекты). Аналогичным образом, соответствия наблюдаются и между иными феноменами. Например, между вещами разных уровней (все вещи высших уровней состоят из вещей низших и, соответственно, больше их), между качествами этих вещей (качества вещей высших уровней не сводятся к качествам вещей низших), между частями целого и этим целым, между событиями (причинно-следственное отношение), между ситуациями и событиями (распределением влияющих факторов, условиями и — следствиями). И т.д. и т.п. И везде в зависимости от того, ЧТО соотносится, мы имеем особые содержательно закономерности.

          С другой стороны, закономерности различаются содержательно и по типу соответствия (КАК соответствует). Разумеется, как отмечалось, этот тип во многом сам зависит от того, ЧТО соотносится. Свойства, например, не могут соотноситься (соответствовать друг другу) абсолютно так же, как вещи, и наоборот. Равно как и причинно-следственное отношение (соответствие следствия и причины) характерно только для событий. В то же время тут имеется и такая автономия, что иные типы соответствия (ну, например, равенства-неравенства) присущи разным типам "ЧТО", а одинаковые "ЧТО" могут находиться между собой в различных по типу соотношениях соответствия (так, тела в качестве масс могут соотноситься друг с другом и тяготея, и в столкновениях при движении, сопровождающихся передачей друг другу импульса).

          Наконец, в-третьих, классификацию закономерностей можно произвести и по линии того, В ЧЁМ обнаруживаются соответствия. Тут, пожалуй, можно выделить четыре основных феномена: взаимодействия, отношения, соотношения и, пожалуй, процессы. Так, есть закономерности, обнаруживающиеся во взаимодействиях вещей (в роли "ЧТО" тут выступают только вещи, ибо только они способны взаимодействовать). К их числу, принадлежат, например, те же закономерности тяготения масс или отталкивания одноимённо заряженных тел. Закономерностями отношений являются закономерности отношений части и целого (отношение принадлежности первой ко второму), причины и следствия (отношение порождения второго первой) и т.п., а закономерностями соотношений — закономерности соотношения равенства-неравенства, сходства-различия и им подобные. (Отношения отличаются от соотношений тем, что первые представляют собой нечто реальное, если можно так выразиться, де-факто, а вторые — только де-юре. Например, отношение причины и следствия есть отношение двух "соприкасающихся" событий, а вот соотношение равенства или сходства обнаруживается, хотя и тоже реально, но касательно никак реально не связанных между собой объектов: электрону в одном конце Галактики совершенно нет дела до электрона в другом её конце, однако мы приравниваем их друг к другу по их сходствам. Таким образом, отношение есть то, что есть непосредственно между самими объектами, как, положим, порождающими один другой, а соотношение есть то, что устанавливается лишь нами — пусть даже и вовсе не беспочвенно, а на какой-то реальной основе).

          Несколько особняком, похоже, стоят закономерности изменений и их объединённых направлением совокупностей — процессов. В основаниях всех изменений, конечно, лежат какие-то реальные действия вещей, события с их закономерностями взаимодействий, отношений и соотношений, однако нельзя утверждать, что закономерности процессов сами являются закономерностями взаимодействий и т.д. Тут надстройка — не фундамент, а нечто новое относительно него. Так, закономерность развития, выражающаяся в усложнении развивающегося, или закономерность ускорения темпа развития по мере повышения сложности развивающегося, никак нельзя отнести к классам закономерностей взаимодействий, отношений или соотношений. Это характеристики тенденций. Тут в первом случае соотносящимися "ЧТО" выступают состояния развивающегося, степени его сложности в разные последовательные моменты времени, а во втором — темпы усложнения в разных состояниях-степенях сложности. Но можно ли из того, что тут, как и в любой уважающей себя закономерности, присутствует непременно соотношение некоего соответствия, заключить, что сие есть закономерность соотношения? (Впрочем, ещё вероятнее, что тут мы имеем просто соотношение тенденции и закономерности, закономерного и закономерности, о чём см. ниже).

          Однако мне незачем ломать себе голову над этим и ему подобными хитрыми вопросами. Ведь классификацией закономерностей я занимаюсь тут бегло и лишь затем, чтобы дать самое общее представление о разнообразии их типов.

