Философия       •       Политэкономия       •       Обществоведение
пробел
эмблема библиотека материалиста
Содержание Последние публикации Переписка Архив переписки

А.С.Хоцей

Теория общества

Раздел второй. Общее представление об обществе как целом

          Внешние признаки     Общество, будучи внутри себя целым, внешне, в отношении к окружающей его среде, разумеется, предстаёт как вещь — как нечто единое, обособленное, пространственно ограниченное и пр. Всякое общество представляет собой единицу такого уровня Бытия, который мы именуем по его качественным признакам — социальным, а как "часть" Универсума — человечеством.

          Внешними для конкретного общества являются, во-первых, среда предшествующего уровня, которая объединяется термином Природа, а во-вторых, среда того же уровня — другие общества. В отношении этих сред общество и выступает как вещь — как нечто вполне самодостаточное, внутренне замкнутое, ощетинившееся орудиями производства и уничтожения, то есть своими развитыми в той или иной степени органами. Действия всякой вещи содержательно, как известно, сводятся к защите и нападению, к пассивному и активному самосохранению, воспроизводству. Особенность вещных свойств общества заключается в том, что его воздействия на остальной мир носят орудийный характер.

          Кроме того, любое общество неизбежно обладает пространственной определённостью — территорией своего обитания. Неважно, оседлый или нет образ жизни ведется на данной территории, но какая-то локализация тут необходима. Естественно, что оседлость повышает степень пространственной определённости и способствует образованию более устойчивой структуры.

          Но задачей настоящей работы является не исследование общества как вещи, а рассмотрение его изнутри — как целого. Я упоминаю о вещном бытии данного объекта лишь для полноты картины.

          Проблема описания     Итак, здесь предстоит описать (или — что то же — определить) общество как целое. Это несколько иная процедура, чем обычное описание-определение вещей, взятых в их внешнем бытии. Описать вещь извне — значит, перечислить её свойства, то есть те особенные действия, в которых она проявляет себя в отношении окружающей среды. Именно такими описаниями учёные привыкли обычно заниматься в рамках так называемых естественных наук, давая всевозможные определения объектам наблюдения.

          Описать целое, то есть вещь изнутри — намного сложнее. Хотя бы потому, что в этом случае описанию подлежит не отдельная единичная вещь в её простых проявлениях, а организованный процесс взаимодействия многих различных вещей (частей). То есть тут необходимо для начала описать все эти части как собственно вещи — в тех их свойствах, которые задействованы в данном процессе функционирования их совокупности-целого (отделив предварительно эти свойства от тех, что также присущи частям как вещам, но не существенны в данном контексте, не используются в рамках целого). Затем нужно описать и сам процесс, его содержание, порядок организации, последовательность совершения тех или иных действий, а также и основания (причины) этой последовательности. То есть описание целого неизбежно включает в себя и элемент объяснения, который отсутствует в простом описании вещи (что и понятно, ведь целое есть система, описание которой априори должно быть системным, а всякое сведение фактов в систему и есть не что иное, как процедура их объяснения).

          Немалые сложности в описании функционирования целого создаёт циклический, внутренне закольцованный характер этого процесса. В его природе нет начала и конца, которые, увы, свойственны любому изложению. Ввиду этого очень трудно найти тот отправной пункт, с которого лучше всего начать логическую раскрутку сюжета, ибо любой фрагмент данной реальности объясняется не сам по себе, а через все прочие. Объяснение сути происходящего тут идёт не путём движения от исходной точки к конечной, от следствия к причине, а путём последовательного углубления некоей кольцевой колеи, насыщения и обогащения представления о феномене посредством привлечения с каждым витком всё новых содержательно знаний. При написании данной работы я постоянно сталкивался с этой трудностью. Читатель сам со временем убедится в том, что адекватно понять, например, текст четвёртой части невозможно, предварительно не познакомившись с пятой, и наоборот (отчего я и не могу попросту поменять их местами: это ничего не даст). Цельное представление и общий подход к любой теме у читателя сложится только по прочтении всей книги. И лишь при повторном чтении сопоставление с этим уже сложившимся представлением даст возможность действительно глубоко проникнуть в содержание каждой конкретной главы. Как говорил поэт: "Лицом к лицу лица не увидать — большое (то бишь в данном случае целое) видится на расстоянье".

          Наконец, проблема описания целого заключается и в том, что именно выбрать объектом описания. Кабы тут имелось нечто стабильное, то есть опять же вещь, взятая извне и в общем (в тех чертах, которые характерны для неё в любом её состоянии), то проблемы не было бы. Но общество как целое постоянно развивается, изменяется. Сегодня оно не то, что было вчера, а тем более — десять тысяч лет назад. Во всяком случае очевидно, что становящееся общество (архаичные, недоразвитые его состояния) надо отличать от ставшего, от уже приобретшего свою вещную определённость (то есть от современных, относительно сложившихся форм). Сущность феномена, разумеется, наиболее полно выражается в его развитом виде, а не в зародыше. Становлению и поэтапному развитию общества будут посвящены последующие части настоящей работы. В этом же разделе предполагается описать его стационарное бытие, то есть сущностные черты, устройство, а также и общий порядок его изменений вообще. Естественно, что ориентироваться в этом описании я буду именно на адекватные, развитые формы, в которых все характерные особенности рассматриваемого феномена проявились уже в полной мере.

Глава первая. Общество как стационарный объект

          1. Природа человека

          Части общества     Общество есть соединение людей. Его часть — человек. Процесс жизнедеятельности общества состоит из согласованных взаимодействий множества отдельных индивидов. Конечно, на поверхности событий сплошь и рядом мелькают не отдельные личности, а какие-то союзы, группы, сборища людей, но всё это лишь "суммы", конгломераты проточастей — равно как и органы биологического организма (почки, печень и пр.), частью которого является клетка. Это результат количественного разрастания общества. Но в основании всего здесь лежит человек, его особенности, характерные для него действия в отношении среды. Природу (свойства) человека и необходимо исследовать.

          Ракурс рассмотрения     Природа эта крайне многообразна. Но для целей данной работы важно далеко не всё. Будет нелишне ещё раз заострить внимание читателя на том критерии отбора существенного, который я буду использовать и впредь, когда столкнусь со сходными проблемами выбора. На глаза исследователю в пёстрой мировой истории попадается многое. Чтобы не утонуть в этом материале, необходимо иметь что-то такое, что поддерживало бы на плаву, позволяло выгребать в нужном направлении.

          Такой опорой и ориентиром в данном случае является знание того, что объект исследования — общество и что общество это представляет собой целое. А в целом всё "целосообразно" (я позволил себе изменить слово "целесообразность", чтобы подчеркнуть зависимость всего не от цели, а от целостности). То есть в целом всё не случайно, в целом всё функционально, всё выполняет свою строго отведённую роль. Необходимо исследовать всё, что имеется в природе человека, с точки зрения отношения к обществу: нужны ли эти феномены для бытия общества как целого, существенны ли, определяют ли его организацию и, соответственно, регламентируются ли им (вспомните о взаимообусловленности частей и целого)? Человек разносторонен. Но в данном случае интересны только те его черты, которые обусловливают его общественное бытие или, в свою очередь, обусловлены последним (ведь вещь как часть входит в целое лишь отдельными своими сторонами).

          "Целесообразность" целого     Помимо отмеченной "целосообразности" бытия частей, оно также и "целесообразно" (теперь уже от слова "цель"). Ибо части объединяются в целое (не в скопление, а именно уже в готовое целое) не насильственно, а добровольно, если позволительно вести так речь об объективных вещах, лишённых сознания или даже об обладающих им. Выше указывалось, что бытие вещи в качестве части целого гораздо более обеспечено сравнительно с бытием таких же вещей, ведущих самостоятельное существование. При таком соединении повышается устойчивость и неуязвимость данной вещи-части к воздействиям внешней среды её собственного уровня. Именно завоевание этой независимости и способствует становлению и предпочтительному выживанию целого в ходе эволюции — как самого перспективного её (эволюции) порождения.

          Таким образом, части объединяются в целое не зря. "Смысл" такого объединения заключается в повышении выживаемости каждой конкретной части. Разумеется, этот "смысл" обнаруживается лишь отбором, но не существует как цель частей, лишённых разума. Впрочем, повторяю, данный "смысл" не существует и для разумных существ. Человек рождается не по своей воле и не по своему выбору обретает те или иные "ценности", усваивает стереотипы поведения: всё это навязывается ему в процессе воспитания обществом. Роль разума сводится лишь к "объяснению", а на деле — к оправданию этих объективно усвоенных правил бытия, осуществляемому постфактум и в тот период, когда личность уже развилась до стадии критического отношения к действительности. Новорождённый представитель вида "хомо" есть обычное животное с определёнными интеллектуальными способностями. Актуализация этих способностей, превращение животного в человека зависит от наличия потока специфической информации, которую ребёнок может получить только в социальной среде. Разумным ребёнка делает лишь процесс социализации, воспитания. Который обязателен для очеловечивания и не является предметом свободного выбора. Тот, кто оказывается вне этого процесса, остаётся попросту животным. Но в данном процессе индивид как вещь превращается в индивида-часть, неизбежно становится винтиком того механизма целого-общества, в рамках которого он вырос. Поэтому и в отношении данного целого, состоящего из мыслящих частей, субъектов, правомерно вести речь об объективности "смысла" его существования, "смысла" объединения индивидов. Практическая устойчивость этого объединения предшествует как факт последующему осознанию данной устойчивости как ценности, во имя которой люди якобы и должны поддерживать своё совместное бытие. Общество возникает и существует не по воле людей, ибо сама воля как момент сознательного отношения к действительности не возникает и не существует до и вне общества. Однако на определённом позднейшем этапе люди осознают ценность своего естественно вызревшего и априорно сущего союза как гарантии индивидуального выживания и удовлетворения насущных человеческих потребностей.

          Свойства как потребности     Итак, я должен рассмотреть те свойства людей, которые имеют прямое отношение к их общественному бытию. Эти свойства различаются, разумеется, как в своей конкретной определённости, так и по степени их значимости для организации и функционирования общества. В силу последнего я буду игнорировать, например, такие несущественные биологические особенности вида "хомо сапиенс", как вес, рост или температурный режим тела его представителей. Некоторые из подобных свойств, конечно, имели своё значение в первоначальный период становления общества, но с превращением гоминоидов в гоминид и собственно человека перестали играть какую-либо роль. Обществу в основном безразличны многие биологические параметры его членов.

          В то же время животная природа гоминид вовсе не отрицается напрочь их социальным бытиём. Целое, как известно, состоит из частей и тем самым основывается на тех исходных свойствах, которые присущи им как вещам предшествующего уровня (в нашем случае — людям как биоособям). О ряде таких свойств, значение которых сохраняется и по сей день (например, о способности древних приматов манипулировать предметами, унаследованной и развитой их потомками — нашими предками), ещё будет написано ниже.

          Однако и этот уровень значимости ещё не пределен. Здесь я хочу заострить внимание читателя не на конкретных биологических особенностях человека, а на более фундаментальных свойствах, присущих не только нашим животным предкам как таковым, а вообще всем живым организмам (если не выразиться шире). Речь идёт о свойствах, обеспечивающих тягу к самосохранению любого целого, о, если можно так выразиться, воле к жизни, то есть о внутренних, о присущих всем биоорганизмам, нашим животным предкам и нам самим побудительных мотивах, которые обусловливают в конечном итоге все наши действия.

          Почему важно исследовать эти мотивы? Потому, что они определяют собой характер действий людей. А ведь сущностью любого целого является именно организованное взаимодействие его частей. Описание целого есть прежде всего описание процесса, а не чего-то статичного. И, соответственно, в первую очередь — характера составляющих его действий. Этот характер как раз и определяется "целью" тех частей, что их осуществляют: действия не могут быть "бессмысленными", бесполезными, нейтральными. Точнее, такие действия тут просто не интересны, а важны только те, что вписываются в контекст функционирования целого, что жизненно важны для него и обратным образом — для его частей. Целое с точки зрения частей есть в конечном счёте не более чем посредник в деле их выживания. Должна быть прямая корреляция между действиями, поддерживающими бытие частей, и действиями, обеспечивающими воспроизводство целого. По результату, содержательно это должны быть одни и те же действия, а первоначально — они должны быть одними и теми же даже по форме.

          Описать данные действия и есть моя задача, и первоначальным тут является выявление их мотива, происхождения, то есть именно тех свойств людей, которые в них выражаются как их причина. Мне интересны прежде всего те свойства людей, благодаря которым производятся те или иные их действия — ткань процесса функционирования общества. К действиям же все живые организмы побуждает то, что мы называем потребностями. То есть заложенные в каждой биоособи программы поддержания гомеостаза, инстинкты самосохранения, личного выживания и воспроизводства вида. Для социального существа, понятно, имеют своё значение и программы воспроизводства общества как дополнительной ценности.

          Биологические и социальные свойства     Теперь вернусь к различиям свойств человека, связанным с тем, что одни из них обусловливают бытие общества, а другие, напротив, сами обусловлены им. Понятно, что черты, обусловливающие бытие общества, первичны, присущи человеку ещё как биологической особи, существуют до общества. Черты же, обусловленные обществом, возникают только вместе со становлением общества — как некая смазка, как необходимые особенности, которые позволяют автономным прежде вещам слиться в "страстном поцелуе" в целое, стать частями. В этих чертах прежние биологические особи модифицируются, превращаясь в собственно людей, в социальные, общественные существа. И в этих чертах они могут существовать, воспроизводиться только в рамках целого, общества.

          Соотношение биологических и социальных потребностей     Таким образом, исторически, по старшинству происхождения, свойства человека делятся на первичные и вторичные, биологические и социальные. Те и другие необходимы для существования общества. Но в силу того что для целей данного исследования прежде всего важны свойства-потребности, его центр тяжести будет сосредоточен на биологии. В качестве определителя мотивов действий животное начало в человеке решительно преобладает. Человек — в основе своей биологическая особь. Именно как представители животного мира люди вступают в союзы друг с другом, образуя первоначальное сообщество. Чисто биологические потребности и, соответственно, интересы прежде всего движут ими и в дальнейшем — при поддержании и развитии данного сообщества.

          Разумеется, человек — это не простое животное, а разумное и социальное существо. У него имеются также некоторые психические и интеллектуальные потребности (в социальном самоутверждении, эмоциональном и идейном контакте с подобными себе и пр.), существенным образом определяющие его поведение. Данные потребности отражают как раз его социальное бытие и обеспечивают смазку механизма функционирования общества. Но это именно приобретённые свойства, созданные обществом и культивируемые им; они характерны для человека как части социума, но не как для отдельно сущей вещи. Конечно, с развитием целостности общества и частичности людей социальные свойства последних приобретают всё большее значение, но тем не менее вряд ли когда-нибудь у большинства людей они займут главенствующее положение. Частное бытие определяет вещное — однако лишь в той мере, в какой оно соответствует ему, то есть в той мере, в какой оно повышает устойчивость вещи. Человек — при том что он есть социальное существо и часть общества — прежде всего вещь, собственное бытие которой представляет для неё наивысшую ценность. А это бытие — исходно биологично. Удовлетворение биологических потребностей тут по необходимости первично: без этого просто не будет человека вообще как живого организма, а вместе с тем и всех его социальных свойств. Биологические потребности суть базовые, а социальные — производные, вторичные, обеспечивающие работу общественного механизма как средства наиболее эффективного удовлетворения этих первичных нужд.

          Основные биологические потребности и их отношение к бытию общества     Таким образом, необходимо рассмотреть прежде всего те потребности, что присущи человеку по его чисто животной, индивидуальной, вещной природе. Ясно, что содержание их сводится к обеспечению его сохранности и воспроизводства как биоорганизма. Из них можно выделить три основные.

          Во-первых, это потребность самосохранения. То есть нужда в защищённости от напастей враждебного внешнего мира. Понятно, например, что совместное проживание и коллективная борьба с хищниками для такого слабого животного, как человек, весьма актуальны. Но это достаточно поверхностный фактор, чтобы он мог стать основанием для становления и, главное, бытия целого, общества. Здесь не требуется какой-то стабильной внутренней организации, специализации, тут нет стимула и возможности для развития. В то же время возможная реализация этой потребности уже создаёт предпосылки для становления целостности, формируя колонию людей. Без некоторой скученности вещей, как известно, целое просто не имеет базы для вызревания.

          Во-вторых, существует потребность воспроизводства вида. её "цель" — рождение и воспитание детей. Удовлетворение этой потребности обеспечено соответствующими инстинктами, но последние относительно слабы в сравнении с инстинктами, работающими на индивидуальное самосохранение и воспроизводство (в случае голода в животном, да и человеческом мире детёнышей нередко убивают и даже поедают). Собственное бытие для конкретной биоособи всегда первично.

          Кроме того, воспроизводство вида обеспечивается, в основном, взаимодействиями уже двух особей, двух половых партнёров. Такие взаимодействия характерны не только для людей, но и для многих других животных, и нигде, однако, на их базе не возникают сложные сообщества. Что и неудивительно: раз, как отмечалось, тут достаточно уже союза всего лишь двух партнеров. В то же время стоит отметить наличие некоего принципа организации нескольких особей — отца, матери и их детей, — данного, что важно, самой природой и имеющего исходно функциональный характер. Но в животном мире этот союз — почти всегда временный: он разрушается в процессе взросления детей, которые начинают вести полностью самостоятельную жизнь, не имея в дальнейшем никаких обязательств перед родителями.

          Третья потребность — в индивидуальном воспроизводстве животного. Эта потребность физиологически основана на той особенности живого организма, что в процессе своей жизнедеятельности он расходует энергию и нуждается в постоянном её восполнении. То есть человек периодически должен есть и пить. А для этого — откуда-то брать пищу и воду.

          Вот эта нужда в восполнении периодически растрачиваемой энергии и прочих ресурсов, а соответственно, в добыче пищи и других материальных благ является наиболее фундаментальной. Она закономерно оказалась и наиболее перспективной исторически и стала в конечном счёте основой становления, бытия и развития общества. Почему?

          Особенности добычи пищи     Во-первых, добыча пищи есть основной жизненный процесс, который сопровождает биоособь от рождения до смерти.

          Во-вторых, это процесс циклический по своей природе, то есть требующий постоянного возобновления. Что и понятно, ибо он привязан к цикличности бытия самих животных как вещей, как целых.

          В-третьих, добыча пищи в отдельных случаях (например, при охоте на крупных животных) требует коллективных усилий, кооперации и специализации. При этом образуются зачаточные формы целостности.

          В-четвёртых, необходимость постоянных усилий понуждает человека к изысканию путей их экономии. Живые организмы в этом отношении ничем не отличаются от неорганических тел: стремление двигаться по пути наименьшего сопротивления, стремление экономить при достижении цели расходуемую энергию, свойственно всему. Это отражается в таком свойстве человеческой натуры, как лень. Она заставляет нас совершенствовать способы обеспечения себя пищей. Естественно, степень совершенства при этом оценивается именно с точки зрения экономии усилий, а не по каким-то другим критериям.

          В-пятых, потребность индивидуального воспроизводства — это самая сильная потребность, неудовлетворение которой ведёт к гибели особи. Отчего при осложнениях процесса добычи пищи она (особь) пускается во все тяжкие, проявляя максимум изобретательности и трудолюбия. Голод — это важнейший стимул к развитию, отражающий опаснейшие дисбалансы как внутреннего состояния организма, так и его отношений с внешней средой.

          Ну и наконец, в-шестых, следствием четвёртого и пятого факторов в определённых условиях становится то, что процесс добычи пищи у человека со временем постепенно превращается в процесс её производства, которое, с одной стороны, сохраняет и приумножает в себе все вышеописанные черты, характерные для добывающего хозяйства, а с другой стороны, обладает и рядом качественно новых свойств. С момента становления производства объединения людей, носившие до того во многом аморфный и нестабильный характер, получают прочную основу и мощный потенциал развития в сторону всё более разрастающегося количественно, усложняющегося и дифференцирующегося качественно (то есть функционально) целого-общества.

          Прямой выход на роль производства     Разумеется, данный подход к определению роли производства в бытии общества представляет собой лишь вынужденную историческую реминисценцию. Раз я начал с исследования животных свойств человека, то должен был хотя бы пунктиром указать и на вехи пути от животного состояния к социальному.

          В то же время место и значение производства в современном (то есть адекватном своему определению, развитом) обществе очевидны и сами по себе. Производство является сегодня главным способом жизнеобеспечения людей, на котором завязаны все их основные взаимодействия. Чтобы понять смысл и содержание этих взаимодействий, а также устройство общества вообще, необходимо исследовать характер производственного процесса как центрального, системообразующего элемента процесса функционирования общества в целом.

          2. Общие особенности производства и их следствия

          Смена ориентации зависимости     Я уже писал о том, что "смысл" образования целого заключается в приобретении его частями относительной независимости от внешней среды, в повышении степени устойчивости их бытия. Именно это явилось результатом становления производства. Последнее и первоначально возникло именно как способ борьбы за выживание, и остаётся таковым по сей день. Но масштабы и возможности производства сегодня разрослись до такой степени, что человек из раба природы превратился в её господина. Ныне его жизнеобеспечение уже практически не зависит от случайных капризов среды природного уровня.

          Следствием этого стало, в частности, ускорение роста населения, ведущее к освоению новых территорий, с одной стороны, и к повышению плотности населения, с другой. Плотность же породила тесноту контактов и создала ещё более благоприятные условия для развития целостности общества.

          Но главный результат вышеописанного избавления человечества от диктата природной среды состоит в том, что люди тем самым только сменили ориентацию своей зависимости. Правда, с худшей на лучшую. По мере превращения человека из раба природы в её господина, он, человек, совершал и обратную метаморфозу — превращался из хозяина процесса производства в его слугу, что отражало повышающуюся зависимость личности от общества (части от целого), а общества — от производства. Сегодня определяющим фактором жизни людей стал сам способ их жизнеобеспечения, выживания — характер производства. Их сообщества в своей организации вынуждены приспосабливаться к нему.

          Каков же этот характер, какие требования предъявляет производство к организации человеческого общежития?

          Стабильность     Производство нуждается в стабильности. Оно представляет собой процесс, локализованный в пространстве и протяжённый во времени в гораздо большей степени, чем простая добыча пищи. Присвоение даров природы осуществляется свободно и единовременно, то есть в каждый момент своего осуществления является законченной акцией. Производство же привязано к предмету труда и в силу этого в большинстве случаев требует оседлости. Прекращение миграций, броуновского движения людей является важной внешней предпосылкой для становления и существования целого, общества.

          Протяжённость во времени, то есть длительность любого процесса ставит и проблему обеспечения условий его протекания. Производство подвержено риску быть прерванным в любой его момент в силу каких-либо козней внешней среды, от которых его надо охранять. Следовательно, становление производства порождает новую заботу, требует выделения особой функции защиты. И, таким образом, уже с этой поверхностной стороны ведёт к усложнению перешедших к производящему образу жизни колоний людей.

          К тем же самым результатам — оседлости и выделению функции защиты — люди приходят и ещё по одной причине. Длительность производственного процесса означает и то, что в период между его началом и концом, когда наконец появляется продукт, людям необходимо как-то существовать. А значит, необходимо иметь запасы пропитания. Эти запасы затрудняют кочевой образ жизни, а то и делают его невозможным (если хранение требует поддержания особых условий), а кроме того, могут стать объектом грабежа и также нуждаются в охране.

          Массовость и специализация     Производство — во многих случаях изначально, а в развитом виде и повсеместно — требует совместных усилий многих людей. То есть предполагает как предпосылку и поощряет как следствие скученность, соединение их в своём процессе.

          При этом, поскольку сам процесс далеко не однороден (как в рамках одного типа производства, так и в силу существования многих разных производств), указанное соединение людей тоже приобретает черты неоднородности. Развивается специализация, то бишь функциональное разделение участников данного общего процесса. Увеличивается степень его сложности.

          Сложность и непосредственное обслуживание производства     Чуть выше отмечалось, что для стабильного функционирования производственного процесса необходима его защита. Теперь помимо того можно видеть, что этот процесс в развитом виде представляет собой и достаточно сложный конгломерат трудовых деятельностей, которые неизбежно нуждаются (и чем дальше, тем больше) в постоянном упорядочении, регулировании, то есть организации. Производство на известном этапе своего развития требует выделения функции управления им.

          Кроме того, освоение всё новых способов воздействия на природу, которые и составляют техническую плоть производства, напрямую обусловлено наличием знаний о самой природе. Обслуживание развитого производства нуждается в специальной подготовке. Хранение и распространение знаний также выделяются в особые занятия, причём параллельно сопровождающиеся и добычей, накоплением новых знаний — то есть научной деятельностью.

          Косвенное обслуживание производства     Развивающаяся дифференциация производства в межотраслевом масштабе порождает необходимость обмена продуктами конкретного различного труда и на определённом этапе — также формирования специальных групп людей, обслуживающих эту потребность. Причём с самых разных сторон — транспортной, организационной, способствующей возможности обмена (менялы и ростовщики).

          Становление и функционирование такой сложной структуры со множеством связей и зависимостей, причём уже не только чисто производственного характера (хотя всё перечисленное необходимо с точки зрения именно бытия производства) ставит вопрос и об общем управлении всем сообществом, о выделении группы управляющих непроизводственной жизнью.

          Наконец, тот факт, что данному управлению приходится иметь дело не с винтиками или шестерёнками механизма, а с людьми, обладающими сознанием и руководствующимися им в своей деятельности, поднимает вопрос о воздействии на это сознание. Появляется необходимость разъяснять массам "смысл" имеющего место общественного разделения труда, его природу и происхождение, а также его необходимость для всех и каждого. Это становится делом особого отряда идеологических работников.

          Побочные функции     Всё вышеперечисленное по необходимости вызывается к жизни самим процессом производства. Как вызывается заклинанием джин из бутылки. Но помимо того производство, создавая достаточное количество материальных благ, создаёт возможность и для содержания людей, не имеющих к нему непосредственного и даже косвенного отношения. То есть для развития внепроизводственных общественных функций. О чём речь? Об обслуживании иных, не чисто воспроизводственных, вторичных и третичных потребностей человека. Как сложная личность, человек желает выглядеть "красивше" в смысле прически и прочего, он нуждается в поддержании здоровья, эмоциональных и эстетических переживаниях, ну и во множестве других подобных мелочах.

* * *

          Таким образом, общество структурируется соответственно потребностям производственного процесса — в рамках и во имя обеспечения беспрепятственного функционирования этого процесса как основного условия и средства воспроизводства составляющих данное общество людей.

          Организация общества отражает организацию лежащего в его основании производства. Но как организуется само производство? Что оно представляет собой с его технической стороны?

          3. Техническая организация производства; его элементы и их роль в этой организации

          Элементы производства     Производство есть процесс преобразования природы с целью получения материальных благ. В этом процессе задействованы усилия самого человека, которые в данном случае выступают как труд, затем — сама природа как предмет, на который обращён труд. Наконец, в нём задействованы и некоторые орудия, с помощью которых человек преобразует природу, помещая их между собой и ею. Результатом труда являются продукты — материальные блага.

          Что представляют из себя данные феномены?

          Труд     Труд, как отмечалось, есть непосредственная производящая деятельность человека. Этот феномен можно рассматривать с разных сторон, но я остановлюсь лишь на одной, соответственно выдвинутому выше требованию. Мне интересен труд с точки зрения его роли в бытии, конкретном формировании и развитии общества. Не в происхождении общества и человека как его части (я не исследую здесь становление этих феноменов), а именно в наличном бытии и развитии. Объектом рассмотрения является лишь общество как уже сложившееся целое. Важны значение и потенциал труда как средства удовлетворения воспроизводственных потребностей человека.

          Производительный труд является основным видом деятельности, обеспечивающим существование людей и всего их сообщества. Процесс труда представляет собой растрату физиологических ресурсов и энергии людей, и именно здесь работает в первую очередь вышеотмеченный закон экономии усилий. Человек стремится к тому, чтобы меньшим количеством труда приобретать себе большее количество материальных благ. То есть — к повышению производительности труда. С его, человека, собственной стороны это достигается совершенствованием навыков и умений, развитием физического естества (силы), улучшением организации производственной деятельности, последовательности и порядка трудовых усилий. Понятно, что возможности этого ограничены биологическим потенциалом, а также характером конкретного производства.

          Предмет труда     Труд прикладывается к природе, то есть к внешней среде. Она достаточно разнообразна — географически, климатически, по наличию тех или иных ресурсов, а также по тем продуктам, которые человек извлекает из неё, используя их поначалу однообразно — в пищу, но со временем и для удовлетворения иных своих потребностей. Тем самым порождаются различия в производительности труда, возможность специализации производства и обмена продуктами, то есть возможность образования какого-то функционального деления людей в процессе производства материальных благ, обусловленного ещё не самим производством, а средой, предметом труда.

          Но понятно, что это фактор случайный и по большому счёту — неизменный, то есть также ограниченный в своём влиянии на структуру общества. Природа предмета труда, равно как и природа человека, такова, что от неё никуда не денешься. Это фактор постоянный, который нам изменить часто не под силу. Преобразование общества не может быть результатом преобразований этих "природ". Если выражаться точнее, то общество, безусловно, как-то преобразуется параллельно преобразованиям природных, внешних факторов (в особенности в ранние эпохи, когда степень зависимости человека от природы была ещё очень высока). Но данные преобразования не являются внутренне обусловленными общественными процессами и поэтому теоретически не интересны. Ведь теория включает в себя лишь закономерное; случайное не может быть предметом её внимания.

          Орудия труда     Орудия труда суть то, что человек помещает между собой и природой для того, чтобы увеличить силу и спектр своего воздействия на неё. Благодаря им это воздействие и приобретает качественно новый характер, то есть орудия выполняют в обществе роль органов целого — особенно при таком своём развитии, когда их применение вынужденно становится коллективным, общественным делом.

          Понятно, что эти орудия не сваливаются с неба, а находятся человеком в самой природе или же извлекаются из неё посредством того же производства. Человек использует свойства этих природных тел против самой природы, чтобы взять с их помощью у неё то, что она сама дать ему не хочет.

          Орудия труда подразделяются на основные, которыми, собственно, и преобразуется природа, и вспомогательные, так называемые средства труда — типа дорог, транспорта, складов и прочей инфраструктуры. Здесь эти вспомогательные средства не так важны; я буду рассуждать прежде всего об орудиях как об основных органах связи человека со средой и главном факторе, обеспечивающем воспроизводство и развитие общества.

          Производительные силы     Человеческий потенциал, природные ресурсы и производственные орудия в совокупности называются производительными силами. Этот термин часто встречается в различных теориях общества, но я его употреблять практически не буду. Не из вражды к термину, а потому, что содержательно он меня не интересует. В понятии "производительные силы", по существу, охватывается производительный потенциал человечества или того или иного региона, общества — с точки зрения его способности производить какое-то количество материальных благ. Для теории общества это не важно, ибо оно структурируется не в зависимости от количества материальных благ и не в соответствии с достигнутой производительностью труда. Что видно, например, из того факта, что производительность труда в земледелии примитивного Шумера или Древнего Египта была значительно выше, чем в более развитой во всех отношениях Англии, например, XVIII века.

          Роль элементов производства в его организации     Итак, я кратко охарактеризовал основные материальные элементы процесса производства. Теперь посмотрим, какова роль каждого из них в организации этого процесса. Возьмём труд. Это — человеческая производительная деятельность, сама плоть производства, которая как раз и нуждается в организации. Труд, конечно, частично поддаётся организации и сам по себе, но понятно, что решающими ориентирами тут должны быть всё-таки какие-то внешние условия его осуществления.

          Таковыми являются предмет и орудия труда. Уже отмечалось, что природа предмета влияет на организацию производства, но ограниченно — в силу своей неизменности.

          Другое дело — орудия труда. Их потенциал неисчерпаем, ибо заключает в себе возможности всего материального мира. Человек может поставить себе на службу любое свойство природы в любом количестве его проявлений. Важно лишь овладеть этим свойством, приручить его. Орудия труда (не как конкретная лопата, станок и пр., а как органы общества) могут совершенствоваться безгранично. И это обусловливает их всё возрастающее значение в деле организации производства.

          Разумеется, в какой-то первоначальный период, пока орудия ещё примитивны, ведущую роль в указанной организации играет природный фактор. Но с развитием орудий они вырывают пальму первенства из его слабеющих рук. Производство становится всё более зависимым от их характера, подстраивается под него. Сегодня как раз и наблюдается полное торжество орудий на этом фронте. Процесс производства в современном обществе организуется соответственно характеру орудий труда. Или — более широко — материальных средств производства.