          ТИПОЛОГИЯ ЗАКОНОМЕРНОСТЕЙ: "КОЛИЧЕСТВЕННЫЙ" ПОДХОД   Все вышеописанные различения закономерностей по типам суть их содержательные, то бишь, если можно так выразиться, "качественные" различения (надеюсь, ясно, что, ставя кавычки, я имею в виду вовсе не онтологическое качество, а некую его гносеологическую аналогию, метафору; о метафоричности "качественной" характеристики в данном случае легко заключить уже из того, что собственно качествами обладают только вещи, но отнюдь не закономерности и иже с ними). А тут возможен ещё и "количественный" подход. Закономерности различаются не только содержательно, но и по степеням общности и общести.

          Надо различать общность и общесть. Это разные типы общего. Общность обнаруживается в реальности путём сравнения отдельно взятых (единичных) объектов, а общесть выявляется в частных суждениях и понятиях их обобщением. Общее как общность противостоит единичному, то есть непосредственному натуральному объекту, а общее как общесть — частному, которое вовсе не то, что единичное.

          Общность есть общее по принадлежности. Процедура обнаружения данного общего такова, что берутся конкретные единичные объекты и сравниваются на предмет поиска того, в чём они сходны, что одинаково в каждом (для каждого) из них. Вот это обнаруженное одинаковое свойство, местоположение, закономерность бытия и т.п. и есть тут общее для них.

          Например, для всех единичных случаев взаимодействий масс общим является то, что все они тяготеют друг к другу прямо пропорционально величинам масс и обратно пропорционально расстояниям между тяготеющими телами. То есть общей тут выступает закономерность (особое соответствие) тяготения. Подчёркиваю: эта конкретная закономерность является общей именно для всех случаев натуральных взаимодействий масс, а вовсе не в отношении каких-либо других закономерностей, которые были бы в отношении неё частными. У таких конкретных, общих в плане общности закономерностей вообще нет частных закономерностей, а есть лишь единичные (а не частные, как принято говорить) случаи приложения данных конкретных закономерностей и только. Все конкретные закономерности соотносятся между собой не как общие и частные, а как более и менее общие в смысле своей большей или меньшей распространённости в реальности. То есть как присущие бытию большего или меньшего числа реальных объектов. Например, та же закономерность тяготения выступает более общей (распространённой) в отношении менее распространённых (охватывающих меньшее число объектов) закономерностей бытия живого. Но закономерности живого отнюдь нельзя назвать частными в отношении закономерности тяготения. Понятно, что все живые объекты обладают массами и, тем самым, тяготеют, тогда как далеко не все тела, обладающие массами, суть живые. Отсюда живое вещество с его специфическими закономерностями менее распространено, чем вещество вообще с его тотальными закономерностями. Всё, что присуще веществу вообще, присуще и живому веществу и, тем самым, присущее веществу вообще более распространено, чем присущее живому веществу. Однако соотношение по степени общности (распространённости) не есть соотношение по степени общести.

          Как частные и общие соотносятся не менее и более распространённые (общие в плане общности единичным объектам) конкретные закономерности, а конкретные и абстрактные закономерности. Первые обнаруживаются, как отмечалось, простым сравнением единичных объектов (случаев их, конкретных закономерностей, проявления), а вторые — обобщением первых. Здесь обобщаются именно содержания, конкретики самих закономерностей, выявленных как таковые.