* * *

          Первичное определение     Таким образом, переход к производству чреват серьёзнейшими последствиями. Это такой способ жизнеобеспечения, который и создаёт возможность скопления, и понуждает сам по себе (по мере своего совершенствования) людей ко всё большему сплочению в процессе их индивидуального воспроизводства, которое обеспечивается данным способом. Количественный рост и глубокая функциональная дифференциация, усложнение структуры и упорядочение производственных и прочих взаимодействий, — всё это означает не что иное, как становление целого, которое в данном случае именуется обществом.

          Последнему, стало быть, можно дать такое определение: общество — это целое, частями которого являются люди, выполняющие в процессе совместного биологического воспроизводства различные необходимые функции; в основе этого воспроизводства лежит организованное производство материальных благ, соответственно характеру которого конституируется структура общества, функциональное разделение и порядок взаимодействий людей. Сам же производственный процесс организуется в соответствии с характером используемых в нём технических средств — органов общества-целого.

          4. Коллективно-шкурный (по субъекту и цели) или иерархически-силовой (по форме и средствам) принцип организации общества

          Суть производства     С точки зрения концепции целого производственная деятельность людей является тем особым новым свойством-действием, которое присуще обществу как вещи и проявляется вне его — в отношении природы. Это свойство-действие под силу только обществу как целому, а не отдельной его части — человеку. Общество — это нечто большее, чем сумма составляющих его людей. И общественный характер производства представляет собой выражение этого его (общества) надчеловеческого бытия. Индивидуально нельзя совершить никакую сколько-нибудь сложную производственную операцию, не распространяясь уже о том, чтобы обеспечить все прочие необходимые для существования производства условия.

          Роль производства     Производство задаёт параметры общества. Оно вносит в прежде аморфную жизнь колоний людей, во-первых, строгую организованность своего собственного процесса, обусловленную применением жёстких технологий. Складывается техническая организация людей, непосредственно занятых в конкретных производственных процессах.

          Производство создаёт, во-вторых, возможность и необходимость структурирования этих колоний, разделения их на функционально обособленные и взаимозависимые группы. И на этом ему большое спасибо. Ибо здесь его обществообразующая роль заканчивается.

          Повторяю и поясняю: обществообразующая роль производства состоит лишь в том, что оно обеспечивает определённую (его характером) структуру социума, принуждает практикующие его общества к разделению на функциональные части. В дальнейшем эти части, однако, строят уже свои взаимоотношения самостоятельно. Разумеется, данные взаимоотношения во многом определяются функциями указанных частей и даже заключаются решающим образом в выполнении этих функций. Но этим они тем не менее вовсе не исчерпываются. Ибо их организация имеет свои основания не только в функциональном делении людей, но и в их глубинных биологических свойствах. Люди не просто машинально, автоматически выполняют положенные им "по профессии" действия, но и преследуют при этом какие-то свои личные цели. Сие, безусловно, сказывается на характере организации общества, придаёт взаимодействиям его частей-людей особый окрас.

          Образование метачастей     Чтобы разобраться в этом экстерьере, полезно ещё раз привлечь внимание читателя к некоторым деталям нарисованной выше картины. В частности, ко всё тому же разделению людей по функциональному признаку, то есть превращению их в части особого целого — общества. Теперь, однако, важен уже не сам этот факт, а его количественное наполнение. Понятно, что с ростом численности членов конкретных обществ, спровоцированным теми же успехами производства, на месте отдельных исполнителей функций рано или поздно образуются целые их группы. Которые, состоя реально из множества индивидов, в функциональном смысле представляют собою некие единства, метачасти общества.

          Уничтожение субъективности     Важным следствием такого разрастания частей в метачасти является устранение со сцены истории человека как личности, нивелирование, стирание его индивидуальных особенностей в общей массе единиц метачасти. Действия отдельного человека не запрограммированы жёстко. Возможны случайные всплески эмоций, нестандартные поступки, не соответствующее биологической природе поведение. В действиях массы людей эти отклонения взаимно погашаются, индивидуальная субъективность уступает место объективному — господствующей общей природе большинства. Поведение метачасти в отличие от поведения отдельной личности предсказуемо на все сто процентов. Тем самым с количественным ростом общества происходящие в нём процессы становятся всё более закономерными и объективными.

          Типы метачастей     Таким образом, структурно общество состоит из метачастей. Именно последние являются исполнителями тех функций, которые были выявлены выше как необходимые для данного целого в силу характера и потребностей его основания — производства. Ещё раз вспомним: что это за метачасти?

          Во-первых, к ним относятся собственно группы людей, производящих материальные блага. Их много, они разнообразны — соответственно числу и многообразию отраслей производства. Это основные группы, без которых общество существовать просто не может: не будет самого производства, нечего будет есть. Следовательно, эти группы необходимы при любом раскладе, они изначальны и фундаментальны. От выполнения ими своих функций напрямую зависит бытие общества. За счёт их труда содержатся все остальные группы. И содержатся только в таком наборе и числе, которые допускаются наличным, доступным отчуждению объёмом созданных ими материальных благ.

          Во-вторых, это группа технических руководителей процесса производства. Они существуют не всегда и не везде, а там и тогда, где необходимы по техническому характеру орудий труда.

          В-третьих, это группа, обеспечивающая стабильность внешних условий производства, охрану и защиту производителей, продукта и процесса их труда. Её становление сопряжено с появлением, в первую очередь, достаточных запасов продуктов как главного объекта возможных посягательств (набеги ради простого разрушения производства были историческим явлением лишь на самом раннем этапе), а также и как материальной базы для вообще какого-либо выделения непроизводительных групп.

          В-четвёртых, это группа управляющих непроизводственной жизнью, хотя, конечно, тут возможно и совместительство. В её ведении — административные, судебные, законодательные функции. Данные три ветви управления отрастают по мере усложнения общественной жизни и вызревания потребности в её регулировании.

          В-пятых, это идеологи, обслуживающие в первую очередь нужды управления. Они становятся в тесном контакте и полном взаимопонимании с управленцами.

          В-шестых, это люди обмена, всевозможные торговцы, "матросня" и прочий демос, появляющийся с ростом межплеменных контактов и до поры до времени выполняющий лишь роль смазки в процессе общественного перераспределения продуктов. Значение этих групп повышается по мере отраслевой дифференциации производства, а также по мере становления взаимной экономической зависимости различных регионов.

          Ну и, наконец, в-седьмых, это разнообразный учёный люд, вроде нас с вами, читатель, который появляется как общественно важная группа лишь с развитием наукоёмкого производства.

          Прочие несущественные слои и группки можно не принимать в расчёт.

          Проблема распределения     Все перечисленные группы по-разному относятся к производству, хотя и вызваны к жизни его "заклинаниями". Но зато все они одинаково относятся к потреблению. Все любят кушать и, соответственно, претендуют на некоторую долю произведённого в обществе (производителями, разумеется) продукта. Претензии эти понятны: раз люди выполняют полезные и необходимые общественные функции, то за это их следует кормить. Не для того ли в конце концов, как сказал поэт, все мы здесь сегодня и собрались, чтобы общими усилиями обеспечить удовлетворение потребностей всех и каждого? Общественное производство — лишь средство, а цель — индивидуальное биологическое воспроизводство отдельных людей, которое обеспечивается реально только потреблением.

          Но потреблению сообща произведённого, поскольку оно (потребление), есть сугубо интимный, индивидуальный процесс, необходимо должно предшествовать его (сообща произведённого) распределение. И вот это распределение материальных благ является для людей второй по значимости проблемой после решения задачи их производства. Вся общественная жизнь вертится преимущественно именно вокруг этого стержня. Увы, мы так и говорим: не — "хочешь жить — умей трудиться", а "хочешь жить — умей вертеться". Правильно подмечая, что в обществе благополучие достигается не столько трудом, сколько изворотливостью. Главное — получше устроиться в системе именно распределения, а вовсе не производства благ.

          Всеобщий интерес     Жизнь — не разовый акт: сегодня поел — и свободен. Есть нужно каждый день. И желательно — не однажды. Тут нужны постоянство и здоровый консерватизм (конечно, не в смысле поедания консервов "Завтрак туриста"). В распределении благ, равно как и в их производстве, необходим определённый порядок. Каков же может быть этот порядок? (Я не задаюсь вопросом, каким он должен быть, ибо представления о долженствовании обычно субъективны, — тут обычно заводятся разговоры о справедливости и прочих тонких материях. Но реальный порядок распределения в обществе закономерно должен установиться лишь в том виде, в каком он только и может существовать. Общество — вполне объективная вещь, и в нём протекают вполне объективные, закономерные, не зависящие от наших желаний процессы).

          Жизнь общества определяется действиями людей. Люди руководствуются в своих действиях потребностями биологического воспроизводства, то есть прежде всего личными материальными интересами. И на систему распределения общественных благ каждый из нас смотрит именно с этой колокольни. Всем нам присущ в этом отношении один всеобщий интерес.

          Он определён действием всё того же закона экономии усилий. И выражается в стремлении таскать рыбку из пруда без труда. Читатель, конечно, понимает, что это замечание касается не его, но уж окружающих — в точности! Каждая биологическая особь норовит в процессе распределения благ перетянуть одеяло на себя. Ухватить кусок пожирнее. Не брезгуя при этом ущемлением хвоста соседа. Если в обществе имеется некий пирог, подлежащий дележу, то закономерна драка за лучший кусок этого пирога. Если идёт речь об организации какой-то системы распределения благ, то подавляющее большинство людей, подчиняясь своей природе, будет стремиться к тому, чтобы эта система обеспечивала их личное привилегированное положение.

          О рациональности поведения     Позволю здесь себе небольшое отступление. Как-то в 1991 году на научной конференции, посвящённой пересмотру марксистской философии, доктор философских наук Казанского университета В.Н.Комаров выступил в защиту познания сущности человека и прежде всего подсознательного, иррационального его уровня. Заключив своё выступление следующими словами: "Ибо если человек был бы только рациональным существом, справедливое общество давно было бы построено". То есть отождествив рациональное поведение с тягой к справедливости. Между тем это совершенно разные феномены.

          Поведение среднего человека как раз всегда рационально и понять его нетрудно. Иррациональность тут редка и тем более не играет роли в поведении больших масс. В толпе индивидуальные особенности психики стираются по закону больших чисел. Остаётся лишь то, что присуще всем.

          А присуще всем именно стремление к удовлетворению естественных животных потребностей. В них поведение людей имеет объективную основу. Являясь рациональным в том смысле, что разум каждого человека направлен на решение задач удовлетворения этих потребностей. Соответственно, и действия каждого направлены на это же. Конкретное же содержание данных решений и действий зависит от условий их осуществления, от имеющихся в наличии средств. Очень часто бывает так, что результатом тут является отнюдь не справедливость, а нечто прямо противоположное. Прав был поэт, когда написал, что всяк "для себя лишь ищет воли" и преуспеяния, а вовсе не для соседа.

          Понятно, конечно, что когда каждый борется за это в одиночку, сам по себе, то, ввиду изобилия соперников, шансов на успех маловато. Да и просто не может быть создана система, которая упорядочила бы такое количество разнонаправленных интересов. Но вот тут-то и обнаруживается тот факт, что борьба за блага ведётся вовсе не порознь. Общество разделено на группы сходных по своему положению людей, то есть на отмечавшиеся выше метачасти.

          Значение сходств и различий групп     Данные метачасти сходны внутри себя, но различны между собой — по отношению к производству, положению в обществе, выполняемой функции, средствам, которые находятся в их распоряжении благодаря этой функции и пр.

          Внутреннее сходство обусловливает то, что группа может выступать в отношении системы распределения как единый субъект. Как в смысле наличия общего всем её членам группового интереса, так и в плане совместной борьбы за его воплощение в жизнь.

          Внешнее различие групп ведёт прежде всего к тому, что всеобщий шкурный интерес каждой из них может быть реализован по-разному. То есть он обеспечивается различными типами организации распределения. При этом один тип такой организации даёт преимущества в доступе к благам одной группе, другой тип организации — другой группе и т.д. Понятно, что каждая метачасть борется за торжество "справедливости", то есть за господство той системы, которая выгодна именно ей.

          Кто же добивается тут успеха? А вот здесь опять же имеет значение внешнее различие групп, то есть уже отмеченные их особое место в обществе, доступ к каким-то средствам воздействия на другие группы и пр. Короче, то, что можно назвать факторами силы. Раз уж идёт борьба, то побеждает, конечно, сильнейший.

          Что есть сила?     Но что это такое — сила в обществе? Откуда она у той или иной группы? Когда один человек сильнее другого — это понятно. Но ведь не меряются же целые метачасти физическими силами. Типа стенка на стенку. Коли бы так, то в обществе всегда господствовали бы люди физического труда. Их и числом поболе, да и покрепче они будут.

          Но в том-то и дело, что общественная сила имеет вовсе не биологическое происхождение. Как в отношении к природе мы берём не зубами и когтями, а орудиями, так и в отношениях между самими людьми — тот, у кого есть оружие, сильнее безоружного. Именно обладание, распоряжение такими орудиями, как орудия уничтожения, многократно увеличивает силу иных групп, ставит их в положение сильнейших в обществе. Это и есть главный фактор.

          Второй фактор — организованность. Побеждают обычно не только числом, но и дисциплиной, слаженностью действий. Веники, как известно, легко ломать по прутику, но трудно — целиком. Подчинение дисциплине есть, с одной стороны, сознательное действие, следствие чёткого осознания интересов, которые защищаются. А с другой стороны это подчинение дисциплине есть результат привычки, практического навыка. Метачасти, которые более организованы и сплочены по своим общественным функциям, тем самым и более сильны, влиятельны, могут лучше отстаивать свои групповые интересы.

          Третий фактор — специфические навыки. Побеждают, согласно Суворову, опять же не числом, а умением. Раз главное — оружие, то немаловажно и мастерство владения им, а также и способность грамотно вести боевые действия. Побеждает не только организованный, но и умелый.

          Четвёртый фактор — богатство, которое даёт возможность купить первые три, поставить их себе на службу. Разумеется, лишь в определённых условиях, ибо в условиях неопределённых непосредственная сила не будет служить богатству, а просто отнимет его.

          Пятый фактор — знания, способность влиять на умы, заставлять человека делать то, что выгодно другим, в полной уверенности, что это выгодно ему лично. Понятно, что этот фактор — наименее надёжный и недолговечный. Практика обнаруживает любой обман. И в конечном счёте всё решает грубая сила. Но в том редком случае, когда знания используются не в личных интересах, когда людей убеждают в необходимости действий, которые им действительно выгодны, знание подкрепляется силой этих людей и становится значимым фактором.

          Откуда берётся сила?     Все эти факторы силы достаются тем или иным группам не по воле случая. А, отмечаю ещё раз, — в соответствии с выполняемой ими общественной функцией. Производство, выдвигая на авансцену истории те или иные метачасти общества, одновременно определяет их характер с точки зрения силовых возможностей, а тем самым и предрешает вопрос о господстве какой-то одной из них.

          Победа определённой группы выражается в установлении таких общественных порядков, которые ей выгодны. Эти порядки суть средства, которыми достигается указанная цель — обеспечение привилегированного доступа данной метачасти к материальным благам.

          5. Характерные черты и элементы системы распределения

          Поддержание стабильности     Как уже отмечалось, общественное распределение не может быть разовым актом, а должно осуществляться параллельно производству благ на стабильной упорядоченной основе. Тот факт, что с первых же шагов общества по стезе функционального деления система распределения приобретает неравновесный характер, придаёт общественным порядкам специфический колорит. Группы людей, добившиеся в борьбе привилегированного положения в этой системе, должны постоянно поддерживать её в таком виде силой. Сила выступает в роли своеобразного противовеса, поддерживающего общее равновесие в обществе, в котором система распределения неравновесна. Без такого противовеса эта система неизбежно разрушится ввиду её несоответствия интересам остальных групп. Метачасть-победитель достигает своей цели лишь в той мере, в какой она достигает господства над другими метачастями. Что для этого требуется?

          Узурпация управления     Установление каких-то порядков распределения матблаг, правил общественной жизни, обеспечивающих постоянное воспроизводство этих порядков (в частности, охраняющих господствующее положение их адептов), законов, предписывающих людям, что им можно, а что нельзя делать, — всё это невозможно без монополизации управления обществом. Ведь законодательство, установление законов, слежение за правильностью их исполнения всеми как раз и есть функции управления. Если устанавливаемые порядки вредны всем прочим метачастям, то последних необходимо отлучить от этой функции.

          Следовательно, в первую очередь метачасть-гегемон решает проблему организации власти в обществе. Решает её, естественно, в свою пользу, создавая и опять же законодательно закрепляя такую систему формирования аппарата управления, которая давала бы ей решающие преимущества.

          Управление при этом приобретает политический характер. То есть становится властью, отчуждённой от большинства населения, противостоящей ему, проводящей в жизнь главным образом интересы определённой узкой функциональной группы (частным — в данном контексте частным — образом, конечно, всякое управление как общественно необходимая функция решает и важные для всего общества организационные задачи).

          Контроль над средствами насилия     Разумеется, такая узурпация невозможна без насилия. Несправедливые порядки надо защищать. Решающий аргумент в этом споре — сила. Ею необходимо располагать. Господствующая группа должна быть заведомо сильнее всех остальных. Или сама по себе, или благодаря монополизации контроля над какими-то орудиями насилия вне себя, которые она создаёт и поддерживает в качестве опоры своего господства.

          Государство     Органы политического управления обществом вкупе с органами насилия, обеспечивающими такое управление, называются государством. Государство — это аппарат, позволяющий насильственно поддерживать ту или иную систему общественного порядка, которая нужна метачасти, этот аппарат контролирующей. Как человек посредством орудий труда преобразует природу, так и господствующие метачасти силами государства обеспечивают стабильность общества в том виде, какой им требуется, а при необходимости — даже реформируют его. Государственная форма управления присуща обществам, практикующим узкогрупповое неравновесное распределение материальных благ. Форма же самого государства зависит от характера доминирующей группы, от того, каким образом эта последняя может поставить и ставит госаппарат под свой контроль.

          Право     Определённые порядки, навязываемые доминирующей группой остальному обществу в качестве обязательных для исполнения, обычно формулируются в виде неких правовых норм, законов. В самом термине "закон" подчёркивается его обязательность, необходимость для каждого члена общества руководствоваться его требованиями в своём поведении. Разумеется, право есть лишь сформулированная воля господствующей группы, провозглашённое требование о поддержании и сохранении определённых выгодных для неё порядков; обеспечение исполнения данных законов опирается прежде всего на реальную силу господ.

          Идеология     Ввиду того что человек — разумное существо и воздействовать на него можно не только физически, но и через сознание, доминирующая группа в качестве вспомогательных средств подчинения использует и методы идеологической обработки. То есть навязывает всем членам общества представления о неизбежности, правильности, справедливости, богоданности и пр. установленных ею порядков. С этой целью создаются, в частности, различные теории общества. А также и вполне материальные общественные институты, специализирующиеся на пропаганде. Идеология, таким образом, обращается к разуму человека, воздействует на его рациональное начало, на интеллект.

          Мораль     Поскольку поведение людей невозможно тотально зарегламентировать законом, а тем более, эффективно проследить за выполнением последнего ввиду того, что насилием невозможно добиться, например, добросовестного труда, придумана и такая штука, как мораль. Этот институт опирается на психическую природу человека, на свойственную ему эмоциональную потребность в общественном самоутверждении (ведь для человека общество является основной средой обитания), а тем самым — чувствительность к общественному порицанию и похвале.

          Господствующая группа старается навязать всем остальным членам общества собственную систему ценностей, критерии оценки хорошего и плохого поведения с тем, чтобы эта система, внедрённая в процессе воспитания в психику, сама направляла поведение личности в нужное русло. Мораль, таким образом, воздействует на эмоциональную сферу человека, на его психику.

          Общественное сознание     Идеология и мораль вкупе составляют систему общественного сознания, ибо только они бывают специфичны и обслуживают нужды конкретного общества, конкретного общественного порядка.

          Безусловно, психическая и интеллектуальная жизнь человека гораздо богаче: весь он (как вещь) не охватывается обществом. Но все феномены этой не общественной, частной жизни сознания суть уже достояние личности и человечества вообще, а не общества как такового. Принятый выше критерий отбора заставляет рассматривать в качестве общественных институтов лишь значимые для функционирования общества феномены.

          Общественное самосознание     Из относящихся к жизни общества феноменов сознания стоит упомянуть ещё только общественное самосознание. То есть осознание обществом самого себя как чего-то отдельного, особенного. Не с внутренней стороны, а с внешней — в отношении среды, то бишь природы, а главное, других подобных обществ. Характер этого сознания также в решающей степени определяется интересами господствующей метачасти. Ей выгодно противопоставление своего сообщества другим, запугивание соплеменников чуждостью и враждебностью окружающей среды. В такой атмосфере легче внушать чувства псевдопатриотизма и богоизбранности, сподручнее объявлять свой мир лучшим из миров (и нечего хаять наши порядки!), а главное — оправдывать усиленное отчуждение материальных благ у производителей — якобы на нужды защиты от всяческих поползновений извне. Ну а поскольку радетелями общественных интересов представители группы-гегемона, естественно, выставляют себя, то они же и взваливают на свои хрупкие плечи тяжёлую долю распорядителей этих благ.

          Логика распределения     Обращаю ваше внимание на то, что как раньше я исследовал логику производства (а также и всех предшествующих феноменов), выявляя его характер и потребности, так и сейчас я рассматриваю характерные черты общественного устройства и сознания, прямо вытекающие из специфики распределения материальных благ. Именно неравновесный (причём неизбежно неравновесный) характер этого распределения определяет все вышеотмеченные особенности. Поэтому вкупе все эти вроде бы далекие от непосредственного распределения порядки и институты возможно определить как составные моменты системы распределения, как обслуживающие её факторы.

          Непосредственное распределение     Само же непосредственное распределение благ представляет собой своего рода двухэтажное строение. На первом этаже регламентируется и происходит распределение благ между разными группами общества, в котором предпочтение отдаётся, конечно, гегемону.

          На втором этаже происходит делёж присвоенного уже между самими представителями доминирующей метачасти. Здесь тоже устанавливается определённый порядок, также в конечном счёте опирающийся на силу — как она представлена в данной группе (то есть в соответствии с тем, какими факторами силы она располагает — политическими или экономическими; ибо внутри себя не всякая группа может напрямую использовать насилие).

          Таким образом, в обществе выделяются две системы отношений: между господствующей группой и другими социальными слоями, и между собственными её представителями. В порядках функционирования обеих этих систем как в зеркале отражаются свойства доминирующей группы, особенности её специфического (то есть функционального) положения в обществе, её организационные предпочтения, идейные, моральные и прочие установки. Именно метачасть-гегемон выступает в качестве активной обществоустроительной силы (естественно, не в роли полного демиурга, а лишь в рамках тех правил игры, которые очерчены характером практикуемого производства). Она и выстраивает общественные порядки вообще, а также и отношения внутри себя в соответствии с её собственным характером.

          Значение особенностей групп     Это последнее умозаключение следует подчеркнуть особо. Лицо всякого конкретного общества во многом определяется характером господствующей группы. Именно её особенные черты отражаются в системе политического управления обществом, в содержании общественного сознания, а также и в организации распределительных (если можно так выразиться, "собственнических") отношений. Ориентируясь на свои специфические нужды, эта группа устанавливает законы, формирует право, вступает в те или иные контакты с другими обществами. Её специфические интересы, безусловно, сказываются и на функционировании других групп, каким-то образом их деформируя, подстраивая под общие навязанные обществу принципы организации. Тем самым анализ характера господствующей метачасти представляется необходимым для понимания устройства соответствующего конкретного общества.

          Классы     Решающее значение для жизни общества групп, ведающих распределением, выдвигает их на авансцену истории, отличает от прочих метачастей. И ставит их по уровню значимости на одну доску с производительными группами. Эти два основных подразделения в структуре общества я называю классами. Классы — это функциональные группы, метачасти общества, занятые в решающих сферах общественного бытия — производстве и распределении материальных благ. Выделение их изо всех прочих групп производится ввиду их определяющей роли в бытии общества. Одни классы определяют его существование, другие — лица необщее выраженье.

          Эксплуатация     При этом отмечу реальное антагонистическое положение указанных классов. Они находятся на разных полюсах процесса. Одни производят, расходуют энергию, другие — отчуждают произведённый продукт силой, ибо иначе в неравновесном распределении быть не может. Производящие классы выступают страдающей стороной. Такое неэквивалентное, безвозмездное отчуждение их труда называется эксплуатацией.

          Понятно, что в лице производящих и распределяющих классов имеются два конца вольтовой дуги, между которыми присутствует постоянное напряжение.

          Необходимое уточнение     В связи с этим в нарисованную выше картину необходимо внести некоторые коррективы. До сих пор я исходил из того, что всякая метачасть стремится добиться для себя привилегированного положения в потреблении материальных благ. Этот тезис остается без изменений. Все "хочут". Хотя и не все могут достичь желаемого. Ввиду того печального факта, что не хватает силёнок для установления своего господства.

          Однако возможен и иной вариант толкования этой формулы. Иные группы "хочут, да не могут" по другой причине. Потому, что не способны по своей природе, положению в производстве и обществе установить систему неравновесного распределения. Это касается собственно производящих классов.

          Почему не могут?     Выше был определён феномен эксплуатации. Неравновесность системе распределения придаёт именно она. Суть её в том, что господствующая группа отбирает в свою пользу больше благ, чем следует согласно полезности (отдаче) реально выполняемой ею функции. Отбирает их эта метачасть, понятно, у производителей, ибо больше отбирать не у кого.

          Производители, окажись они у руля распределения, эксплуатировать сами себя, разумеется, были бы не в состоянии. Содержать же другие группы им пришлось бы — согласно требованиям производства. Причём содержать в таком объёме, какой необходим объективно; неизбежным было бы отчуждение в пользу групп-содержанок такого количества материальных благ, которое их удовлетворяло бы. Иначе никто просто не стал бы выполнять соответствующие общественно-важные функции. Все дружно перешли бы в класс производителей.

          Ахиллесова пята производителей в том, что они не могут не производить, ибо вынуждены обеспечивать своё собственное существование. У них есть, что отнять. У непроизводителей же отнять нечего. Их труд можно только купить. Если не оплачивать этот труд по его действительной стоимости и даже цене (определяемой общественной потребностью в данном виде труда), то никого и не заставишь трудиться. Господство производящих классов в обществе закономерно должно сопровождаться установлением равновесной системы распределения и отменой всех тех аксессуаров, без которых не может обойтись неравновесное распределение.

          Но это рассуждение чисто теоретическое. Практически же в истории доселе имелась и имеется только и именно та картина, что нарисована выше. Поскольку у производящих классов, как отмечалось, не доставало и не достаёт сил для того, чтобы взвалить на себя сладкое бремя власти.

* * *

          Две системы     Обобщу результаты исследования, достигнутые на настоящий момент. Как видно, конкретное общество формируется под воздействием двух основных факторов: производства и распределения произведённого. Можно выделить два пласта общественной жизни, базирующихся на этих факторах.

          Во-первых, это производственная система общества, то есть его организация в процессе производства и его обеспечения. Сюда входит техническая организация производственной деятельности и функциональная структура общества вообще.

          Во-вторых, это распределительная система общества, то есть система самоорганизации его в процессе дележа произведённого (предваряющего его потребление как конечную цель всего мероприятия). В рамках этой системы созданные производством функциональные группы утрясают свои внутренние отношения, приводят их в определённый порядок.

          Ясно, что вторая система определяется первой. Первая даёт тот материал, из которого сообразно его качествам и лепится затем вторая. Можно сказать, что здесь мы имеем дело с базисом и надстройкой.

          Соответственно, и мне в дальнейшем исследовании необходимо соблюдать данную последовательность. Его алгоритм должен состоять из следующих этапов: выяснения, во-первых, характера конкретного производства эпохи, во-вторых, типов создаваемых им функциональных метачастей, в-третьих, соотношения сил этих групп, в-четвёртых, характера группы-гегемона и, наконец, в-пятых, — объяснения всех основных особенностей исследуемого конкретного общества путём указания на специфические интересы и средства их реализации, находящиеся в руках этой господствующей в нём метачасти.

          "Производственные отношения"     В то же время подчёркиваю ещё раз, что производственная организация общества — это именно техническая и структурная организация. И только. А вот распределительная система — это система разнообразных отношений функциональных групп людей, в центре которой гнездятся отношения по распределению материальных благ.

          В связи с этим я считаю негодным весьма популярный ныне термин "производственные отношения". В научный оборот его ввёл К.Маркс, посвятивший свою исследовательскую деятельность именно изучению ряда основных отношений капиталистического общества — обмена, частной собственности и пр. То есть на деле Маркс изучал распределительную систему капитализма и закономерно рассуждал об отношениях людей и классов.

          Однако, испытывая потребность в защите приоритета производства в бытии общества, он и данные отношения назвал производственными. Что, конечно, неправомерно (на взгляды Маркса повлияло ещё то, что и само исследуемое им общество специфично: при капитализме распределение потребительских благ опосредовано предшествующим распределением средств производства, отчего кажется, что отношения на производстве будто бы доминируют над отношениями в распределении, хотя тут очевидно как раз то, что это первые прямо обусловлены характером вторых, — правда, ещё и характером, что важнее всего, самих средств производства). Общественные отношения людей имеют производство своей базой, но реально конституируются вокруг распределения матблаг.

          Дополнение к определению     На основании изложенного можно дополнить данное выше определение общества. Дополнить именно указанием на то, что производственная система общества лишь задаёт его структуру, формирует список действующих лиц исторической драмы с их особым колоритом. А отношения этих лиц, их групп выстраиваются уже в процессе распределения произведенных продуктов. Эти отношения, закреплённые законом, опирающиеся на силу, и представляют собой общественный порядок, организованные по определённым правилам взаимодействия метачастей, то есть процесс функционирования данного социального целого.

Глава вторая. Общество как развивающийся объект

          1. Движущие факторы развития

          Основа развития     Общественный порядок (система распределения) обусловлен характером производства. Характер производства отражает особенности орудий труда. Почему именно орудий? Потому что только они составляют действительный материальный костяк производства. Без которого последнего просто нет. Конечно, создают орудия и используют их люди. С их опытом, знаниями, мастерством. Но сами по себе научный потенциал и производственные навыки работников ничего не значат, не создают производства. Только когда знания превращаются в материальную силу, то есть воплощаются в реальной технике, происходит и соответствующий переворот в производстве. Лишь тогда можно утверждать, что производство данного типа налицо. Орудия дают ему актуальное бытие, а знания — лишь потенциальное. Жизнь же определяется реальностями, а вовсе не потенциями, которые ещё не реализованы и реализуются ли — бог весть. Примитивными орудиями даже очень образованные и учёные люди вынуждены будут пользоваться примитивно, соответственно организуя и свой производственный процесс.

          Таким образом, в основании развития производства и общества лежит совершенствование орудий труда. В силу чего это совершенствование происходит?

          Роль среды     Как известно, развитие целого во многом обусловлено влиянием внешней среды. Целое защищается от вредных воздействий этой среды, совершенствуя себя, свои возможности сопротивления. Это в полной мере относится и к развитию общества. Борясь за выживание, проточеловек взял в лапу палку. И в дальнейшем постоянно совершенствовал её и прочие орудия именно с целью противостояния враждебным или просто неблагоприятным условиям.

          Таким образом, первым по времени, а также и по значимости фактором развития является давление окружающей среды. Нужда, стремление выжить, естественное для любого организма, любого целого, заставляет людей развивать ту форму приспособления к среде, которая стала для них решающей. Конкретно — вынуждающей совершенствовать орудия труда.

          Что я разумею под средой? Конечно, прежде всего природу, особенно на начальных этапах существования общества. Однако с ростом населённости Земли, с одной стороны, и приобретением всё большей независимости от природы, с другой, на первые роли начало выходить человечество. Влиятельной внешней средой стали иные подобные общества. Центр тяжести борьбы за существование сместился именно в плоскость конкуренции с соседями. Политическое и прочее соперничество также стало толкать конкретные общества вперёд, форсируя развитие их экономической базы, то есть в первую очередь, понятно, орудийной основы производства.

          Внутренняя среда     В философской части этой работы указывалось, что по мере усложнения целого всё большую роль в его развитии начинает играть его внутренняя жизнь. Это понятно, ибо усложнение есть увеличение числа факторов, влияющих на каждую часть. Внутри целого развивается своего рода внутренняя среда, которая постепенно по своей значимости оттесняет внешнюю среду на второй план. Во-первых, потому что внешние влияния с развитием целого и ростом его автономии всё больше теряют своё значение, в то время как внутренняя его жизнь постоянно и во всё убыстряющемся темпе усложняется. Во-вторых, именно внутренняя среда есть та действительность, в которой живут конкретные люди; её влияния наиболее ощутимы и важны. Общество для человека — среда обитания, определяющая его бытие в гораздо большей степени, чем природа.