          Так, если взять конкретную закономерность тяготения масс и конкретную закономерность притяжения разноимённых зарядов, то общим для них будет то, что всё это — закономерности тяготения. Аналогично, и относительно частных законов, утверждающих, что "все тела, обладающие массой, взаимодействуют так-то" и "все тела, являющиеся живыми, взаимодействуют так-то", общим будет утверждение-закон: "все тела взаимодействуют". Точно так же закон о соответствии определённостей качества и количества вообще является обобщением многочисленных конкретных закономерностей, в которых друг другу соответствуют вполне определённые качества и количества. В реальности все качества как раз сугубо конкретны и количества тоже конкретно определены. Исходные, визуально наблюдаемые закономерности — это всегда соотношения конкретных качеств и конкретных количеств. Общую абстрактную закономерность соответствия определённостей качества и количества мы выводим обобщением СОДЕРЖАНИЙ всех этих конкретных закономерностей, но не случаев проявлений данной общей закономерности. Частным тут выступает именно содержание каждой конкретной закономерности, а не единичные случаи её проявления. (Поясню подробнее, почему данные случаи нельзя назвать частными. Это так, потому что нельзя утверждать, что имеется какой-то отдельный от этих якобы частных общий случай проявления абстрактной общей закономерности: случаями её проявления как раз и выступают все данные конкретные единичные случаи, которые, тем самым, одновременно с равным правом могут быть охарактеризованы и как случаи проявления частной закономерности, и как случаи проявления общей закономерности. Тут как частные и общие соотносятся содержания наблюдаемых конкретных и абстрактных закономерностей, а не случаи их проявлений. Сказать о самих случаях, что это именно они одновременно и "частные", и "общие" будет ошибкой. Это противоречит правилам логики).

          Отсюда надо понимать, что общие в смысле общности закономерности обнаруживаются во всех единичных практических случаях, но вовсе не являются общими для каких-то якобы частных закономерностей этих случаев. Таких частных закономерностей тут просто и нет. Тут имеются только единичные практические случаи проявления данной общей (в смысле общности) закономерности, закономерность же эта как раз везде одна и та же. Соотношение общей закономерности и единичного случая её проявления — это не то, что соотношение общей и частной закономерности. В первом случае имеется реальная конкретная закономерность, вся общность которой лишь в том, что эта закономерность обнаруживается во всех соответствующих ей событиях, вещах и т.п. Во втором случае налицо абстракция, обобщение содержаний ряда конкретных закономерностей, выявление того общего, что присуще именно их содержаниям, а не практическим событиям и пр., в которых они выявляются. При том разумеется, что общие в плане общести закономерности тоже охватывают собою более значительные множества объектов, чем те конкретные частные закономерности, обобщением содержаний которых выявляются данные общие закономерности.

          Вот то, что полезно знать в отношении типологии закономерностей. Вернусь теперь к их природе.

          ХАРАКТЕР СУЩЕСТВОВАНИЯ   Итак, всякая конкретная закономерность есть некое специфическое соответствие между какими-то конкретными чем-то и чем-то, а закономерность вообще — это просто соответствие между феноменами (о значении, придаваемом мною слову "феномен", см. "ООФ", с. 119). Это определение (общая определённость) данного феномена, или "аспекта реальности", выражаясь твоими словами.

          Обращаю, однако, твоё, Лёнь, внимание на то, что данный "аспект" есть грань реальности, а не её часть. Закономерности (равно как и свойства, сходства и т.п.) обнаруживаются в реальных вещах (например, в виде особенных соотношений их частей), событиях и т.д. вовсе не как их натуральные фрагменты, "кусочки", а лишь как их специфические характеристики. Пластичность куска меди не есть кусочек этого куска. Тенденция некоторого процесса не есть некие отдельно взятые события из той совокупности событий, что составляют собой данный процесс. Сходства вещей или событий не есть кусочки этих вещей или событий. Вот и закономерность тяготения не есть кусочки тяготеющих тел или "кусочек" самого процесса их тяготения друг к другу. Это именно его (данного процесса) особая качественно-количественная характеристика — и только. Бытие этой характеристики (особого соответствия) вполне реально, равно как и бытие свойства пластичности, сходств, тенденций и т.п., но вовсе не натурально. Твоя же, Лёнь, проблема состоит именно в том, что ты подспудно некоторым образом (каким именно образом, будет показано ниже) сближаешь бытиё этой характеристики с натуральным бытиём. А точнее, желаешь понимать это её бытиё как натуральное и, не находя сего, начинаешь отрицать реальность (онтологичность, объективность) её бытия вообще. Но оно вовсе не нереально. Просто это совсем иной тип бытия — бытиё не материи как таковой, а также не того, что с ней происходит, то есть изменений, событий, процессов, а бытиё некоей грани, характеристики всех этих натурально сущих и происходящих феноменов. Причём характеристики специфической, особой, отличающейся от других граней-характеристик натурально сущего и происходящего — типа качества, количества, темпа, скорости, сходства и т.п. Эта характеристика реальности — соответствие между её феноменами (между теми или иными их определённостями).

          ЧТО ЗНАЧИТ "БЫТЬ" ВООБЩЕ (А ТАКЖЕ "БЫТЬ ОБНАРУЖЕННЫМ")   При всём при том закономерности, хотя и по-особенному, но есть, существуют реально. И, стало быть, к ним должно относиться всё то, что присуще любому существующему — вне зависимости от того, как оно существует — натурально, как вещь, либо как процесс, либо как характеристика вещи или процесса. Так что следует осмыслить сам тот факт, что закономерности есть реально. Понять, что означает это их бытиё. Не то, повторяю, каково оно в его конкретике и отличии от бытия натуральных вещей и процессов, а то, что характерно для всего, что каким-либо образом существует вообще. Вот я пишу, что закономерности есть реально и что мы их каким-то образом обнаруживаем, выявляем. Но что сие значит — быть? Что необходимо для того, чтобы закономерности можно было обнаружить?

          Ну, для возможности собственно обнаружения (данности нам) как раз прежде всего нужно, чтобы закономерности реально были. Так что вопрос сводится в конечном счёте только к тому, что требуется для бытия любого феномена, каковы необходимые атрибуты всякого существующего. В этом плане я акцентирую здесь необходимость определённости феномена, некой устойчивости его бытия в определённом виде. Неопределённого просто нет и быть не может — даже онтологически, а не только как объекта познания (мышление, разумеется, не может оперировать неопределённым как таковым; прошу не путать оперирование реально неопределённым с оперированием понятием "неопределённое"). Всякое существующее определённо и есть только в той мере, в какой оно определённо, то бишь устойчиво в некотором виде. (Определённость феномена имеется лишь в той мере, в какой имеется его устойчивость, и наоборот. Устойчивость и выражается через сохранение определённости).

          Сие, само собой, касается и закономерности. Она есть и обнаруживается нами лишь постольку, поскольку представляет собой некое определённое соотношение соответствия, сохраняющее эту свою определённость, то есть устойчивое в обладании ей. Понятно, что если соотношение соответствия между теми же, например, определённым (то есть устойчивым, сохраняющимся неизменным) качеством и определённым количеством каждый миг меняется, то этого соответствия попросту и нет как такового, а имеется, напротив, абсолютное несоответствие, полная "бессвязность", взаимонезависимость указанных качества и количества. Чтобы закономерность была, необходимо, чтобы соответствие между определённостями качества и количества было тоже строго определённым, постоянным в этой своей определённости. Причём это случай, когда соотносящиеся "ЧТО" сами неизменны. Но они могут и изменяться, и при этом наличие закономерности должно выражаться в том, что при любых изменениях соотносящихся "ЧТО" их соответствие всё равно должно сохраняться, быть, если можно так выразиться, инвариантным. Например, прирост одной из тяготеющих масс, конечно, отражается на её тяжести и общем характере движений тел, но никак не на законе, то бишь не на закономерности тяготения, не на соотношении соответствия между массами, разделяющим их расстоянием и силой их взаимного притяжения.

          Так что повторяю: закономерность есть обязательно определённое и, следовательно, устойчивое соотношение соответствия. Неопределённое соответствие — вовсе не соответствие. Данный тезис носит общий характер. Быть — значит быть определённым вообще. При том далее нужно уточнить, что всякая реальная определённость сугубо конкретна. Те же закономерности исходно обнаруживаются нами как отношения соответствия вполне конкретных единичных объектов и как вполне конкретные их соответствия. Это лишь в дальнейшем сравнением всех таких единичных случаев мы формируем в своих головах представления об общих закономерностях в смысле их общности, "объёма", а затем, сравнением самих содержаний данных конкретных общих тем или иным множествам единичных объектов закономерностей, — общие закономерности в смысле общести. Аналогичным образом (но только обобщением уже не содержаний конкретных закономерностей, а их понятий как именно закономерностей в их отличии от понятий иных феноменов) происходит и формирование понятия о закономерности вообще (ещё раз обращаю внимание на то, что обобщение, ведущее к обнаружению общей — в смысле общести — закономерности, это совсем не то, что обобщение, ведущее к выработке общего понятия закономерности: тут обобщению подлежат разные "вещи": содержания конкретных закономерностей и понятия их. В первом случае выясняется, что содержательно обще у конкретных закономерностей, а во втором — что такое закономерность вообще как феномен).