          В обществах с неравновесной системой распределения, где неизбежна борьба за больший кусок пирога, взаимные влияния и сводятся к этой борьбе. Как между группами, так и внутри групп. Успех в ней зависит от силы, а она нередко опирается на экономическую мощь — со всеми вытекающими отсюда последствиями.

          Но и помимо драки за место у корыта есть немало обстоятельств, в силу которых общество форсирует своё саморазвитие. Его собственная жизнедеятельность выступает постоянным фактором, изменяющим как само его, так и внешнюю среду его обитания. Немалую роль играют простые биологические процессы — типа естественного прироста населения. Свои последствия имеет техногенное влияние человечества на окружающую среду и т.д. Всякое усложнение вообще лавинообразно порождает проблемы. Решение которых нередко представляет собой техническую задачу, то есть требует научных изысканий, а затем материализации этих изысканий в технике. Совершенствование орудий тут ставится на поток, как постоянная насущная потребность дня.

          Человеческие факторы     Наконец, обратимся и к тем стимулам, которые связаны не с целым и его закономерностями, а обусловлены природой его частей, самих людей. Это, во-первых, неоднократно упоминавшийся уже закон экономии усилий, понуждающий каждого из нас добиваться больших успехов меньшими силами. Что и достигается в области производства развитием орудий, повышением их производительности.

          Это, во-вторых, закон возрастания потребностей человека, опирающийся на способность живых организмов быстро привыкать к хорошему. Однажды испытав какие-то приятные ощущения, биоособи в дальнейшем всегда стремятся испытывать их вновь и вновь, то есть у них формируется соответствующая потребность. Данная особенность, как понятно, отражает действие всё того же инстинкта самосохранения, нацеленность на поддержание гомеостаза и повышение живучести. Приятность — это прежде всего специфическая оценка полезного, осуществляемая не рационально, а на уровне эмоций и чувств (посредством их рецепторов). В материальном плане тут, безусловно, работают некие физиологические механизмы, отвечающие за, если можно так выразиться, интерес или волю к жизни. Свойственное живому стремление к лучшему не случайно, а является важным фактором биологического выживания.

          Данный закон возрастания потребностей носит количественно-качественный характер. Овладение природой сопровождается открытием всё новых и новых её возможностей удовлетворять различные потребности людей, а одновременно и обнаружением самих этих потребностей. Например, в ходе обработки зерна открывается способ приготовления пива как нового продукта, утоляющего жажду. Стандартная потребность удовлетворяется по-новому: это качественное развитие потребления. В то же время данная новая потребность в пиве появляется и как ещё одна единица, прибавляющаяся к множеству. Это уже количественный рост общей суммы имеющихся у человека потребностей. И важно то, что удовлетворить эту новую потребность возможно, только увеличив производство зерна. То есть повысив производительность труда, усовершенствовав используемые орудия — в конечном счёте.

          Эти два общих фактора развития орудий труда и производства в целом действуют на протяжении всей истории человечества независимо от всех прочих обстоятельств. В их тандеме следует отметить главенствующую роль закона экономии усилий. В том смысле, что рост объёмов производства, необходимый для удовлетворения новой потребности, не может происходить посредством роста количества труда. Новые потребности осваиваются лишь в той мере, в какой экономия усилий (повышение производительности) уже достигнута.

          Однако сразу уточню, что это ограничение работает лишь в отношении тех людей, которые непосредственно выступают в роли производителей. В обществе, где господствуют непроизводители, чьё потребление зависит не от трудовых усилий, а от привилегированного положения в системе распределения, эти непроизводители могут удовлетворять любые свои потребности в любом объёме и за счёт расточительного расходования чужого труда. То есть путём эксплуатации. Возрастание потребностей данной группы ограничено лишь допускаемыми (по субъективным и объективным обстоятельствам) масштабами этой эксплуатации.

          2. Алгоритм развития общества

          Развитие орудий     Теперь читатель может представить себе, как в самых общих чертах развивается общество. Составить соответствующую схему процесса. Его маховик начинает своё вращение с развития орудий труда. Без этого развития никаких перемен во всей последующей цепочке произойти не может. И, напротив, если орудия изменились, то дальнейшие изменения всех прочих элементов производства и общества неизбежны.

          Почему развиваются орудия труда, указано выше. Многие мелкие усовершенствования и крупные (связанные с революционными техническими открытиями) перевороты постепенно деформируют этот костяк производства. Помимо совершенствования старых, появляются новые орудия и целые их системы. Здесь важно то, что происходит изменение качественных характеристик орудий. Меняется их социальное, общественно значимое лицо. В чём это выражается?

          Развитие производства     В том, что на базе новых орудий труда складывается новый тип производства. Новый — в смысле отраслевом (рядом с земледелием развивается промышленное производство), организационном (индивидуальное производство сменяется коллективным, то есть кооперированным — с разделением труда), целевом (натуральное производство для себя вытесняется производством товаров на продажу) и пр.

          Это происходит потому, что всякое орудие может быть эффективно использовано только определённым образом. Появление новых орудий требует установления новых порядков на производстве. Последнее вынужденно переорганизуется технически, процессуально, функционально. Эта переорганизация идёт в той или иной мере постепенно, новый тип производства нередко соседствует на ниве жизнеобеспечения общества со старым, но со временем вытесняет его и занимает доминирующее положение.

          Развитие новых групп     Одновременно с этим происходит и становление новых функциональных метачастей, связанных своим бытиём с этим новым типом производства. Параллельно тому, как данное производство выдвигается на ведущие роли, возрастает и общественное значение представляющих его групп. Рано или поздно они начинают претендовать на лучшее место у корыта — более хлебное, чем отводимое им в рамках имеющейся системы общественного распределения, установленной и защищаемой старой доминирующей группой. А с ростом аппетитов и силы новых социальных слоёв они замахиваются и вообще на господство в системе распределения и, соответственно, в обществе в целом.

          Таким образом, в силу спровоцированных производственными деформациями изменений функциональной (социальной) структуры общества нарушается и прежняя система взаимоотношений метачастей. В давно решённый спор традиционных групп о порядке распределения матблаг вмешиваются новые участники, новые претенденты на трон со своими аргументами, обычно более весомыми, чем у прежних гегемонов, потому что на стороне новых спорщиков прогрессивное, более эффективное производство, ресурсы, политические интересы, обусловленные конкуренцией с иными обществами-государствами. Чем шире распространяется новое производство и чем больше оно определяет благосостояние общества и вообще возможности его борьбы со средой, тем влиятельнее становятся представляющие его группы.

          Развитие общественного сознания     Эти группы, достаточно созрев, начинают борьбу за полное, а не только экономическое своё господство (ибо никакое экономическое господство не может быть прочным и устойчивым при политической немощи). Их не удовлетворяют старые порядки, рассчитанные на те времена, когда данных групп ещё не было. Первым делом они совершают переворот в общественном сознании. Это самое простое, ибо это не есть ещё прямая политическая схватка, покушение на власть прежних господ, а только — на обслуживающие их интересы идеологию и мораль.

          На их место новые группы усиленно предлагают свои, соответствующие их интересам. Ведётся пропаганда в иных группах общества. Им открывают глаза на положение вещей, на несправедливость существующих порядков. Опровергаются и отвергаются идейные основания прежней системы господства. Это необходимый этап возбуждения общества, прежде чем оно поднимется на борьбу за своё переустройство на новых началах.

          Отмечу ещё раз, что этот переворот в сознании не произволен, а подготовлен уже самим процессом фактического разложения старого строя. Новые идеи берутся не с потолка и не являются идеалом справедливости. Но зато они выгодны большинству общества, актуальны. Бесполезно агитировать за идеи, реализация которых невозможна. Прежде должны появиться агенты новых порядков, прежде должно наглядно выявиться их преимущество, а в массах людей должна развиться личная заинтересованность в переменах.

          Захват власти     С развитием производства новые группы приобретают и конкретную силу. Переворот в сознании общества даёт им поддержку населения. Все эти обстоятельства позволяют данным группам рано или поздно насильственно свергнуть господство старого класса и взять власть в свои руки. Происходит политическая революция — резкий, исторически краткий сдвиг. Политические перевороты всегда мгновенны в отличие от переворотов во всех других сферах. В последних идёт подготовка, фундаментальная переделка общества, развитие его неравновесия. Политическая же революция есть апофеоз этого неравновесного бытия, когда общество скачком переходит в новое состояние — более равновесное, соответствующее реальному раскладу сил и значению составляющих его частей.

          Открытая взаимоуничтожающая борьба соперничающих классов не может продолжаться долго. Выступления новых метачастей нередко происходят, когда всё уже, в основном, определилось, подготовительная работа проделана, перевес сил достигнут. Но ещё важнее то, что производство нуждается в стабильности. Те периоды, в которые общество встаёт дыбом, не могут быть затяжными. В социальной смуте истощаются силы и ресурсы общества. Под угрозой оказывается непосредственное воспроизводство всех участников конфликта. У большинства их развивается стремление к преодолению социально-политического кризиса. Отовсюду слышится вопль о необходимости хоть какого-то порядка, ведь для частей даже плохонькое целое привлекательнее, чем полное его отсутствие. И в исторически краткий срок ожесточённая борьба метачастей затухает, завершаясь чьей-либо победой.

          При этом, конечно, важно — чьей? Если новой метачасти, то цели её достигнуты и далее всё идёт нормальным, описанным ниже порядком. Если старой — то конфликт затухает лишь на время, чтобы с новой силой разразиться в более благоприятной ситуации. В конечном итоге, хотя бы и через целую серию революций, но к власти обязательно приходит новая прогрессивная метачасть.

          Последующие перемены     Захват власти — не самоцель, а условие последующего изменения общественных порядков в пользу новых господ. Последние реформируют систему распределения, что внешне сводится к преобразованиям в политической, правовой, социальной сферах. Разрушаются рогатки, мешающие нормальному функционированию производства. Уничтожаются привилегии старых господ и общественные институты, которые обеспечивали существование этих привилегий. Им на смену приходят, понятно, другие институты, обеспечивающие господство и привилегии уже новой доминирующей группы и соответствующие её характеру. На этом процесс деформации общества прекращается, оно временно стабилизируется — до нового переворота в орудиях труда и производстве.

          Уточнение     Вышеописанный процесс в советской науке обычно именуют развитием и разрешением несоответствия между характером производительных сил и производственных отношений. Делу придаётся какой-то усиленно экономический акцент (вместо социального): как будто на сцене истории действуют не люди, а чисто производственные факторы. Реальный же процесс заключается в развитии новых социальных слоёв и противоречий их интересов интересам старых слоёв.

          Плоть общества суть люди, его части, а не орудия, не органы целого. В официальной формулировке процесс представлен как чисто экономическая потребность: какие-то средства производства требуют смены отношений на производстве и вокруг производства в целях высшей рентабельности и из прочих чисто экономических соображений. Это не так. Во-первых, у производительных сил нет потребностей: таковые имеются только у людей. Лишь людям присуща мотивация поведения и сама деятельность, изменяющая общество. Все общественные процессы выражают себя через людей.

          Во-вторых, и выражают себя в случае процесса развития вовсе не потребности абстрактно экономического характера. Никто не борется за то, чтобы привести в соответствие вышеуказанные факторы. Люди борются за улучшение условий своего конкретного существования. Процессом движут вовсе не экономические соображения, борьбой руководит не цель повышения производительности труда, а простые шкурные интересы социальных групп, которые подчас не имеют даже никакого отношения к производству вообще. Другое дело, что в борьбе в конце концов побеждают те, кто обладают большими материальными ресурсами, то есть силой. А таковые, естественно, обычно на стороне представителей более прогрессивного экономически устройства. Ибо откуда ж взяться ресурсам (а то и вооружениям), как не из производства? Экономический прогресс является, с одной стороны, предпосылкой, а с другой — следствием исторического развития общества. Но в обоих случаях — сопутствующим, побочным, не собственно социальным процессом.

          3. Стадиальность развития общества

          Неравномерность развития систем     Итак, развитие общества в конечном счёте выражается в смене одних общественных порядков другими, предпосылкой чего является смена типа производства и — ещё глубже — качественное изменение орудий труда. При этом привлекает внимание то, что смена порядков идёт скачкообразно, а смена всей базы этих порядков — постепенно. Это означает, что развитие орудий и производства сравнительно долгое время совершается в рамках стабильного существования прежних порядков. Отчего, собственно, в состоянии общества неизбежно и развивается дисгармония и появляется необходимость в политических усилиях для восстановления равновесия — теперь уже в новом виде, то есть в рамках нового общественного порядка.

          Как ясно, такая неравномерность в развитии производственной базы и системы распределения благ связана лишь с тем, что эта система сама неравновесна, опирается на силу. Старые классы способны её защищать и делают это, несмотря на её отсталость и несоответствие требованиям момента. Если бы система распределения была равновесной, то есть справедливой, то развитие общественных отношений прямо следовало бы за развитием производственной системы (с известными оговорками, касающимися консерватизма ментальности — см. ниже).

          Конечно, это не отменило бы закономерности поэтапного развития общества. Однако здесь не было бы никаких заметных скачков и бросающихся в глаза граней между этапами. Общая картина последовательной смены состояний была бы размазана "полутонами" на протяжении многих веков. В этом случае внимание исследователей сразу обратилось бы к процессам реорганизации производства, к эволюционным изменениям орудий труда. Тогда как при неравномерном развитии наиболее яркими историческими фактами представляются именно скачкообразно происходящие реорганизации распределительной системы, изменение общественных отношений.

          Этапы развития как формации     Итак, видно (и в случае бытия неравновесной распределительной системы — особенно отчётливо и наглядно), что общество в своём развитии проходит через ряд последовательных этапов. Каждый из них представляет собой некое относительное единство качественно своеобразных производственной и распределительной систем. Такие этапы, стадиальные состояния общества называют общественно-экономическими формациями.

          Критерий качества орудий     Поскольку в основании всей этой пирамиды лежит своеобразие орудий труда, актуален вопрос о характере этого своеобразия, о критерии его выявления. Далее мне обязательно придётся столкнуться с этой проблемой. Я должен буду отслеживать изменения орудий труда и как-то выявлять в потоке этих изменений, который постепенен и постоянен (то есть зачастую не имеет естественных перерывов, которые послужили бы хоть какими-то ориентирами), отдельные этапы. Чем тут следует руководствоваться?

          На роль таких критериев качества в советской науке нередко выдвигаются различные технические характеристики орудий: типа производительности, материала изготовления (камень, медь, железо) и пр. Но такой подход не годится. Он предполагает рассмотрение орудий, взятых сами по себе, согласно их собственной природе. Важна же их роль как обществообразующего фактора. То есть я опять напоминаю читателю, что точкой отсчёта в любом случае для теории должно являться общество. С этой колокольни видно, что этапировать орудия необходимо, исходя из преобразований общества. Суть причин нужно познавать из их следствий. Какие особенности производства повлекли за собой деформацию общественных отношений? Какие свойства орудий труда привели к данным особенностям в организации производственной системы? Ответы на эти вопросы и дают возможность адекватно установить то качественное своеобразие орудий, которое и нужно знать для целей данного исследования.

          Проблема критерия в современной науке     А что думают на сей счёт современные учёные? Разумеется, бывшие советские, ибо западные учёные проблемой типизации производительных сил не интересуются принципиально.

          Здесь прежде всего надо отметить тот печальный факт, что теорией общества вообще в СССР серьёзно заниматься никому не позволялось. Поэтому общих разработок в этой области практически нет (если исключить, конечно, те или иные пустые, голословные, схоластические утверждения). Реально к проблеме производительных сил как критерия периодизации общества обращались лишь представители конкретных наук, преимущественно исследователи истории первобытности и древнейших обществ. Эти учёные как раз быстро убедились, что технические параметры и технологические характеристики производительных сил не могут служить основой для типизации, ибо общественные отношения никак с ними не согласуются. Та же производительность труда зависит не столько от характера орудий, сколько от природных условий, которые имеют к производительным силам самое косвенное отношение. Не играет роли при периодизации и материал орудий.

          "Так, не только полинезийцы, стоявшие на пороге классового общества, но и создатели некоторых цивилизаций (например, в Мезоамерике) не знали производственного применения металлов, между тем как древние германцы или многие племена Тропической Африки, освоившие плавку железа, продолжали жить разлагавшимся родовым строем" (5, с. 17).

          Что же предприняли при таком положении дел советские учёные? На деле — просто отказались от производительных сил как критерия этапного состояния общества. И вместо них взяли за отправную точку различия в способе производства и даже, точнее, в способе распределения, в характере первобытных сообществ (см. там же, с. 18). Здесь мне вроде бы положено радоваться, ибо исследователи в конечном итоге пришли к тому, с чего я и предлагаю начинать. Но я-то предлагаю именно начинать. Познать различия общественных отношений — вовсе ещё не значит: выявить подлинные основы периодизации. Нужно бы добраться и до корней, то есть уяснить причины существования данных отношений и их различий, для чего необходимо всё-таки обратиться к определяющим их различиям в производстве, а затем и к характеру орудий труда.

          4. Соотношение общественных систем

          Три системы     Как видно из вышеизложенного, в процессе развития общества (а также и в его стационарном функционировании) в качестве главных героев выделяются три участника, три системы. Первая из них — орудия труда или — в широком смысле — система производительных сил. Вторая — экономическая, функционально-групповая структура общества, если можно так выразиться, система производственных отношений. Третья — определённый общественный порядок, отражённый в законодательстве и сводящийся в конечном счёте к организации распределения материальных благ — система общественных отношений.

          Все эти три системы, как понятно, взаимозависимы и определяют друг друга. Конкретные общественные отношения не могут сложиться, если в обществе нет сил (то есть групп), заинтересованных в них и способных эту свою заинтересованность реализовать. Указанные группы не возникают из ничего, а суть структурные части общества, бытие которых обусловленно характером и потребностями производства. Последнее же напрямую отражает в своей организации особенности используемых в нём орудий.

          Соотношение систем     В то же время описанная логическая связь данных систем реализуется вовсе не как абсолютный императив. Указанное соотношение их, безусловно, выдерживается по большому счёту, но не автоматически, а обычно в результате напряжённой борьбы социальных слоёв. Как отмечалось, господство тех или иных общественных порядков и отношений зачастую основано на насилии. Данные порядки могут поддерживаться силой и в том случае, когда они, ввиду развития производства, уже перестают отвечать его потребностям. Конечно, это ситуация временная, ибо с переустройством экономики, со становлением новых социальных групп происходит и перекачка в их пользу общественной мощи. Что позволяет им рано или поздно сломить сопротивление защищающих старые порядки групп и реформировать общество в своих интересах. Но сам факт временного расхождения экономических потребностей и господствующих порядков, то бишь производственных и общественных отношений — налицо.

          Деформация вторых в определённых условиях может запаздывать относительно деформации первых. Новые производственные отношения становятся в рамках старых общественных отношений, отчего между ними развивается несоответствие, а в обществе возникает напряжение, выраженное в форме антагонизма интересов разных социальных групп, представляющих устаревшие и вновь развившиеся системы. Это напряжение всё растёт по мере роста нового производства и наконец разряжается насильственным переворотом, революцией.

          Следовательно, первый вывод: становление системы общественных отношений не может опережать, но может отставать от развития системы производственных отношений.

          С другой стороны, между характером орудий труда и характером производства тоже могут быть нестыковки. Только диаметрально противоположного типа. Тут как раз производство никак не может быть организовано более примитивно, чем позволяют используемые в нём орудия: иначе эти орудия просто не будут использоваться. Здесь зависимость чисто технологическая и поэтому автономная от желаний людей. Хочешь пользоваться определёнными орудиями — организуй соответственно производственный процесс.

          Но зато развитие производственных отношений может опережать развитие производительных сил. Организация производства в силу ряда внешних причин может быть более совершенной, чем того требуют орудия. Более примитивной — не может, а более совершенной — пожалуйста. Тут абсолютных ограничений нет. Истории известны, например, такие случаи когда товарное производство развивалось в древности на базе натуральных по своему характеру орудий труда. И в своё время читатель увидит, что из всего этого получилось.

          Пока же констатирую: уровень развития системы производственных отношений не может отставать, но может опережать уровень развития системы производительных сил. Соответственно, обобщая первую и вторую формулы, заключаю: уровень развития общественных отношений может как опережать, так и отставать от уровня развития производительных сил. Что вносит, казалось бы, полную неразбериху в историю, затрудняя её теоретический анализ. Однако подобные вывихи всегда временны и неустойчивы: рано или поздно необходимое соответствие систем восстанавливается и логика истории торжествует.

          Немного критики     Я использовал выше понятия "производительные силы", "производственные отношения" и "общественные отношения" (вместо более точных, на мой взгляд, понятий "орудия труда", "система производства" и "система распределения благ") для того, чтобы, выражаясь на общепринятом языке, подчеркнуть отличия своих взглядов от традиционных. Отличия эти состоят прежде всего во введении понятия "общественные отношения", которое перетянуло на себя часть содержания традиционных понятий "производственные отношения" и "надстройка". Под последней ныне понимается как система регулирования отношений людей, законодательство, так и аппарат государства, церковь и прочие вполне материальные институты. Я же считаю нужным отделять собственно отношения, организационные принципы от натуральных элементов общества (действия от вещей).

          Кроме того, выделение трёх вышеотмеченных систем обусловлено потребностями понимания процесса развития общества. Двух понятий: "производительные силы" и "производственные отношения" для этого явно недостаточно. Ибо реально данный процесс проходит три ступени, в нём задействованы три "действующих лица". Классическая формула такова:

          "На известной ступени своего развития материальные производительные силы общества приходят в противоречие с существующими производственными отношениями, или — что является только юридическим выражением последних — с отношениями собственности, внутри которых они до сих пор развивались. Из форм развития производительных сил эти отношения превращаются в их оковы. Тогда наступает эпоха социальной революции" (10, с. 7).

          Я не буду касаться здесь правомерности отождествления производственных отношений с отношениями собственности: об этом ещё будет повод написать. Но налицо формулировка так называемого закона соответствия производственных отношений характеру производительных сил. В которой под производственными отношениями на деле понимается то, что я называю общественным порядком. И где выпадает в осадок то промежуточное логическое звено, которое необходимо для понимания происхождения несоответствия, его природы и его разрешения, — то есть фактор реорганизации производства и социальной структуры общества.

          Можно согласиться с тем, что развитие производительных сил требует изменения производственных (читай: общественных) отношений. Но как это конкретно происходит? Если проанализировать процесс, то убеждаешься, что он проходит три этапа: этап переделки орудий труда, этап соответствующей переделки производства и структуры общества (то есть реальных отношений людей в производственном процессе, что связано с изменением их социального характера и связей), и лишь после этого и как результат борьбы новых социальных слоёв со старыми приходит этап переделки общественного порядка.

          Последнего не было бы вообще, если в обществе не имелось бы групп, заинтересованных в новом порядке. Но откуда они берутся? Не с неба же сваливаются в одночасье? Эти группы формируются, естественным образом вызревают в результате длительного эволюционного процесса реорганизации производства и общества, вызванного столь же постепенным параллельным процессом изменения характера орудий. Но раз так, то социальное существо данных слоёв складывается задолго до того, как они побеждают, — в рамках господства старых общественных порядков. А что это значит — социальное существо? То и значит, что лицо этих групп определяется их особым отношением к производству и распределению материальных благ. И, следовательно, раз такие группы есть, то в наличии должно быть и соответствующим образом организованное производство, специфическая система производственных отношений. Класс буржуа, например, развился лишь вместе с развитием буржуазного по типу производства и никак иначе — не сам по себе в безвоздушном пространстве. Реорганизация производственных отношений, перевод их на рыночные рельсы в реальности предшествовал акту захвата буржуазией власти и последующему изменению общественных порядков в интересах буржуа.

          Никто не будет отрицать, что буржуазия появилась до того, как восторжествовало буржуазное право, то есть ещё в недрах феодального общества. Но как может существовать буржуазия без буржуазных производственных отношений? Если есть определённый класс, то он может существовать только в рамках определённых же отношений по производству. Нет буржуазных производственных отношений — нет и буржуазии. Некому выступать за господство данных буржуазных отношений, некому бороться за них. Чтобы имела место такая борьба за перемены и свершилась революция, необходимо уже, чтобы появились агенты новых производственных отношений, выросшие в недрах старого строя. Это ясно, как божий день. Следовательно, неизбежен вывод, что новый строй вызревает в недрах старого, новые производственные порядки — в рамках господства старых общественных порядков. Надо отличать эти две системы.

          Только в том случае, когда производство в некоем обществе уже буржуазно по своему характеру, оно требует, чтобы и все остальные отношения людей были приведены в соответствие с нуждами беспрепятственного функционирования буржуазных производственных отношений. Требует, конечно, не само по себе (ибо само по себе производство вообще ничего требовать не может), а через своих представителей — новые социальные слои, чьё существование и благополучие прямо зависят от указанного беспрепятственного функционирования. Конкретно — в этом заинтересована и за это бьётся буржуазия.

          Почему бьётся? По какой причине шум и драка? Потому, что феодалы, несмотря на то что производство уже обуржуазилось, всё ещё у власти и охраняют такие порядки, такое общественно-политическое устройство, которое выгодно им и враждебно буржуа. Вот эту систему общественного устройства, внешне отражённую в законодательстве, весь комплекс регулирующих функционирование общества средств, поддерживающих приоритет феодалов во всех областях, я и называю общественными отношениями.

          Революция вовсе не устанавливает новой системы производственных отношений, не создаёт классы буржуа и рабочих, а только легализует их взаимоотношения. Очевидно, что на деле новая система производственных отношений развивается в недрах старой формации и лишь высокая степень развития данной новой системы порождает революцию, потребность в изменении обветшалых общественных порядков и возможность этого. Революция изменяет именно систему власти, но не систему производства. Основной вопрос всякой революции — вопрос о власти. Последняя нужна как орудие для изменения всего законодательства в целях легализации и упрочения положения нового господствующего класса и прежде всего — определяющих его бытие производственных порядков. Революция устанавливает не новую систему производственных отношений, а систему господства этих новых производственных отношений, то есть их агентов, представляющих их классов.

          Таким образом, следует различать систему производственных отношений вообще, порождаемую характером производительных сил и связанную с их развитием, и систему господства этих производственных отношений как особую систему общественных отношений, прежде всего политическую, правовую, обеспечивающую доминирование и привилегии представителей данных производственных отношений.

          Пояснение     Сопоставляя вышеизложенное с текстом общетеоретического раздела, вдумчивый читатель легко обнаружит, что на деле здесь я лишь конкретизировал то, что представил в общем виде, когда рассуждал о взаимоотношениях органов и частей целых. Ведь орудия труда и есть органы общества, изменения которых вовсе не влекут за собой прямиком изменений структуры данного целого и взаимоотношений его частей. Изменения органов требуют каких-то деформаций в характере частей и их взаимодействий. Но серьёзное изменение целого, переход его на новый этап бытия происходит лишь при достаточном накоплении таких внутренних метаморфоз и дисбалансов. Смена субординации частей, системы их связей, положения в рамках целого и есть для общества установление новых общественных отношений.

          Как определяется формационная принадлежность конкретного общества     Итак, известно, что новые общественные порядки вызревают как результат изменений в орудиях труда и организации производства. И устанавливаются — во имя равновесия этих трёх факторов. Но такое равновесие — явление временное и довольно быстро нарушается ввиду непрекращающегося развития орудий и производства. Более стабильным, а точнее, консервативным выглядит третий фактор — общественные отношения (система распределения). Именно последние являются той лакмусовой бумажкой, тем внешним критерием отбора (признаками), по которому мы классифицируем (узнаём) общества, относя их к той или иной формации (типу обществ). Почему это так?

          Прежде всего потому, что общество — это не средства производства и даже не само производство в его технической организации. Общество — это люди в их взаимных отношениях. Отношения же эти существуют и определяются как раз в виде системы общественных порядков. Именно в согласии с этими порядками функционирует в конечном счёте общество, именно они являются организующими принципами взаимодействий его частей, то есть людей. Система общественных отношений и есть конкретное лицо общества, по которому мы отличаем его от других обществ; других — в смысле их формационной принадлежности.

          В то же время понятно, что лицо — лицом, но есть ведь ещё и другие части тела. Общественные порядки могут быть феодальными, а реальная организация производства уже во многом буржуазной. Как тут быть? Прежде всего, не волноваться. Ибо господство определённых общественных порядков всегда в решающей степени отражает преобладающее значение в общественном производстве соответствующего типа отношений. Всякое противоречие существует лишь до той поры, пока новое недостаточно окрепло и не в состоянии одолеть старое. Что есть свидетельство в пользу правомочности существования этого старого и его преимущественного соответствия имеющимся условиям в области общественных производительных сил и производственных отношений. Расхождения тут неизбежны, ибо абсолютно равновесного бытия в Мире вообще нет. Стабильность большинства целых обеспечивается не пассивным механическим равновесием частей, а активной деятельностью каких-то из них, специализирующихся на поддержании гомеостаза. Выше я уже писал, что устойчивое состояние общества даже при несправедливом распределении благ и прочих не менее неприятных дисгармониях вполне успешно обеспечивается насилием.

          Таким образом, во-вторых, господство каких-либо общественных порядков есть признак преобладающего значения для данного общества соответствующих производственных отношений и основание для отнесения его к типу формаций, для которых такие порядки характерны. Нужно понять, что вовсе не передовое, а именно господствующее определяет общее лицо общества. Нельзя забегать вперёд и считать феодальное общество капиталистическим только на том основании, что в нём появились ростки буржуазных отношений. Когда же новое производство становится господствующим, начинает определять жизнь большинства населения — тут уже, как правило, подоспевает и соответствующая революция, переворот в общественных отношениях.

          Как формируется представление о формациях     Однако обращаю внимание на то, что по характеру общественных отношений мы только определяем формационную принадлежность конкретных обществ. Но сама подобная процедура определения возможна лишь при наличии данного критерия, то есть лишь тогда, когда у нас уже имеется некое предварительно сформированное представление о формациях, об их исторических типах. Прежде чем узнать "в лицо" то или иное общество по его особым признакам, мы должны выявить сами эти признаки как особые, как характерные для определённых типов обществ. Одно дело — определить место объекта в рамках какой-то классификационной системы, другое — создать саму эту систему классификации, в данном случае — теорию формаций.

          Эта теория в конечном счёте исходит из качественного своеобразия орудий труда как основы основ всех нагромождённых поверху различий и сходств. Например, установив в результате простого наблюдения, что общественные порядки Московской Руси и империи Карла Великого весьма близки, вдумчивый исследователь неизбежно стремится понять и причины этого сходства — сочиняет на этот счёт всякие фантазии и гипотезы. При достаточной сообразительности и позитивизме данного исследователя, рано или поздно (последовательно отвечая на вопрос "почему?") он доходит и до необходимости анализа экономических базисов указанных обществ, в том числе — характера используемых ими производительных сил. В результате формируется представление о связи этих факторов и об определяющей роли последнего из них. Обнаруживается, что конкретные общественные порядки являются в конечном счёте не чем иным, как порождениями особенностей применяемых орудий труда.

          В описанной исследовательской процедуре, представляющей собой цельный процесс, фактически присутствуют две операции и изучаются два феномена. Во-первых, выявляется зависимость организации общества от организации производства, а последней — от характера орудий труда. То есть обнаруживается некоторое устойчивое соотношение данных факторов, некая закономерность, в теории формулируемая как закон соответствия.

          Во-вторых, тут одновременно фиксируется и некая качественная особенность этих факторов, начиная с исходных особенностей орудий. Исследуется не просто абстрактное соответствие как закономерность вообще, а соответствие конкретного устройства общества конкретному производству и т.д. То есть тем самым создаётся представление о некотором особом типе обществ, порождённом особыми типами производства и орудий. Классификация обществ, осуществляемая на этой почве — на базе их особых признаков, производных от особенностей используемых орудий и, соответственно, практикуемого производства — называется формационной классификацией.

          Различные общества, имевшие и имеющие место в истории, различны и сходны между собой по разным признакам. Их особенности и тождества ведут своё происхождение от разных причин, каждая из которых создаёт свой общественный тип. В истории, например, известны такие типы обществ, как азиатский, античный и западноевропейский (об особенностях и причинах образования которых будет написано много ниже), а в рамках их — общества Дальнего и Ближнего Востока, Греции и Рима и т.д. Но все эти подразделения гораздо менее фундаментальны, чем формационные. Если привлечь в качестве аналогии биологическую классификацию, то формационные типы отличаются от прочих типов обществ, как классы от отрядов, семейств, родов, видов и пр. При их выделении принимаются во внимание наиболее существенные сходства (в рамках одной формации) и различия (между разными формациями), какие только могут быть у обществ. Ибо эти различия и сходства проистекают из особенностей таких базовых для бытия общества вообще факторов, как производство и применяемые в нём орудия.