          Выявление общих в смысле общести закономерностей тоже делается путём сравнения — содержаний конкретных закономерностей — и на базе обнаружения сходств этих содержаний. Мы тут выявляем сходное-общее во всех данных содержаниях (отбрасывая отличающее-частное), и общие (в смысле общести, то есть абстрактные) закономерности, равно как и феномен Закономерности ВООБЩЕ, обнаруживаются нами именно как сходное в указанных содержаниях конкретных реальных закономерностей. Подчёркиваю: общие закономерности так же, как и конкретные закономерности, имеют реальные основы, а не просто выдумываются нами. Мы обнаруживаем общие закономерности в реальности как сходства, как общее в содержаниях всех конкретных закономерностей, и эти сходства вполне реальны, объективны. То есть мы и сами конкретные (общие в смысле общности) закономерности обнаруживаем реально (в каждом конкретном случае соответствующего им единичного бытия), и общие (в смысле общести) законы (а также общее понятие закономерности) выводим не с кондачка, а тоже углядывая реальные тождества и сходства содержаний указанных конкретных закономерностей.

          ПРОБЛЕМА ВЫЯВЛЕНИЯ КОНКРЕТНЫХ ЗАКОНОМЕРНОСТЕЙ   Впрочем, вопрос о выявлении закономерностей стоит обсудить особо. Причём, главным образом, — конкретных закономерностей, ибо выявление абстрактных закономерностей путём обобщения содержаний конкретных закономерностей — дело куда более простое и понятное. А вот как мы устанавливаем наличие самих конкретных закономерностей — это проблема. Причём тут на деле имеется два вопроса: об установлении содержания (определённости) закономерности, и об установлении того, что это именно закономерность.

          Ты, Лёнь, например, пишешь, что законы выявляются обобщением. Это сомнительное утверждение, в особенности, в связи с тем, что термином "закон" ты именуешь и законы, и закономерности. Подлинно обобщением устанавливаются только абстрактные закономерности и общие законы — в моём понимании законов. Ибо у меня законы суть суждения о закономерностях, отчего общие законы суть именно обобщения суждений о закономерностях (при том, что данные суждения представляют собой описания закономерностей, то бишь именно их содержаний). Но это как раз вовсе не установление собственно содержания конкретной закономерности (не выработка её описания-суждения) и не установление того, что перед нами действительно закономерность.

          Аналогично, не является установлением содержания закономерности и операция определения её распространённости, то есть "объёма". Например, закономерность тяготения присуща взаимодействиям всех масс и в этом смысле обща им всем, обнаруживается во всех единичных случаях взаимодействий масс. Но знание об этой общности принадлежности-обнаруживаемости — это вовсе не знание того, что, собственно, такое есть данная закономерность сама по себе, чем она характеризуется.

          Ещё раз повторяю: сравнение единичных случаев на предмет выявления одной и той же для данных единичных случаев закономерности — вовсе не обобщение этих случаев и уж, тем более, самой данной закономерности. Это выявление не общести, а общности. И уж тем более, это не обнаружение конкретики закономерности: она обнаруживается в каждом единичном случае сама по себе. Это обнаружение не требует никакого сравнения. Сравнение нужно лишь для того, чтобы прийти к выводу, что та же самая закономерность — обща в смысле общности для многих объектов. Но и установление общности — не обобщение содержания данной закономерности или суждения о ней, а определение объёма, сферы приложения данной закономерности. Обобщение имеет место только при формировании общих понятий и общих закономерностей на базе частных. А выявление общности принадлежности — это не обобщение. Знание о той или иной конкретной закономерности или конкретное представление вырабатываются вовсе не обобщением, а сами есть материал для обобщения (которое не надо путать с выявлением распространённости закономерности).