          Таким образом, наука берёт на вооружение открытый ею формационный метод классификации в качестве основного, базового. Согласно этому методу выявляются имевшие место в истории качественно особые состояния орудий и основанных на них производств и обществ. Тем самым создаётся теория формаций, в рамках которой формируются и знания о признаках различных систем общественных отношений, производных от особенностей орудий и т.д., то есть тем самым носящих формационный характер. В дальнейшем, сталкиваясь с конкретными обществами, можно уже сразу, опираясь на эти знания, определять эти общества (классифицировать их, относя к той или иной формации) по типу их общественных отношений.

Глава третья. "Техническая" организация поведения человека

          1. Что управляет поведением индивида?

          Феномен поведения и два ракурса рассмотрения его организации     Поскольку процесс функционирования общества состоит из действий людей, то следует внимательнее приглядеться к характеру этих действий не только с точки зрения их целей, мотивации, но и в плане управления ими, то есть их "технической" организации.

          Действия, как понятно, бывают разные: по качеству, силе и пр. В том случае, когда ставится вопрос об их "технической" организации, основное значение приобретает их различие по сложности. Управление примитивными действиями, какими-то отдельными реакциями, разумеется, осуществляется проще, чем управление целыми их комплексами. В последнем случае необходимы более сложные управленческие схемы и контролирующие их механизмы.

          Организованный комплекс действий называется поведением. С точки зрения "смысла" такого комплекса, организацию его задаёт конкретная цель. С этой стороны организованность действий выражает себя как их последовательность, направленная на достижение данной цели.

          С точки зрения "техники" такой организации всё упирается в особенности механизмов управления поведением, порождаемые, с одной стороны, степенью сложности этих механизмов (соответствующей сложности регулируемого поведения), но с другой — отражающие собственные особенности указанного поведения, его качественные характеристики и требования, предъявляемые им к организации управления собой. Об этих различиях типов поведения я напишу чуть ниже; пока же остановлюсь на том, какого рода различия могут иметь место в управленческих процессах и механизмах.

          Поскольку всякое управление сводится к двум основным операциям — выработке решений (что делать?) и принуждении к их выполнению, то и искомые особенности указанных процессов и реализующих их механизмов могут состоять только в различиях способов выработки решений и степени детерминантности последних (то есть обязательности их для выполнения).

          Основания особенностей поведения     Поведение биоорганизмов, каково бы оно ни было конкретно, в конечном счёте преследует цель обеспечения их выживаемости. В этом плане оно у всех живых существ идентично; следовательно, его особенности обусловлены не целью, а какими-то другими обстоятельствами. Поскольку поведение есть не что иное, как акты приспособления особи к внешней среде, то легко предположить, что искомые особенности её поведения имеют своё основание в особенностях этой среды.

          У этой последней, как известно, много разных свойств: здесь важны такие две фундаментальные особенности сред как их устойчивость и изменчивость: соответственно, различаются два возможных типа поведения биоособей — в устойчивой среде и в изменчивой среде, а также и два типа управления этими поведениями. Понятно, что в стабильных внешних условиях поведение организуется иначе, чем в постоянно изменяющихся. В первом случае оно может быть как-то стандартизировано, а во втором — нет.

          Особенности, преимущества и недостатки стереотипного поведения     Итак, у биоорганизмов встречаются два типа поведения — приспособленное к стабильной среде и приспособленное к изменчивости среды. В первом случае имеется стереотипное, а во втором — нестандартное поведение, "технические" организации которых заведомо несходны. Во втором случае вообще имеет место уже не столько приспособление конкретно к среде, сколько к самому факту её постоянных изменений.

          Очевидно, что стереотипное поведение по своей организации более просто, чем нестандартное. Здесь меньшее значение имеет самая трудоёмкая и длительная операция управления — выработка решений. В силу постоянной повторяемости условий, в которых осуществляются действия, лучшие их варианты рано или поздно становятся известны наперёд, и на этом этапе (выработки решений) возможна экономия времени и сил. Система сигнализации тут может быть замкнута накоротко и временной интервал между внешним раздражением и адекватным ответом на него сжат до минимума. А следовательно — повышена скорость, оперативность реакций особи на данные постоянно повторяющиеся ситуации, что способствует её выживаемости.

          В силу же того, что варианты действий тут не просто известны априори, но ещё и отшлифованы до блеска, многократно выверены на правильность, идеально подогнаны к стабильным условиям в процессе длительного отбора, то повышается и их эффективность. Таковы преимущества данной системы организации поведения.

          К особенностям же её следует отнести вышеуказанное отсутствие в ней этапа принятия решений: данные решения тут имеются в готовом и даже уже в актуализированном виде — в виде некоторого запрограммированного комплекса действий, автоматически запускающегося всякий раз в ответ на знакомые воздействия внешней среды. Соответственно, в этом случае высокой является и детерминантность данного поведения: особь не рассуждает, что ей делать, а сразу действует определённым образом; следовательно, механизмы принуждения к таким действиям должны работать жёстко и незамедлительно.

          Но преимущества стереотипного поведения являются таковыми только в стабильной обстановке. Стоит последней измениться, как достоинства стереотипного поведения тут же превращаются в недостатки. Стереотипное поведение просто перестаёт соответствовать ситуации, его механизмы со всеми их экономиями и детерминациями оказываются нелепыми и даже вредными, ибо так и норовят "сработать", заставить особь действовать по жёстко заданной схеме — вопреки тому, что новая ситуация требует совершенно иного поведенческого ответа.

          Особенности, достоинства и недостатки нестандартного поведения     В изменяющейся среде более эффективно нестандартное поведение. Такая среда не приемлет готовых решений и жёстко заданных программ действий. Особь здесь периодически оказывается в незнакомой ситуации и постоянно вынуждена решать качественно новые задачи. Центр тяжести процесса управления её поведением при этом неизбежно смещается в сторону процедуры выработки нестандартных решений. Данный процесс управления чётко распадается на две отдельные операции: выработку решений и принуждение к их выполнению. В этом случае содержание поведения определяется предварительной умственной деятельностью, а реализация его — волевыми усилиями (при стереотипном поведении, как отмечалось, содержание и реализацию действий определяет одна и та же заложенная в биоорганизм программа).

          При выработке решений, то бишь при определении содержания поведения значение имеют два момента: во-первых, цель, достижение которой планируется, и, во-вторых, характер тех обстоятельств, в которых приходится действовать, преследуя данную цель. Выработка решений состоит, таким образом, в оценке ситуации и в оценке соответствия тех или иных предполагаемых действий наличной ситуации с точки зрения вероятности достижения желаемого результата. Способствующие такому достижению цели в данной обстановке действия оцениваются как правильные, не способствующие — как ошибочные. Проблема определения содержания поведения и заключается в том, чтобы предотвратить неверные шаги и отобрать правильные — ведущие к нужному результату.

          Далее вступает в действие механизм принуждения. Он, как понятно, в данном случае вовсе не носит такого диктаторского характера, как при стереотипном поведении. Сам процесс выбора "генеральной линии партии" нередко является гаданием на кофейной гуще, решение может быть ошибочным, а следовательно, жёсткое принуждение к его выполнению опасно: особь должна иметь возможность в любой момент прекратить неверные действия, присесть и призадуматься, — чегой-то я натворила? Поиск решения происходит путём проб и ошибок, отчего в осуществлении намеченных действий всегда присутствует элемент неуверенности и готовности к попятному движению.

          Таким образом, достоинствами нестандартного поведения являются его гибкость и незашоренность, повышенная возможность приспособления к самому широкому спектру условий среды. Особенностями его являются приоритетность процедуры принятия решений и недетерминированность их реализации. К недостаткам же нестандартного поведения следует отнести то, что в стабильной ситуации оно, разумеется, уступает стереотипному в оперативности и эффективности.

          Соотношение инстинкта и разума     Вышеописанные типы поведения определяются ещё как инстинктивный и разумный. Я уже отмечал, что организация (а стало быть, и механизмы) первого из них проще, чем второго. Помимо того, второй тип поведения не может развиться иначе, кроме как на базе первого.

          Приспособление целого к среде всегда конкретно. Например, живые организмы приспосабливаются, в основном, к существованию в мире Природы. У этого мира, покуда он сохраняет свою определённость, всегда есть некие присущие ему, то есть абсолютно устойчивые черты. Изменения же, происходящие в нём с той или иной интенсивностью, носят сравнительно поверхностный характер. Разумеется, масштаб изменений может быть таков, что в их результате исчезнет сам природный мир вообще, но в таком случае не будет и поведенческого акта приспособления с его закономерностями. Пока же всё это существует, закономерности данного приспособления состоят в том, что прежде всего происходит адаптация живых организмов к базовым свойствам обусловливающей их бытие среды (то есть наиболее к устойчивым особенностям окружающего природного мира), а уж затем — к менее значимым по масштабу её изменениям. Следовательно, нацеленное на стабильные условия стереотипное поведение и управляющие им механизмы в истории Природы должны были сформироваться до того, как дальнейшее совершенствование поведения живых существ привело к излишествам его нестандартности. Разум есть лишь надстройка над инстинктами.

          Это мы и наблюдаем в конкретной истории эволюции. Инстинктивное поведение превалирует у подавляющего большинства животных и гораздо древнее, чем разумное, присущее только человеку.

          Разум и инстинкт у человека     В то же время нельзя заключать так, что животными управляют только инстинкты, а человеком — только разум. Причём я имею в виду главным образом не то, что и у высших животных наблюдаются зачатки интеллекта, а то, что и для человека характерно стереотипное поведение. Понятно, что, будучи новообразованием, разум не является достоянием примитивных биоорганизмов, но зато человек как исходно биологическая особь не может не сохранять в своём фундаменте всех тех приобретений, что достигнуты предшествующим развитием живого. В целом новое, как известно, надстраивается над старым, вовсе не отрицая его, а лишь подчиняя себе и беря на вооружение всё то лучшее, что этому старому было присуще.

          Вот и у человека его разумные и инстинктивные начала соотносятся так, что находятся в известной гармонии, то есть принимают совместное участие в формировании его поведения. И при этом согласуя свои специфические механизмы и влияния таким образом, чтобы обеспечить наибольшую эффективность конечного результата — наилучшего выживания их носителя, человека.

          Как же достигаются этот компромисс и это сотрудничество?

          Поле деятельности     Прежде всего, посмотрим в какой сфере они реализуются. Человек существует в двух качественно различных средах — природной и социальной. Важнейшей из них, безусловно, является вторая.

          Во-первых, само приспособление к природе у вида "хомо сапиенс" носит общественный характер. Общество выступает в роли эффективнейшего буфера между нами и Природой. Отчего успешнее всего выживает тот, кто лучше приспособлен не к биологическому, а к социальному бытию.

          Во-вторых, социальная среда намного мобильнее природной. Её изменения происходят чаще, быстрее и по своему содержанию гораздо глубже преобразуют всё окружающее, чем те или иные природные метаморфозы.

          Наконец, в-третьих, напомню, что и в рамках данной работы необходимо исследовать поведение человека именно в обществе, хотя с точки зрения своей "технической" организации оно вряд ли отличается от поведения, направленного на природные объекты.

          Ввиду всего этого процесс сотрудничества инстинкта и разума в управлении действиями человека я буду рассматривать преимущественно на примере его социального поведения. В этой сфере в связи с её повышенной мобильностью, а также в связи с общим значением разума для функционирования общества роль нестандартного поведения должна быть преобладающей. Однако это преобладание всё же не может переходить тех границ, за которыми будут утеряны адаптивные достоинства, присущие инстинктам.

          Принцип Манилова-Чичикова     Как же конкретно осуществляется сотрудничество разума и инстинкта у человека в управлении его поведением? Так, что они попеременно уступают друг другу дорогу, как Манилов Чичикову и наоборот.

          Тут надо заметить, что приспособление человека к среде происходит двояко — как отдельной особи и как вида общественных животных. В бытии индивида периоды господства рациональных подходов к действительности сменяются периодами преобладания инстинктов; работают хитрые программы, по мере взросления особи включающие то одни механизмы управления её поведением, то другие.

          Соответственно этому, раз одной возрастной группе свойственно одно, а другой — другое, в бытии и развитии вида-общества компромисс инстинкта и разума реализуется через связь поколений, общими усилиями обеспечивающих своё выживание. Понятно при этом, что в любой ситуации в обществе всегда присутствуют представители обоих типов поведения, недостатки одних его членов компенсируются достоинствами других, и в соответствии с характером обстановки на роль лидеров-доминантов выдвигаются или консерваторы, или новаторы.

          Рассмотрим для наглядности процесс индивидуального развития человека.

          Детство     Мозг новорождённого человеческого детёныша в социальном (а в немалой степени и в биологическом) плане представляет собой "tabula rasa". Наш интеллект в зародыше существует лишь как способность нейронных структур к впитыванию и обработке поступающей извне информации. Ребёнок, будучи потенциально разумным существом, поначалу ещё не знает, как нужно себя вести в отношении природы или общества во множестве различных ситуаций; этого "не знает" и его организм, свободный от каких-либо инстинктивных программ (за исключением самых необходимых и примитивных). В этот период дети, конечно, беспомощны, и от неверных шагов их спасают старшие, родители.

          В такой незашоренности, незарегулированности изначального конкретного поведения выражается превалирующее для данного этапа значение разума. Ребёнок открыт для выбора любых линий поведения вообще. И этот выбор осуществляется исключительно на базе обобщения притекающей информации (в результате чего она превращается в знания, складируемые в памяти) и путём поглощения знаний, поставляемых взрослыми в уже готовом виде.

          Таким образом, социальное (равно как и любое другое) поведение человека исходно определяется количеством и качеством знаний, накопленных им в своём мозгу в ходе разумного познания действительности. Эти знания, представляя собой свод прошлого опыта индивида и опыта всего человечества, служат ориентирами при оценке характера наблюдаемой действительности (которая сводится к "узнаванию" её путём сопоставления со сходными ситуациями, запечатлёнными в памяти), а также при оценке правильности (эффективности) в данных ("узнанных") условиях тех или иных действий, направленных на достижение конкретной цели.

          Откуда берутся знания     Знания, как отмечалось, суть обобщения, то есть продукты специальной переработки поступающей в мозг человека информации. Каждый человек трудится на этой ниве всю жизнь, забивая свою память самыми разнообразными сведениями. Конкретные знания, являясь всегда в конечном итоге продуктами чьей-то индивидуальной мозговой деятельности, могут, однако, доставаться конкретному человеку и в готовом виде. Благодаря средствам коммуникации, языку и пр., люди способны общаться друг с другом и передавать друг другу свои знания. Сегодня львиная доля последних поступает в пользование отдельных особей именно в таком отсепарированном виде и именно при таком способе обучения.

          Процесс социализации     В частности, окружающая социальная среда с младых ногтей берёт своих новых представителей в оборот и начинает их "воспитывать", то есть учить принятым в данной среде правилам поведения; вкладывает в их головы знания о своих особенностях и о способах наиболее эффективного приспособления к ним. При этом понятно, что в одном обществе эти знания одни, а в другом — другие, ибо сами общества различны, тем более, если находятся на разных стадиях развития.

          Таким образом, общество всегда выступает активной и заинтересованной стороной в процессе социализации личности, то есть в процессе подготовки своих будущих частей — на замену выбывающим поколениям. Ведь здесь себя проявляет природа целого, заботящегося о поддержании своего гомеостаза. Человек в этом контексте рассматривается исключительно как часть, которая должна быть приспособлена к существованию в совокупности именно в качестве зависимой, правильно вращающейся шестерёнки. Процесс воспитания, социализации новых поколений, формирования их психики, ценностных установок и поведенческих реакций есть процесс постоянного воспроизводства общества-целого.

          Но при этом нельзя преуменьшать и собственное значение познавательных действий личности, которая, конечно же, самостоятельно исследует окружающий её мир и сама (а не только с помощью старших поколений) формирует линии своего приспособительного поведения, основываясь на собственном жизненном опыте.

          Однако если за период жизни одного поколения происходят существенные изменения социальной среды, то новое поколение приспосабливается уже именно к новым обстоятельствам, а не просто впитывает опыт, передаваемый старшими. Благодаря этому со сменой поколений при необходимости изменяется и "психическое" лицо общества в целом (на уровне сознания, привычек, ценностей и пр. его членов). Таким образом оно адаптируется к метаморфозам окружающей среды, а также и к своим базовым преобразованиям, вызванным изменениями орудий и т.д.