          Итак, определённость (содержание) конкретной закономерности устанавливается в каждом отдельном случае её проявления отдельно — как именно определённое соответствие ("х") объектов А и Б (впрочем, соответствие может иметь место не только между двумя, но и между большим числом объектов; также обрати внимание на то, что эти объекты должны быть разной природы: например, закономерность тяготения — это соответствие не между массами, а между величинами тяготения, масс и расстояний между телами). Мы тут обнаруживаем конкретную закономерность исходно в каждом конкретном случае и именно в нём устанавливаем, что она собою представляет содержательно, а также формируем суждение, описывающее это содержание.

          Однако познание содержания — это одно, а приобретение уверенности в том, что данное соответствие, действительно, закономерность — уже другое. С чего мы взяли, что тут налицо соответствие? А вдруг оно спустя минуту возьмёт и исчезнет — при сохранении всего прочего неизменным? Или же в такой же абсолютно ситуации его вовсе не будет. То есть мы должны ещё как-то убедиться в устойчивости, сохранности данного соответствия. Чему помогает обнаружение его повторяемости во всех аналогичных случаях. Например, если при наблюдениях за взаимодействиями всех масс (в очищенных от побочных затемняющих условий ситуациях) мы обнаружим, что сила их тяготения всегда соответствует величинам масс и расстояниям между ними одинаковым образом, то это будет существенным обстоятельством, понуждающим нас признать данное соответствие за закономерность. Ещё раз повторяю для ясности, что таким макаром мы устанавливаем не содержание закономерности, а лишь получаем уверенность в том, что перед нами действительно закономерность.

          Но уверенность — это опять же не установление действительности наличия закономерности. Некое соответствие может обнаруживаться во всех относящихся к делу случаях, и это будет сильнейший козырь в пользу того, что тут мы наткнулись на закономерность (на практике мы принимаем за закономерность даже то соответствие, которое просто обнаруживается в большинстве случаев, списывая необнаружение его в некоторых обстоятельствах на недостаточное знание нами побочных искажающих влияний). Но наличие уверенности — не доказательство истинности. Такой индуктивный метод (даже при полной индукции) удостоверения действительности закономерности вообще ничего на деле не доказывает. Он лишь показывает высокую достоверность отнесения данного соответствия к числу закономерностей (и для практических целей этого уже достаточно). Доказательством же тут может выступать только обнаружение оснований, которые обусловливают данное соответствие, то бишь дедуктивное выведение его из глубинной природы соотносящихся (соответствуя) объектов. Тут требуется именно познание самой этой глубинной природы, что нередко затруднительно и невозможно (на конкретном этапе развития человеческих возможностей и познаний). Например, доказательство того, что закон тяготения описывает действительную закономерность и по сей день носит, преимущественно, индуктивный характер, то бишь не доказывающий, а практически подтверждающий массой примеров достоверность этого предположения — что сей закон описывает действительную закономерность, а не просто чертовски распространённое совпадение. Просто с каждым новым подтверждением и при условии отсутствия опровергающих фактов вероятность того, что этот закон описывает закономерность, всё растёт. Однако подлинное дедуктивное доказательство сего будет получено лишь тогда, когда мы сможем показать необходимость данного соответствия как порождения природы чего-то более фундаментального (вакуума, вещества и т.п.), когда будет создана теория (объяснение, а не просто описание) самого феномена тяготения (массивности и её проявлений).

          Следует отметить ещё, что и само установление содержания закономерности — непростая процедура. Ведь тут единичный случай должен быть чистым от всяческих посторонних влияний. Эти посторонние влияния можно иногда устранить практически (например, откачав воздух из ёмкости, в которой падает пушинка). Но порой такое устранение посторонних влияний невозможно, и данные влияния приходится вычислять и устранять (вычитать из результата) только мысленно. Для чего необходимо знать о характере этих влияний, о том, как они искажают ситуацию и проявление искомой закономерности. А это может быть, в частности, установлено сравнением ситуаций, аналогичных во всём, кроме параметров данных посторонних неискоренимых влияний. Измерения различий этих параметров в комплексе с измерениями различий результатов дают знания о том, как параметры сказываются на результатах. Впрочем, вникать во все эти дополнительные тонкости мне лень.

          И, вообще, — надоело. Давай, наконец, поскачем непосредственно по твоему тексту.