          Отрочество     Особенно важен в этом смысле подростковый период, в который происходит генетически спланированное сокрушение, "проверка на вшивость" всех и всяческих авторитетов и ценностей, выдвигаемых взрослыми. Если маленький ребёнок просто и некритично усваивает вбиваемый в его голову материал, запечатлевает его, как фотоплёнка запечатлевает изображение, то в годы отрочества это накопленное знание подвергается усиленной критической обработке. Данный критический настрой, естественно, нередко перехлёстывает через край, выражаясь в излишнем самомнении, доверии только к собственному опыту (весьма ещё на деле небольшому). Но, как понятно, это необходимый и весьма полезный этап в развитии личности, в ходе которого она сверяет опыт родителей, старших поколений с реалиями текущей жизни; неверное (не соответствующее изменившимся обстоятельствам) при этом отбрасывается, правильное — усваивается.

          Можно утверждать, что в этот период господствует даже не столько разум, сколько его разрушительная, во всём сомневающаяся часть. Поэтому юношеский максимализм, амбициозность и самомнение подростков обратной своей стороной обычно имеют неуверенность в собственных силах. Побочным следствием такого отторжения мира родителей является и тяготение подростков к сбиванию в собственные компании: их негативизм в отношении господствующих ценностей взрослого социума естественным образом компенсируется возрастанием роли собственной возрастной социальности (ведь при всём при том подростки остаются людьми и нуждаются в социальных связях).

          Молодость     Но вечно жить с расшатанной, а тем более оппозиционной психикой нельзя, да и просто-напросто опасно с точки зрения выживаемости. Гиперкритицизм постепенно уступает место всё более взвешенному рационализму. В молодые годы идёт дальнейшее накопление знаний, но теперь уже вполне сознательное — не такое, как в детстве, когда любая информация заглатывалась, как червяк рыбой — вместе с крючком, — а с сопутствующей критической оценкой, промежуточным отсеиванием и забвением всего признанного ложным или излишним (бесполезным) материала. Возможность для такого подхода тут создана уже самим наличием какого-то предшествующего опыта, багажа старых знаний, с которыми можно сверять новые.

          В этот период личность практически завершает своё формирование, приобретает устоявшиеся взгляды и привычки, вырабатывает наиболее эффективные модели поведения — то есть наиболее адекватно отражающие реалии окружающей социальной среды и обеспечивающие наилучшую выживаемость в ней.

          Зрелость и старость     С дальнейшим взрослением происходит постепенная консервация и окостенение сложившихся представлений об особенностях среды и сопутствующая стандартизация поведенческих реакций. Тут как раз включаются, наконец, механизмы, отвечающие за превращение отобранных в предыдущие периоды "правильных" знаний в прочные убеждения, а соответствующих им линий поведения — в стереотипы. В отношении этих устоявшихся поведенческих реакций разум, в основном, уступает место инстинкту.

          Адаптивный смысл этой уступки понятен. Данный инстинкт фиксирует установленные опытным путём рамки эффективного поведения. В дальнейшем человек ограничен этими заданными рамками, рационально определяя своё поведение по ситуации, но в системе указанных базовых координат. При этом нет нужды каждый раз по-новому определяться с оценкой ситуации относительно стабильных условий общественного бытия. Всё сводится лишь к чисто рациональной оценке на степень соответствия цели, к которой человек стремится, и данным инстинктивным установкам, отражающим на деле характер среды (здесь резко сокращена процедура её "узнавания": это "узнавание" производится по крайне малому числу признаков — если можно так выразиться, навскидку). В результате ускоряется ориентация человека и повышается его приспособительный потенциал.

          Но вместе с достоинствами перенимаются, разумеется, и недостатки; ускорение реакций сопровождается их иррационализацией, переводом их регулировки на уровень более глубоких сфер психики, где нет места вечно сомневающемуся разуму, а всецело господствуют жёсткие императивы инстинкта.

          Феномен убеждений     Возрастное преобразование исходно разумного, но устоявшегося поведения в стереотипное, инстинктивное влечёт за собой и "инстинктивизацию" обслуживающих его мотивов. Нестандартное поведение всегда стремится соответствовать обстановке и цели, то есть, выражаясь оценочным языком разума — быть "правильным". Становление же стереотипного поведения связано с выходом на досознательный уровень — к тем пластам психики, где господствуют чувства, эмоции и пр., то есть те доразумные регуляторы поведения, которые входят в состав инстинктивных механизмов. Эмоции не разговаривают на языке разума — для них характерны оценки другого рода: "приятное-неприятное" или — ещё абстрактнее — "хорошее-нехорошее".

          Мотивами, оправданиями разумных поступков являются знания, свидетельствующие в их пользу, свидетельствующие об их "правильности". С "инстинктивизацией" поведения эти оправдывающие его знания также претерпевают процесс окостенения, превращаются в нечто не подлежащее пересмотру, отторгающее критику в свой адрес ("глухое" к аргументам), то есть перерождаются в убеждения. Данные убеждения по форме и происхождению суть знания, но именно забронзовевшие, приобретшие характер абсолютного авторитета, непродуваемые сквозняком действительности. Это уже не только и не столько рациональный, сколько психический, эмоциональный феномен, а соответственно, и осознаются-ощущаются (здесь нельзя разделить эти два подхода) сии убеждения как какая-то незыблемая этическая ценность.

          "Правильное" поведение человеком всегда одновременно оценивается и как "хорошее". Но с возрастом тут происходит характерный сдвиг по фазе. В старости хорошо не то, что правильно, то бишь что соответствует реальности, а то правильно, что хорошо, то есть что соответствует убеждениям. У старших поколений сами убеждения выступают в качестве незыблемой истины, нравственного абсолюта, точки отсчёта всех оценок. Этическая окраска убеждений обратным образом выражается и в резком неприятии "нехорошего" поведения, а также и такого изменения условий, которое подрывает приспособленческую ценность, то есть эффективность основанных на данных убеждениях поведенческих стереотипов. В старости человек стремится не себя переделать по обстановке, а законсервировать реальность, сохраняя её соответствие своим установкам.

          Но молодость, конечно, не может согласиться с такими подходами. Поскольку в юности, при господстве разума, рациональным считается то, что соответствует фактам, а в зрелом возрасте — то, что соответствует сложившимся убеждениям, — разным поколениям подчас бывает очень нелегко понять друг друга. Особенно в те периоды, когда обнаруживаются резкие расхождения между вновь открытыми фактами, изменившимися обстоятельствами и старым опытом, старыми убеждениями. Последние рациональная молодежь справедливо расценивает как предубеждения.

          Это имеет место как в общественной жизни, так и в науке. В последней те или иные убеждения выражаются в форме мировоззренческих предпочтений, складывающихся в период формирования общих убеждений личности. Бороться с этими предпочтениями также невозможно: они отмирают лишь со сменой поколений (если, конечно, знания о Мире изменились настолько, что требуют смены мировоззрения). (Поэтому я и адресую эту свою р-р-революционную книгу прежде всего молодёжи).

          Следствия мобильности среды     Разумеется, стереотипное поведение складывается и закрепляется лишь там, где для него имеется почва, то есть достаточная стабильность окружающей среды, повторяемость ситуаций. В обществе как целом с его циклическим характером функционирования таких повторяемостей пруд пруди — в особенности в периоды относительного спокойствия и равновесия общественной системы. Но стереотипное поведение не может, конечно, сложиться в мобильной, постоянно меняющейся обстановке. Отсюда проистекают два следствия.

          Во-первых, когда преобразованиям подвержена вся социальная система (то есть когда имеет место так называемая эпоха перемен), психика того поколения, которое в этот период находится в естественном биологическом цикле включения механизма консервации, подвергается жестоким стрессам. У старшего поколения уже сложились какие-то убеждения и ему "всё ясно" — жизнь постоянно бьёт его по голове, демонстрируя неадекватность его поведения новым условиям, но это не сказывается напрямую на его психическом здоровье: прочность последнего питается "убеждённостью". Младшее поколение даже торжествует, ибо его гиперкритицизм в отношении опыта взрослых получает реальное оправдание. Но те, кто уже вышел из отрочества, но не вошёл ещё в старость, чьи биологические часы начали отсчёт зрелости, запустив соответствующие программы, оказываются в полной растерянности и прострации, испытывая опасные психические нагрузки.

          Во-вторых, когда мобильными являются лишь поверхностные обстоятельства (а это вполне обычная ситуация), стереотипное поведение закрепляется нормально, но в жизни всегда остаётся место подвигу, то бишь разуму с его нестандартным поведением. Инстинкты и в старости вовсе не управляют всем спектром жизнедеятельности человека. В силу этого в человеческом мозгу всегда идёт борьба инстинкта и разума, в которой последний иногда может побеждать даже в самой безнадёжной (в смысле возраста) ситуации. Всё зависит от мощи и тренированности конкретного разума (как вы понимаете, читатель, эту лазейку я оставляю для нас с вами).

          2. Менталитет

          Менталитет     Вышеописанное объясняет и наличие такого феномена, как менталитет. Менталитет есть комплекс устойчивых традиций бытия конкретного социума. По внешней форме он представляет собой набор определённых правил поведения, своего рода свод неписаных законов, обычаев, а также и систему оценок всего и вся — этических, эстетических, рациональных и пр. С данной стороны менталитет — это как бы "морализированная идеология" народа, охватывающая все сферы его жизни (то есть выражающаяся не только в его социальных отношениях, но и в отношении к окружающей природной среде).

          Но мы с вами, читатель, теперь понимаем, что это и нечто большее — не просто система ценностей, знаний и правил поведения, но ещё и биологический в своей основе феномен. Это не традиции, которым следуют по доброй воле или из уважения к предкам, а заложенные глубоко в психике людей императивы. Ментальность общества есть сумма поведенческих стереотипов и убеждений его членов, рассмотренных, однако, уже не как момент индивидуального приспособления, частной психики, а как факт общественного бытия, содержание массовых убеждений и образа жизни (напоминаю, что убеждения суть дети сознания, ушедшие от него к инстинкту, да при этом ещё и перенявшие каким-то чудом — в стиле непорочного зачатия — гены нового "папаши").

          Значение биологических начал в жизни общества     При этом важно, что биологические начала менталитета зримо превалируют в общественной жизни. Ибо они характерны именно для зрелых и старших возрастных групп людей, играющих решающую роль в бытии общества, то есть являющихся его действительными частями. Младшие поколения суть запчасти, заготовки впрок: значимые социальные функции выполняются только взрослыми.

          Они, во-первых, производят матблага, во-вторых, занимают ключевые управленческие посты, то бишь властвуют, определяя общественные порядки (естественно, по своему разумению, то есть согласно убеждениям). Наконец, в-третьих, на старшие поколения возложена и задача социализации младших, в ходе которой они, конечно, злоупотребляют служебным положением, стараясь навязать своим подопечным собственные взгляды и ценности.

          Менталитет как фактор стабильности общества     Стоит отметить, что такое засилье инстинктивных начал в организации функционирования общества есть благо для него. Стабильность целого зависит от того, насколько предсказуемы и стандартно-устойчивы действия его частей. Биологически обеспечиваемый в этом плане автоматизм поведения людей находится вполне в русле этой потребности. Он, разумеется, оказывается весьма неуместным в эпоху перемен, но в силу того что смена поколений у "хомо сапиенс" по своей частоте всегда опережала темпы развития производства и общественных порядков, особых конфликтов на этой почве доселе не возникало (хотя сегодня — несмотря на увеличение указанных темпов: это уже обнаруживается как проблема).

          Менталитет как тормоз перемен     Как понятно, в эпохи перемен менталитет выступает в целом в качестве тормозящего эти перемены фактора. В стабильной обстановке формирующиеся у человека программы стереотипного поведения и сопутствующие убеждения соответствуют цели его выживания, то есть тому всеобщему эгоистическому интересу, который был описан в первой главе данного раздела. Но в эпохи перемен у старших поколений тут намечается трещина. Их поведение, диктуемое убеждениями, приходит в противоречие с их реальными животными интересами. Что, конечно, тут же расценивается данными поколениями как следование "высоким идеалам" и т.д., какими бы дрянными на деле эти "идеалы" ни были.

          Существенно то, что, выполняя функцию социализации, взрослые группы общества стремятся передать свои убеждения и стереотипы поведения младшим. И при этом достигают определённых успехов. Причём тем больших, чем незначительнее масштабы свершающихся перемен, чем бесконфликтнее расхождения между этими убеждениями и реалиями новой обстановки. Последние могут предъявлять человеку жёсткие требования, выступать в качестве императивов выживания, но могут и всего лишь создавать возможности (без необходимости их реализации) для изменения стиля поведения в сторону его большей эффективности с точки зрения благополучия индивида. Понятно, что в последнем случае вытеснение старой ментальности новой идёт долго и мелкими постепенными шажками — в ходе смены не одного, а десятков поколений. Пример подобной эпохи перемен, растянувшейся на века и проходящей незаметно для самих участников процесса, можно видеть в переходе от первобытности к первым антагонистически-классовым обществам. Здесь реальное господствующее положение формирующейся постепенно функциональной группы управленцев осознаётся её представителями далеко не сразу; ещё позднее открываются сознанию возможности, связанные с этим положением, и, наконец, даже после обнаружения этих возможностей они ещё долго не используются по назначению, то есть не воплощаются "в пароходы, строчки и другие долгие дела". Этому мешает господствующая в обществе, в том числе и над душами самих его потенциальных господ, ментальность. Управленцы ощущают себя слугами общества и стараются соответствовать этому высокому званию служащего.

          Проблема реформирования традиционных обществ     Те же факторы срабатывают и сегодня, когда некоторые нетерпеливые европейцы пытаются наскоком реформировать ("цивилизовать") традиционные общества Африки и Азии (или нетрадиционной России). Материал усиленно сопротивляется внедрению в его среду буржуазных ценностей и стилей поведения.

          Начисто выкорчевать корни ментальности не так-то легко: тут бесполезны увещевания и апелляции к разуму и очевидным выгодам. Зрелые поколения всё равно ведут себя так, как диктуют им их инстинкты. Можно расшатать их поверхностное сознание, но не убеждения, а главное — невозможно поколебать их привычку к определённому образу жизни, невозможно поколебать те бессознательные стереотипы поведения, которые они упорно продолжают реализовывать в своей повседневной жизни, несмотря ни на что. Надежды можно возлагать лишь на молодёжь (песенки типа: "Перемен! Мы ждём перемен" — с энтузиазмом распевает лишь она; старики же, в основном, чешут в затылках: "Как бы не вышло хуже").

          Но для традиционных обществ их устойчивость объясняется не только этим. Но также и самой трудностью агитации против первобытного менталитета. Не в том только смысле, что здесь молодёжь неизбежно проводит своё детство, отрочество и юность в среде своих старших родственников, отчего неизбежно испытывает с их стороны социализирующие влияния. Но и прежде всего в том, что сами ценности и общественные порядки первобытных социумов весьма привлекательны для человека и нередко выигрывают в сравнении с предлагаемыми им взамен буржуазными ценностями и порядками (ведь даже "коммунистический" менталитет бывшего советского общества в чём-то лучше капиталистического). Разрушение первобытного менталитета — весьма непростой и довольно длительный процесс даже при условии активных внешних способствующих этому воздействий.

          Менталитет и общественное сознание     Менталитет не следует отождествлять с общественным сознанием и его составляющими — моралью и идеологией. Ментальность, как отмечалось, во-первых, опирается на инстинктивные механизмы, включая в свой состав стереотипное поведение и убеждения; тогда как общественное сознание — это прежде всего именно сознание со свойственным ему превалированием разумных подходов.

          Во-вторых, менталитет гораздо более широко охватывает жизнь общества, руководя всеми её сферами. Можно утверждать, что он обслуживает прежде всего базовые, воспроизводственные взаимодействия людей. В то время как общественное сознание претендует на регулирование лишь верхушки данного айсберга, а именно — взаимоотношений социальных групп в рамках системы распределения материальных благ.

          В-третьих, общественное сознание есть продукт деятельности господствующих классов и выражение их интересов; содержание его формируется в немалой степени усилиями корыстных идеологов. Менталитет же — порождение народной жизни и передаётся от поколения к поколению сам по себе — в процессе тотального и естественно протекающего процесса социализации.

* * *

          На этом я заканчиваю изложение общей теории общества, теша себя хлипкой надеждой на то, что мне удалось дать читателю более-менее ясное представление о самых общих законах функционирования и развития общества. Теперь рассмотрим этот хитрый объект более детально — в процессе его становления и стадиальных деформаций.

возврат каталог содержание дальше
Адрес электронной почты: library-of-materialist@yandex.ru